Пылкая дикарка. Книга 2 - Нильсэн Вирджиния (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
— Откуда вам известно об этой кровавой расправе? — спросил Алекс. — Вы знаете болотных людей?
Пожилой адвокат положил сигару на хрустальную тарелочку.
— Около двадцати пяти лет назад у меня был близкий друг, который женился на женщине из племени хумус. Неофициально, само собой разумеется, ведь Черный кодекс подобные браки запрещает. У них родилось несколько детишек. Он обладал немалой собственностью, что вызывало у него большую тревогу, так как все его дети были незаконнорожденными, и он опасался, что они ничего не получат по наследству в случае его смерти. Он обратился ко мне за помощью, попросив меня и другого своего приятеля выступить в роли их опекунов, если он умрет в молодом возрасте. Я помог ему составить завещание.
— Вероятно, это было непросто сделать, — задумчиво заметил Алекс.
— Да, конечно, так как, с точки зрения закона, у него не было ни детей, ни жены. Я перечислил его детей по именам таким образом: "Жозеф, ребенок от Фелис Виже, женщины-дикарки; Элиза, ребенок от Фелис Виже, женщины-дикарки"...
— Женщины-дикарки! — мрачно повторил Алекс.
Латур, кивнув, затянулся сигарой.
— Фелис и рассказал мне об этой кровавой расправе. Она, по сути дела, была даже не наполовину француженка, а гораздо больше. Ее отец, Виже, женился на женщине из племени хумас, в жилах которой тоже текла французская кровь. Хумас дружески относились к первым аккадийцам, прибывшим сюда в Луизиану сто лет назад практически без ничего. И с самого начала они жили вместе.
Самые красивые женщины в мире. Сам того не желая, Алекс размышлял о красоте Орелии. Неужели все объяснялось необычной формой ее глаз? Или ее пухлыми, свежими, как созревший плод, губами? Ему хотелось знать, какие расовые особенности в ее родословной подарили ей такие глаза, придали золотистый цвет ее нежной коже. Какая кровь смешалась с английской кровью Ивана Кроули, чем объяснялась ее уникальная притягательность? Ее красота не была похожа на красоту в классическом ее представлении, в ней чувствовалась едва уловимая экзотика — она и придавала ей такие черты, которых не встретишь у другой женщины. "Здесь, в Террбоне, — подумал Алекс, — связь с женщиной из высшего света не могла долго оставаться незамеченной. Но если у Кроули была связь с женщиной из племени хумас, как об этом говорит его приятель, женщиной, которая была больше француженка, чем индианкой, то..." Он оставил эту мысль, размышляя о том, какой поистине аристократической красотой обладала Орелия. Он вдруг вызвал ее образ перед собой и был просто поражен, как ясно он видел ее перед глазами.
— Месье Латур, скажите, каков идеал красоты среди аборигенов?
Латур бросил на него пытливый взгляд. Он был явно удивлен, но, подумав, медленно ответил:
— У самой красивой девушки-индианки, которую мне однажды пришлось видеть, было широкое, как луна, лицо, высокие скулы и большие, круглые глаза. Я до сих пор помню ее мягкий, застенчивый голос.
Алекс, вздохнув, откинулся на спинку стула. "Нет, на этот портрет Орелия не похожа".
Но семя сомнения было брошено.
Орелия готовилась к своему второму балу. Жульенна старательно занималась ее прической. Мадам Дюкло стояла рядом, внимательно следя за каждым локоном своей подопечной. На ней было скромное белое платье с восхитительным декольте, которое, по мнению мадам Дюкло, было самым лучшим из всех нарядов, так как подавало молодым людям противоречивые сигналы.
— Грудь говорит: "Ну, иди же, полюби меня!", а ее цвет вторит: "Осторожнее, я совсем еще невинна!"
— Да вы плутовка! — рассмеялась Орелия. — Вероятно, в молодости вы были большой шалуньей!
— Я пользовалась успехом у мужчин, — призналась мадам Дюкло, не проявив и тени смущения.
Орелия размышляла над словами Алекса о тех сплетнях, которые распространяют о ней и Мишель.
— Вы слышали, что Мишель якобы намерен сделать мне предложение? — спросила она у мадам Дюкло.
