Честь - Шафак Элиф (версия книг TXT) 📗
Судя по виду спящей, во сне ее осаждали демоны. На щеках полыхали красные пятна, по виску стекала струйка пота. Ей снилось, что она попала в город – знакомый и одновременно чужой. Через центр этого города протекает река, широкая и бурная, а у причала, покачиваясь на воде, стоят на якоре бесчисленные катера и лодки. Джамиля идет вдоль пристани и заглядывает в кабину маленького рыбачьего суденышка. Там теснится множество людей, лица их мрачны и угрюмы, а тела кажутся гибкими и мягкими, словно сделанными из воска. Все они с жаром говорят… о ней.
Полувздох, полустон сорвался с губ Джамили. Один из этих людей – мужчина, удивительно напоминавший Эдима, – замечает ее и молча указывает на нее остальным. Охваченные непонятной яростью, все они выскакивают на берег и бросаются в погоню за ней по причалу. Джамиля бежит что есть мочи, петляет в лабиринте переулков, пересекает мощенные булыжником площади, но силы оставляют ее, и ноги наливаются каменной тяжестью. Скоро, совсем скоро, когда преследователи загонят ее в тупик и окружат со всех сторон, она сделает над собой отчаянное усилие и вынырнет из пучины сна. Но пока она пребывает в плену кошмара.
Воздух в комнате спертый и застоявшийся. Последнее полено, догорающее в очаге, треснуло и словно по мановению волшебной палочки рассыпалось множеством искр. В долине кричит какая-то ночная птица. Откуда-то доносятся шаги, далекие, едва различимые. Джамиля не слышит их. Пока не слышит. Она все еще бежит, спасаясь от преследователей, и только что свернула на улицу, которая заканчивается тупиком.
Сейчас спящая Джамиля выглядит старше своих тридцати двух лет. На шее прорезались морщины – извивистые линии, напоминающие письмена какого-то загадочного алфавита. По правде говоря, она давным-давно перестала ощущать себя молодой.
Джамиля вздрогнула, откинулась назад и проснулась. На щеке ее отпечаталась резьба, украшающая спинку кресла. Левое плечо затекло и болело так сильно, что она несколько мгновений сидела неподвижно, не решаясь пошевелиться. Одной рукой она массировала затекшее плечо, а в другой по-прежнему оставалось зажатым письмо. Джамиля посмотрела на него с недоумением, словно забыла, что это такое. Но в отличие от лодок в ее ночном кошмаре письмо было вполне реальным. Таким же реальным, как горы, окружавшие ее хижину. И таким же зловещим. Джамиля снова принялась его читать.
Дорогая сестра!
С тех пор как я переселилась на этот остров, я множество раз жалела о том, что тебя нет рядом. Но никогда я не жалела об этом так сильно, как теперь. Будь ты рядом со мной, я положила бы голову на твои колени и сказала бы, что лечу в пропасть. Знаю, ты сумела бы меня удержать.
Эдим более не муж мне. Он не живет дома. Он нашел другую женщину. Дети ничего не знают. Я все держу в себе. Как и всегда. Мое сердце переполняют невысказанные слова, невыплаканные слезы. Я не виню его. Виню только себя. Став его невестой вместо тебя, я совершила жестокую ошибку, которая исковеркала наши жизни. Истина состоит в том, что он никогда не любил меня так, как любил тебя. Он полон сожалений и раскаяния, но лишен мужества. Мне жаль его.
Как бы мне хотелось вернуться в то время, когда мы с тобой были детьми. Помнишь, как мы воровали деньги из фонтана желаний? Если бы мы только знали то, что знаем сейчас.
Не помню, передавала ли я тебе слова, однажды произнесенные Эдимом? «Я бы хотел иметь магический ластик, – сказал он. – Так много в этой жизни хочется стереть и начать заново». Он не признался в этом, но я знала, что речь в том числе и о нас. О нашем браке. Я не должна была выходить за него замуж. Конечно, от меня мало что зависело, но я даже не пыталась этому препятствовать. По крайней мере, всерьез. Я слишком хотела уехать из деревни. Он был моим билетом в иные края. Джамиля, наверное, ты до сих пор держишь на меня обиду? На твоем месте я никогда не простила бы такое.
