В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора - Галкин Даниил Семенович (книги без регистрации txt) 📗
Такая взаимозаменяемость была необходима. Наверху, при открывании створки для забрасывания шихты, как из огнедышащего вулкана, вырывалось пламя вперемешку с тяжелыми газами различных реагентов. Чтобы не получить ожог, приходилось длинным шестом, по наклонному желобу, проталкивать шихту в круглую полость вертикального ствола доживающей свой век старой, архаичной вагранки. Здесь требовалась не только физическая сила, но и большая ловкость. К концу рабочего дня от силы и ловкости ничего не оставалось. Все находились в состоянии выжатого лимона. Кстати, лимоны в те голодные военные времена, как источники необходимых витаминов, ценились буквально на вес золота.
К счастью, глубокий, без сновидений, сон быстро восстанавливал силы. Постоянная физическая нагрузка, как в свое время на лесосеке, постепенно укрепляла мышцы. Через неделю бригада переходила в ночную, самую тяжелую, смену. Даже ее оплата шла с повышенным коэффициентом. Мама провожала меня до калитки, и я в полном одиночестве и мраке шел по знакомой дороге к огнедышащей вагранке. Стремительно надвигались холода поздней осени. Их неласковые прикосновения особенно сильно ощущались в ночное время. Поэтому горячие выбросы вагранки в условиях холодного сезона создавали определенный тепловой комфорт в рабочей зоне.
Наши будничные семейные заботы тесно переплелись с напряженно-тревожными ожиданиями весточек от отца и прослушиванием по радио военных сводок. Отец писал регулярно. Мы читали и перечитывали тексты треугольных конвертов с указанием номера полевой почты его воинской части. Он находил самые важные слова, которые вселяли надежду на скорый благоприятный исход войны и его возвращение к семейному очагу.
В конце осени поступило известие о разгроме войск вермахта под Сталинградом[27]. До этого сводки не радовали. После первого успеха год назад под Москвой весь юг до Кавказского хребта был оккупирован. Мысленно я иногда возвращался в Ставропольский край и безбрежные калмыцкие степи с памятным ночлегом в гостеприимном совхозе недалеко от Астрахани. Тогда они казались глубоким тылом, а вскоре стали территорией противника. Поэтому робкое возрождение надежды на благоприятный исход войны стало появляться только через год нашего пребывания на Урале.
В один из дней, когда пошел новый недельный виток дневной смены нашей бригады, состоялся разговор с начальником производства. Он сказал, что появилась, наконец, долгожданная возможность возведения бытовой пристройки к вагранке. На период участия в этом процессе меня будет подменять на шихтарнике другой работник. Зарплата и дотация полностью сохранялись.
Я за этот год настолько привык к различным «ускоренным пируэтам» переключения с одного вида деятельности на другой, что спокойно принял это предложение. Имея уже некоторый практический опыт, я начал с того, что определил габариты пристройки в пределах ограниченной территории. До наступления морозов и промерзания земли следовало отрыть траншею и залить бутобетонный фундамент согласно расчетной нагрузке от предполагаемой двухэтажной пристройки. Для выполнения этого так называемого нулевого цикла требовалось не мешкая создать небольшую строительную бригаду из местных старожилов. Для работ выше нулевой отметки целесообразно было договориться с Вагифом. С поредевшей бригадой он до сих пор находился на лесосеке. Все эти соображения я изложил начальнику литейного производства. Он полностью с ними согласился. В качестве ответственного за строительство, как и в прошлый раз, назначили Айдара.
Назавтра по ранее проторенному пути мы отправились в строительное управление треста «Артемовскуголь». Леонид Русскинд встретил нас с истинно одесским радушием. С характерным воркующим произношением он снова слегка поплакался на судьбу единственного одессита в этой глуши. Затем, за чашкой чая с аппетитными булочками, расспросил о причинах повторного визита. Выслушав нас, пригласил проектировщиков. Они помогли мне произвести расчеты фундаментов, несущих конструкций стен и необходимого количества санитарных устройств. Передали методические пособия и проектные аналоги. На следующий день я приступил к ускоренной разработке чертежей. В помощь снова мне выделили Ксению. Только комнату в управлении предоставили другую. Все было почти как раньше, но зато я чувствовал себя гораздо увереннее.
