История этических учений - Коллектив авторов (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
837
этической программой марксизма. Если бы Струве, Бердяев, Булгаков или другие представители русской религиозной философии смогли создать в начале века такого рода философскую этику (что первоначально и входило в планы этического обновления марксизма), то идейная борьба в России могла бы принять другой характер. Заметим, что этические труды периода эмиграции 30-40-х годов (такие как “О назначении человека” НА. Бердяева, “Условия абсолютного добра” И.О. Лосского, “Свет во тьме” С.Л. Франка и др.) не только “запоздали” в плане их исторической актуальности, но и содержали в себе уже значительный элемент этической теономии. В начале же XX в. еще сохранялся шанс создания теории этического социализма в России, способной стать программой действия различных политических сил: от леворадикальных, марксистских, -до религиозно-консервативных. Для этого были все предпосылки и основания: 1) духовная и идеологическая потребность общества в этике кантовского типа с ее нравственной автономией и императивностью; 2) наличие крупных философских сил внутри самого марксистского движения, готовых и способных к этическому обновлению марксистской философии; 3) существование самостоятельной философско-этической традиции, характерным выражением которой стала нравственная философия B.C. Соловьева.
Почему же в таком случае не был до конца выдержан курс на этический идеализм? Ведь уже сборник “Вехи”, вышедший в 1909 г. во многом переориентируется с этической на религиозную проблематику, тогда как этический вакуум в России продолжают заполнять переводные издания эклектического типа, претендующие на новое учение о нравственности (см., например, книгу австрийского экономиста и теоретика анархизма А. Менгера “Новое учение о нравственности”, которая в период с 1905 по 1907 г. выдержала десять изданий).
В подмене этической задачи задачей религиозной большую роль сыграло движение Нового религиозного сознания, лидерами которого явились Д.С. Мережковский и В.В. Розанов. Именно оно во многом перекрыло путь институциализации принципов этического идеализма через создание различных религиозно-философских обществ и объединений. Религиозно-политический экстремизм такого рода обществ, (например, “Христианского братства борьбы”, созданного в 1905 г.) приводил ко все большему размежеванию как с официальной моральной идеологией самодержавия, так и с оппозиционными ей программами социально-этического переустройства общества (прежде всего с марксизмом). Доктрина этического идеа-
838
лизма могла бы стать консолидирующей общественной силой, опосредующей переход от “тоталитарной” этики к демократическим принципам морали, основанным на идеях свободы личности и автономии нравственного закона. Ориентация же на религиозное сознание объективно способствовала конфронтации духовных и политических сил общества начала XX века.
Существенная роль в деэтизации духовной ситуации в России принадлежит лично Д.С. Мережковскому. Характеризуя деятелей русского ренессанса, Н.А. Бердяев отмечал, в частности, что именно “с Мережковским исчезает из русской литературы ее необыкновенное правдолюбие и моральный пафос”, что у “Мережковского нельзя уже найти русской сострадательности и жалостливости, которые оказались отнесенными целиком к буддизму” [1]. Эта “нечувствительность” Мережковского к этической идее в значительной степени обусловила общую тенденцию Нового религиозного сознания, которую Бердяев охарактеризовал словами “эстетический аморализм” и оборотной стороной которой явилась провокативная религиозная революционность. По словам председателя Петербургского религиозно-философского общества А.В. Карташева, литературная репутация Мережковского окрашивала РФО “в тона какого-то внецерковного религиозного революционизма, сопутствующего революционизму политическому” [2].
1 Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М., 1990. С. 135.
2 См.: Православная мысль. Париж, 1951. Вып. 8. С. 53.
Религиозный социализм все более вытеснял из общественного сознания дух этического идеализма. Парадоксально, но на волне этического идеализма в России было создано всего одно этическое общество под председательством первого ученого в области древнерусской философии М.В. Безобразовой (Санкт-Петербург, 1910 г.).