— Само собой, он сделает тебе предложение, когда ты станешь наследницей, — по-деловому ответила мадам. — Так же поступят еще с дюжину фатов.
Орелия рассмеялась.
Но когда к ней явился Мишель в мрачном настроении, она уже не верила слухам.
Орелия тихо сидела в карете между ними. Они обсуждали то, что называли ее прошением.
— Нам нужно как следует поразмыслить и пригрозить им обращением в суд, — сказал Мишель. — Мадам Кроули до сих пор отказывается принять меня, а Арчер сообщил мне, что не будет вести это дело. До тех пор, покуда у них не появится новый адвокат, у нас нет иного выхода, кроме суда.
— Но за это придется немало заплатить, — сухо заметила мадам Дюкло.
— Да, — печально вздохнув, согласился с ней Мишель.
— Прошу вас, Мишель, — перебила она их. — Не думайте, пожалуйста, ни о каком суде.
— Но каким образом в таком случае заставить ее пойти на сделку? Только таким путем мы сможем восполнить наши потери, дорогая, — резонно заметил Мишель. — Мы истратили столько денег на ваши платья, на пансион, не говоря уж о том, сколько мы должны мадам Дюкло за ее услуги!
— Ах! — воскликнула Орелия, чувствуя себя неловкой и совсем еще незрелой. Она фактически выросла в монастыре, и никогда не имела никакого отношения к деньгам. Просто никогда о них не думала. Она, конечно, понимала, что у нее появились значительные долги после ее легкомысленного согласия принять щедрое предложение Мишеля Жардэна. Теперь она размышляла о том, как же ей уплатить за услуги этим двум своим друзьям, которые взвалили на свои плечи заботу о ней, если только ей не удастся заполучить свое приданое. Всю остальную дорогу она сидела молча.
После представления ее хозяйке дома мадам Ансена Мишель предоставил ее самой себе.
На балу была и ее подруга из монастыря, Серафима, на которой было красивое платье бледно-голубого цвета. Обняв Орелию, она тут же начала ее поддразнивать Черлзом Пуатевэном.
— Он безнадежно влюблен в тебя, Орелия! Мне его сестры признались, что он пишет тебе стихи, но потом их рвет. Ему так плохо, что мать всерьез намерена попросить отца отправить его в Париж, чтобы он там, вдалеке от дома, поскорее забыл бы тебя. Как это романтично! Он тебе нравится?
— Он очень молод, — ответила Орелия. — Может, за год в Париже он подрастет.
— Ах, это настоящий невыдуманный роман, не так ли? — донимала ее Серафима.
Несколько молодых людей подошли, чтобы пригласить их на танец, лишая их возможности посплетничать. У Орелии не было отбоя от кавалеров. Вдруг она увидела, как к ней направляется Алекс Арчер, вероятно, чтобы тоже пригласить ее.
Всю неделю его не было видно в пансионе, и она больше с ним не встречалась после той памятной беседы в библиотеке, когда он рассказал ей о своем визите к чете Будэнов. Когда он поклонился перед ней, у нее пересохло в горле. Она на несколько секунд даже лишилась дара речи. Приняв ее молчание за знак согласия, он обнял ее за талию.
Следуя за ним в танце, она вдруг почувствовала, что все у нее внутри затряслось, и она очень боялась, как бы он этого не почувствовал. Но она была прирожденной танцовщицей.
— Куда это вы пропали? — спросила она, слегка задыхаясь от танца.
— Рад, что вы это заметили. — У него был взгляд, в котором она чувствовала такое радостное, такое интимное понимание, что опустила стыдливо глаза.
Алекс был поражен, с какой легкостью она следовала за его малейшим движением, ему было очень приятно сжимать ее руку в своей. От этого физического с ней контакта у него кругом пошла голова. Против своей воли он все сильнее сжимал ее за талию. Она пытливо вскинула голову, перевела свой взгляд с его плеча на лицо, и тут их многозначительные взоры встретились.
Испытывая легкое головокружение, Алекс спросил себя: "Неужели я влюбляюсь?"
Пораженная его проникновенным взглядом, Орелия отвела в сторону глаза и, вздрогнув от неожиданности, увидела Мишеля возле стены, который о чем-то серьезно разговаривал с ее сестрой. Больше всего ее удивила та удовлетворенная улыбка, с которой Нанетт внимала ему.