От Нового года нас отделяли считаные дни. Они совпадали с годовщиной нашего вынужденного изгнания на Урал. В условиях томительной неопределенности повседневная жизнь проходила почти как в классической арии «Что день грядущий нам готовит?»[28]. Поэтому встреча Нового года ограничилась небольшими посиделками с Агапом и Агафьей. Вместо шампанского выпили по стопке ароматного самогона за здоровье родных и близких. Того же самого пожелали друг другу. И, с надеждой на просветление в будущем, отошли ко сну, унося нехитрые подарки. У изголовья спящей сестренки я положил красочные пакеты с различными сладостями. В светелке еще накануне вместе с ней установили маленькую елку.
Ночью природа самоутвердилась. Обильно выпал снег. Усилился мороз. К счастью, было безветренно. Вместе с мамой, облачившись в теплую одежду и пимы, мы проводили полусонную сестренку в детский сад. Затем в привычном будничном режиме, утрамбовывая заснеженную дорогу, направились на вагранку.
Еще издалека я увидел, что на строительной площадке суетятся люди. Вблизи стали различимы знакомые лица. Для меня появление бригады Вагифа стало приятным новогодним сюрпризом. Мы дружески обнялись. Вагиф ознакомился с эскизом двухэтажной пристройки. Я собирался разработать еще несколько вариантов внутренней планировки и представить их на рассмотрение директору и начальнику литейного производства. Сейчас важно было, до начала сильных морозов, залить фундаменты и завезти основные строительные материалы из Артемовского.
Весь процесс строительства пристройки «под ключ» занял около пяти месяцев, вместо предполагаемых трех. Задержка была связана с большим объемом внутренней отделки, кропотливым монтажом санитарной техники, срывом поставок строительных материалов. Все это также усугублялось, как и при возведении цеха, лютой зимой и нехваткой специалистов. По счастливому совпадению, традиционную ленточку перерезали накануне моего совершеннолетия. Поэтому для меня это был настоящий праздник. Рождение второго архитектурного детища в моих глазах как бы давало надежду на скорое возвращение к родным пенатам. Этому способствовали более оптимистичные сводки с фронта. После Сталинградской победы почти полностью был освобожден Кавказ, снята блокада Ленинграда, началось освобождение Украины. Регулярные весточки отца также укрепляли надежду.
Ввод бытовой пристройки прошел скромно, без митинга и банкета. Однако была выплачена премия и объявлена благодарность с занесением в трудовую книжку. Мама накрыла скромный праздничный стол к моему совершеннолетию. В гости были приглашены Агап с Агафьей, Вагиф и Ксения. Хозяин, как всегда, принес в небольшом хрустальном графине самогон. Вагиф где-то раздобыл фирменную бутылку красного сладкого вина. Сестренка, которой меньше чем через месяц исполнялось шесть лет, впервые лизнула несколько капель этого зелья, которое мама предусмотрительно разбавила водой. Слегка поморщившись, рассмешила нас своим резюме:
– Вино мне не нравится. Горькое и не очень сладкое. Только цвет красивый. В детском саду компот вкуснее и в нем ягоды плавают.
Гости стали расходиться. Я пошел провожать Ксению. Изба ее родителей находилась недалеко. Мы остановились у калитки. Нарастающий интерес к женскому полу, особенно после дозы вина вперемешку с самогоном, проявился в полную силу. Я привлек к себе податливое молодое тело Ксении. Мои огрубевшие от физического труда, сильные руки как клещи обхватили ее. Одолевало смутное желание, которое я впервые ощутил при общении с Наталкой-Полтавкой. Тогда чистый естественный прорыв неискушенной молодости был прерван войной, разбросавшей нас в разные стороны. Тяжелый не по возрасту груз забот отвлекал от мыслей и желаний, которые стихийно периодически напоминали о себе. Я чувствовал, что нравлюсь девушкам и вызываю у них интерес. Сейчас непосредственная близость Ксении, приглянувшейся мне с первого взгляда, прорвала плотину созерцания. Я ощущал, что это взаимно. Она тихо и недвусмысленно сказала:
