История этических учений - Коллектив авторов (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Нравственное совершенствование мира - это излияние в мир благодатной силы любви, внесение добра в человеческие сердца, в непосредственные личные отношения между людьми, неустанная борьба с грехом и злом, с силами разрушения. Нравственное совершенствование, по Франку, есть срединная позиция между внешним ограждением мира от зла, и превышающей человеческие силы задачей сущностного преодоления зла - спасение мира. Нравственное
883
совершенствование не может быть спасением, ибо последнее означает “онтологический переворот в творении”, в силу которого зло будет окончательно истреблено. Разницу между спасением и нравственным совершенствованием мира Франк уподобляет различию между радикальным исцелением и паллиативным лечением. Первое - есть дело, превышающее человеческие силы и доступное только всемогуществу и благодати Божьей. Второе - есть дело человеческой активности. Цель спасения - рассеяние тьмы, сожжение тьмы; цель нравственного совершенствования - ограждение света от окружающей его тьмы. Человек призван быть носителем света, стремясь к тому, чтобы в составе мирового бытия этот свет не тускнел, а возгорался возможно ярче, озаряя мир тьмы.
В своей книге Франк часто прибегает к этической метафоре света, что позволяет ему глубже и целостнее выразить нравственный опыт жизни. Метафоричность языка Франка во многом является следствием его установки на рациональную непостижимость нравственного бытия человека. Франк исходит из того, что всякая реальность есть нечто большее и иное, чем все, что мы о ней знаем, и что объяснить зло - значит в какой-то мере оправдать его. По словам С. А. Левицкого, в этике Франка, как она изложена в “Свете во тьме”, “меньше гнозиса и больше исполненности духом подлинно христианской мистики. Франк строит свою этику, исходя из Откровения, лишь дополняя ее своим гнозисом” [1].
1 Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии. М., 1996. С. 344.
Героическая этика Прометеизма П.С. Боранецкого. П.С. Боранецкий (1900 - после 1965) занимает особое место в ряду философов русского зарубежья. Он нелегально эмигрировал из Советской России в 1930 г. Обосновавшись в Париже, стал одним из идеологов движения “пореволюционный синтез”, возглавляемого Ю.А. Ширинским-Шихматовым. Был близок к евразийству. Редактировал и издавал журнал “Третья Россия” (1932-1939). С конца 40-х годов в парижских издательствах на русском языке стали выходить его книги: “О достоинстве человека. Основания героической этики” (1950), “О самом важном: конечное назначение человека” (1956), “Социальный идеал (Основа социальной философии)” (1965) и др.
884
Своеобразие нравственного творчества Боранецкого выразилось в том, что он попытался создать оригинальный вариант этики “третьего пути”, отвергающей как религиозно-метафизическую традицию этики, так и принципы моральной идеологии марксизма. Согласно Боранецкому, “новому масштабу сознания и бытия не может соответствовать ни старое теологическое миросозерцание, с его понятиями о немощи и убожестве человека, миросозерцание духовной незрелости его; ни современное материалистическое миросозерцание, с его понятиями о низменности и ничтожестве человека, являющееся лишь отрицанием первой формы сознания; ему может соответствовать лишь новое, по нашей терминологии, титаническое миросозерцание - Прометеизм, или антропономизм, с его понятиями о творческом величии и могуществе человека, - миросозерцание, которое и является формой духовной зрелости человека и, следовательно, раскрытия его потенциально-безграничной творческой мощи” [1]. При этом “величайшая нравственная ложь теологического миросозерцания” заключается, по мысли Боранецкого, в том, что оно, исходя из мнимой противопоставленности идеального и реального, относит Абсолютное в иной, “сверхъестественный” мир, противопоставляя его реальному миру. “Величайший же нравственный дефект материалистического миросозерцания” Боранецкий усматривает в том, что оно отвергает саму реальность абсолютного, будучи миросозерцанием относительного и конечного. Боранецкии полагает, что только на основе истинного понятия об Абсолютном и понятия реальности Бесконечного может быть построена истинная этика.
1 Боранецкий П. О достоинстве человека. Основания героической этики. Париж. 1950. С. 6.
Принцип героического конституируется в этике Боранецкого двумя основными моментами: творчеством и единством, что соответствует двум основным началам титанического миросозерцания: “демиургическому принципу творчества” и “универсалистическому принципу единства”. Титаническое миросозерцание призвано, прежде всего, решить задачи “организации мира” и “творческого овладения природой и историей”. При этом этика титанизма должна осуществить “демиургическую мобилизацию творческих возможностей человека”, “гармонизацию жизни” и “гармоническое объединение людей”. Высшая нравственная квалификация, которая может быть сообщена задаче организации мира - это преображение мира как абсолютный подвиг творчества; оно есть дело спасения мира, преодоления мирового зла, в особенности, зла смерти. Боранецкий подчеркивает, что титанический героизм имеет совершенно иную природу, чем героизм традиционный. Героизм прошлого был только “случайно-эпизодическим”, вызванным чрезвычайными обстоятельствами (войнами, революциями, стихийными бедствиями и т.п.) и
885
“условно-героическим” в плане своего нравственного достоинства. Он не отвечал требованиям подлинно героической этики ни со стороны творческой, демиургической, ни со стороны всеобщей, гармонической. Эпоха титанизма открывает возможность героического для всех, а не только для избранных. Масштаб идеала героической этики Прометеизма Боранецкий сравнивает с самым высшим, на его взгляд, идеалом христианской этики - аскетическим идеалом святости. “Цель аскетической этики - лишь преображение человека; цель героической этики - преображение мира и в нем также и преображение человека. Аскетизм в том, чтобы “спасаться”, героизм в том, чтобы спасти мир; аскетизм по существу эгоистичен, героизм же жертвенен по преимуществу” [1].
1 Борпнецкий П. О достоинстве человека. С. 35.
Героическая этика Боранецкого обнаруживает наибольшую близость к “супраморализму” Н.Ф. Федорова, в его секулярном варианте, в той части учения, где речь идет об общем деле организации мира и преодоления зла смерти, а также к этике “творческого назначения человека” Н.А. Бердяева. В плане же культуропреемства она вдохновляется идеалом возрожденческого титанизма. Ощутимы также скрытые ностальгические мотивы “героики буден” социалистической России.
Этика “поющего сердца” И.А. Ильина. Этические искания И.А. Ильина (1883-1954), завершающие 30-летний период этики русского зарубежья, свидетельствуют о том, что русская классическая этика вплотную подошла к созданию особого этико-художественного воззрения на мир, преодолевающего периодические соблазны этического формализма, рационализма и социологизма. Ярким подтверждением этому является посмертно изданная в Мюнхене работа Ильина “Поющее сердце. Книга тихих созерцаний” (1958). Эту книгу Ильин предназначал для “сердечного чтения”, которое призвано “верно и полно воспроизвести духовные видения другого человека, жить в них, наслаждаться ими и обогащаться ими”. Такого рода чтение Ильин называет “художественным ясновидением”. Это наиболее адекватный способ донести до другого нравственно-философский опыт жизни, обеспечивающий духовную встречу и свободное единение автора и читателя. Данный замысел и определил жанровое и содержательное своеобразие, особый философско-художественный и нравственно-этический строй его произведения. В своей книге Ильин выступил не просто продолжателем традиции “филосо-
886
фии сердца”, представленной в учении исихазма, творчестве таких философов, как П.Д. Юркевич, М.М. Тареев, Б.П. Вышеславцев, и др.; он попытался выразить нравственный опыт жизни “языком сердца”. Избегая по возможности философского дискурса, Ильин обращается к непосредственному конкретному созерцанию действительности, к картинам и образам, выхваченным из потока жизни взглядом нравственно умудренного человека. Это - медитации на почве нравственно-философского опыта жизни. Книга Ильина весьма отличается от западноевропейской эссеистики или философствования русских мыслителей. Больше всего она напоминает духовные озарения восточных мудрецов. Особенно удивительно тематическое и стилистическое сходство “Поющего сердца” с беседами индийского гуру Дж. Кришнамурти “Комментарии к жизни”, которые вышли в те же годы в Англии.