Одновременно с этим происходит и внутренняя православно-христианская эволюция этического идеализма. Лидером этого направления явился С.Н. Булгаков. Мы уже отмечали его склонность к религиозному обоснованию этики, к сведению им этических проблем к проблемам религиозным. По мнению Булгакова, сама постановка важнейших вопросов жизни и духа: об истине, добре и зле, о нравственности и идеалах, о свободе воли, о смысле жизни и т.д. естественно трансформируется в “универсальную религиозную проблему”. После революции 1905 г. Булгаков постепенно эволюционирует от “этического социализма”, представляющего собой один из
839
вариантов этического обновления марксизма, к социализму христианскому. Идею христианского социализма он пытается закрепить в создании “Союза христианской политики” (1906). В 1907 г. Булгаков избран депутатом II Государственной Думы в качестве беспартийного “христианского социалиста”. Однако, в этот период христианский социализм Булгакова еще глубоко пронизан этическим духом: “…социализм есть лишь средство для осуществления требований христианской этики” [1]. О том, что в творчестве Булгакова все еще сильны этикоцентристские мотивы, свидетельствует замысел второй части “Философии хозяйства”, которая была объявлена издательством “Путь” под названием: “Оправдание хозяйства (этика и эсхатология)”. Однако в ходе работы этот замысел претерпел принципиальные изменения, в результате чего в 1917 г. вышла книга “Свет Невечерний”, в которой окончательно отвергается идея автономной этики (“автономная этика есть… прямое глумление над добром”).
Что же касается главных провозвестников этического идеализма - Струве и Бердяева - то их творческая судьба сложилась по разному. Струве почти целиком уходит в философию политической борьбы. Бердяев, до конца преданный идее нравственной свободы, остается приверженным принципу этической автономии, что позволило ему избежать соблазна и эстетического аморализма, и христианского социализма. “Моя революционность была скорее этическая, чем социальная” [2], - отмечал он в “Самопознании”. Однако возможность институциального воплощения “этической революционности” так и не была реализована.
1 Булгаков СИ. Два града: В 2 т. М., 1911. Т. 2. С. 35.
2 Бердяев Н.А. Указ. соч. С, 121.
§ 2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЭТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
На фоне основной тенденции развития этики первого десятилетия XX в. - борьбы за этическое мировоззрение - в атмосфере свободного противоборства идей происходит формирование этических направлений и школ, свидетельствующее о том, что отечественная этическая мысль достигла той теоретической зрелости, которая открывает возможность непосредственного внедрения этической науки в социальные институты общества.
840
Религиозная этика: супраморализм Н. Ф. Федорова, этика веры Л. Шестова. Религиозная этика представляет собой особое направление в развитии русской этической мысли, отличающееся как от православно-христианского учения о нравственности (особенно в его “школьном” варианте нравственного богословия), так и от трансцендентно-метафизических моральных доктрин, исходящих из предпосылки этической автономии. В этом смысле нравственная философия Соловьева, например, не может быть отнесена к религиозной этике, поскольку в своей окончательной версии (в “Оправдании добра”) отвергает “одностороннюю зависимость этики от положительной религии”. Напротив, “теургическая этика” Г. Гурвича или “теономная этика любви” Н.О. Лосского, исходящие из предпосылки органической связи этики и религии, представляют собой типичные образцы собственно религиозной этики [1]. Религиозно-этическая тема получила особенно сильное звучание в творчестве Достоевского и Толстого. Однако, свое систематическое обоснование и оформление религиозная этика обрела только в конце XIX - начале XX в. в учениях Н.Ф. Федорова и Л. Шестова. Религиозная этика начала века характеризуется своеобразным нравственно-религиозным космологизмом, направленным на разрешение проблемы смерти (Н.Ф. Федоров) и переоценкой рационально-философских оснований этики на почве веры (Л. Шестов). Позднее к этой проблематике прибавляются темы “эсхатологии морали” (Н.А. Бердяев), “этики богочеловечества” (С.Н. Булгаков), “этико-антропологической теодицеи” (С.Л. Франк) и др.