Ты вспоминаешь когда-нибудь о нашей сестре Хейди? Недавно я сделала халву для ее души. И отдала соседям. Они были немного удивлены, ведь наши обычаи им совершенно неизвестны. Мне стыдно, что мы не чтим ее память так, как следует чтить усопших родственников. А тебе?
Джамиля встала, потирая мозолистые ладони, подошла к окну и вгляделась в ночную тьму. Ей показалось, что до нее долетел какой-то звук, но, сколько она ни прислушивалась, вокруг было тихо. Вздохнув, Джамиля отошла от окна, поставила на огонь чайник и принялась готовить чай.
– Посмотри, сколько звезд высыпало на небе, – сказал Эдим.
Это было пронзительно холодным вечером 1961 года.
Придвинувшись ближе и пожирая глазами ее лицо, Эдим говорил о том, что любовь похожа на самые яркие звезды. Любовь освещает человеческую жизнь, даже в тяжелые времена она наполняет сердца счастьем и радостью. А бывает так, что любовь походит на Млечный Путь, по которому странствуют призраки предков, освещенные бледным сиянием.
– А наша любовь? – спросила Джамиля. – Она похожа на звезду?
Эдим заморгал, пораженный легкостью, с которой она произнесла слово «любовь». Он ломал голову над тем, как бы поделикатнее намекнуть, что он ее любит. А она сказала об этом без всяких околичностей. Она была намного смелее его, намного решительнее. Ему казалось, что роман их развивался слишком стремительно, и от этого у него слегка кружилась голова и захватывало дух. С другой стороны, у них не было времени медлить. Не было времени гулять, взявшись за руки, не было времени на робкие поцелуи, не было времени получше узнать друг друга.
– Наша любовь похожа на звезду с длинным сверкающим хвостом, – сияя улыбкой, сказал он. – Слышала про такие?
Джамиля покачала головой.
– Такая звезда называется кометой, – сообщил Эдим.
– Комета… комета…
Повторяя это слово, Джамиля вскочила на ноги, схватила лежавший на земле серп и отсекла длинную прядь своих каштановых волос.
– Это для меня? – спросил удивленный Эдим.
– Да, чтобы ты меня помнил. Всегда носи ее с собой.
В глазах ее светились нежность, тревога и еще одно чувство, которого он прежде никогда не встречал во взглядах других людей: доверие.
– Мне не нужно носить с собой твою прядь, чтобы вспоминать о тебе. Я и так не забуду о тебе ни на секунду, – сказал он, тем не менее пряча подарок в карман, словно сам не верил своим словам.
Годы спустя она больше узнает о кометах и о том, как они сталкиваются друг с другом. Наверное, тогда Эдим сам не слишком хорошо разбирался в небесных светилах. Однако он был совершенно прав: подобно двум кометам, они с бешеной скоростью мчались навстречу столкновению, оставляя за собой шлейф невыполненных обещаний и несбывшихся надежд.
Джамиля сняла чайник с огня и налила чай в маленькую чашку. Прежде чем отпить, она положила в рот кусочек сахара и задумчиво его пососала. Потом схватила ручку и сжала ее с ненужной силой, как делают многие люди, не привыкшие писать. В отличие от сестры, которая писала наполовину по-турецки, наполовину по-курдски, Джамиля предпочитала только курдский.
Дорогая Пимби, моя плоть и кровь, знала бы ты, как я по тебе скучаю.
Я не сержусь на тебя и никогда не сердилась. Наши судьбы определяет Аллах, лишь Он один.
В последние дни я просыпаюсь с тяжелым чувством. Не могу объяснить, что со мной. Я больше не могу спать в своей постели. Поэтому засыпаю в кресле. Но это не помогает. Мне снятся кошмары. Конечно, это пройдет. Не волнуйся обо мне.
Джамиля отложила ручку. У нее устали пальцы, на лбу залегли глубокие морщины. Она слышала, что с северо-западной стороны к ее дому приближаются люди. Их трое или четверо. Она различала потрескивание сучьев под их тяжелыми ботинками и стук мелких камешков, которые срываются с горной тропы вниз, в долину.
