Здоровье и Власть. Воспоминания «кремлевского врача» - Чазов Евгений Иванович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Особенно на эту тему не распространяйся и нашим не говори (кого он подразумевал под «нашими» я так и не понял). Будешь в Вашингтоне, посоветуйся с Добрыниным — он человек умный, подскажет правильное решение, да и поможет, если надо».
В то время я был далек от политики, да и дипломатическим искусством не блистал. Не знал, в частности, что всякое подобное, даже небольшое «дело» начинается с тайной дипломатии, выяснения мнения сторон. Вот почему, оказавшись в Вашингтоне и встретившись с обаятельным Анатолием Федоровичем Добрыниным , который в моих глазах был блестящим дипломатом, я прямо сказал ему, что было бы хорошо заключить государственный договор в области медицины между США и СССР. Не очень задумываясь, Добрынин ответил: «Слушай, а в чем дело? Сегодня я устраиваю обед в честь вашей делегации. На него я приглашу моего хорошего знакомого, министра здравоохранения и социального обеспечения Э. Ричардсона, а после обеда мы с ним на эту тему и поговорим».
Действительно, на обед пришел Э. Ричардсон. Он оказался очень контактным, разумным человеком, который, по-моему, быстро ухватил то главное во всей этой истории, о чем я и не думал, и не догадывался. Речь шла об одном из первых межгосударственных соглашений, пусть и не по важнейшему вопросу наших отношений, но как бы разрывающих цепь бесплодных взаимных обвинений, отчужденности и недоверия.
Сейчас я понимаю, что в то время шла большая дипломатическая работа по более принципиальным и важным проблемам взаимоотношений СССР и США, по выработке новых концепций и договоренностей. Но мне, с моих позиций врача, казалось удивительным, как быстро мы нашли общий язык с американскими представителями. Чувствовалось, что наступает новый «теплый» период в наших отношениях. И это радовало меня, потому что, зная своих американских коллег, зная США, я понимал, что будущее — только в сотрудничестве наших народов и стран. Что же касается государственного соглашения в области медицины, то оно оказалось палочкой-выручалочкой во время визита президента США Р. Никсона в Москву летом 1972 года. Оказалось, что ряд документов, которые должны были быть подписаны в Москве, еще дорабатывались и договор о сотрудничестве в области медицины оказался первым подписанным в то время руководителями США и СССР.
У договора оказалась счастливая судьба. Какие бы политические ветры ни проносились над нашей планетой и нашими странами, совместные работы советских и американских медиков продолжались, шел обмен делегациями ученых, проводились симпозиумы и конференции. Если бы политики и дипломаты США и СССР следовали примеру врачей, то сегодня мир был бы еще более безопасным и перед человечеством стояло бы меньше проблем. Но они, к сожалению, больше думали о своих политических амбициях, о своих претензиях на руководство миром, чем об интересах и заботах каждого отдельного гражданина наших стран и всей планеты. Идеология довлела над гуманизмом, которому преданы врачи.
Конечно, для успеха сотрудничества важную роль играли личные взаимоотношения американских и советских врачей, взаимная симпатия и сложившаяся дружба между отдельными учеными.
Грядет юбилей — двадцать лет со дня подписания договора. На смену нашему поколению приходят молодые врачи и ученые, которые, к счастью, продолжают сложившиеся традиции. В дни юбилея мы вспомним тех, кто стоял у истоков сотрудничества. Ведь именно они заложили первые камни в здание доверия, взаимопонимания и дружбы, которое сегодня достроено благодаря новому мышлению, наконец-то озарившему наших политических руководителей. Первыми были известные в мире ученые — профессор П. Уайт, лечивший президента Эйзенхауэра, и мой учитель, профессор А. Мясников, участвовавший в лечении Сталина. Это сотрудничество было бы невозможно без активной роли известного ученого, помощника по медицине президентов США Р. Никсона и Дж. Форда, ныне президента компании «Апджон» профессора Т. Купера, директоров Института сердца, легких и крови США — Д. Фредриксона, Б. Леви, К. Ланфана , тех сегодня всемирно известных ученых и врачей, которые в начале 70-х годов начали совместные исследования с советскими специалистами, например, профессор М. де Бекки , Е. Браумвальд , Б. Лаун, X. Морган , А. Катц, Д. Лара , А. Розенфельд и многие другие.
Это были не просто туристические поездки ученых. Они способствовали получению новых данных, расширивших возможности лечения больных. Можно привести немало примеров. Взять хотя бы широкое распространение в СССР метода мониторирования работы сердца или внедрение в США синтезированного в СССР препарата этмозина для лечения больных с нарушениями ритма. Есть еще одна сторона сотрудничества американских и советских врачей, указывающая на большое доверие, которое существовало между нами. Она в большинстве случаев не афишировалась и остается до сих пор лишь в материалах историй болезни ряда политических деятелей, видных представителей науки и искусства. Речь идет об их участии, по нашему приглашению, в лечении некоторых пациентов. Мы никогда не считали зазорным практику международных консилиумов. Это принято во всем мире. Мне приходилось принимать участие не в одной подобной консультации. На них мы приглашали не только американских врачей, но и специалистов других стран. Например, к Г. К. Жукову — из Японии, к К. Симонову — из Швейцарии. Но больше всего у нас бывало американских врачей, может быть, из-за того, что с ними у нас были более близкие и доверительные отношения. К профессиональной чести американских коллег, они никогда не рекламировали своего участия в лечении некоторых видных советских деятелей.
Помню, какие разговоры велись в определенных кругах «московского общества» по поводу приглашения мною профессора Б. Лауна к больной жене М. А. Суслова в начале 70-х годов. Диагноз для всех нас, лечащих врачей, был ясен. Жена Суслова страдала тяжелейшим диабетом, который вызвал серьезнейшие изменения в сердце и других органах. Сложности с лечением были в большей степени связаны с ее характериологическими особенностями, обстановкой, которая складывалась вокруг больной Сусловой, нежели с трудностями диагноза и лечения. Она игнорировала полностью рекомендации врачей по строгому соблюдению диеты, в зависимости от настроения принимала или не принимала назначенные лекарства. Если учесть, что Суслов не любил врачей и мало им доверял, в чем был очень похож на Сталина, то понятна та психологическая обстановка, в которой приходилось работать врачам. Я часто ощущал этот, присущий особенно нашей стране, нашим людям, принцип «нет пророка в своем отечестве». К сожалению, медицина еще не всесильна, и бывают случаи, где мы помочь не можем. Такая ситуация возникает и во многих других развитых странах — США, Англии, ФРГ, Франции и т. д. Но в нашей стране, как ни в какой другой, вся эта безысходность возлагается на плечи врачей. Мне казалось, что это прямое следствие тех обвинений в злонамеренных действиях врачей, которые выдвигались против них в сталинский период в 1937 и 1953 годах.
Однако, занимаясь историей медицины, я натолкнулся на материалы, в которых рассказывалось, как разбушевавшаяся после смерти царя Александра II толпа била окна в доме известного московского профессора Г. А. Захарьина, который участвовал в его лечении. Так что определенная предвзятость к врачам — это не сегодняшний феномен России.
Андропов, который прекрасно знал характер Суслова, рекомендовал пригласить для разрядки ситуации одного из видных иностранных профессоров. К этому времени у меня сложились дружеские отношения с Б. Лауном. Он, как и полагается истинному врачу и другу, незамедлительно откликнулся на мою просьбу и приехал в Москву для консультации Сусловой. Не знаю, что он испытывал, будучи одним из первых иностранных профессоров, оказавшихся в Кремлевской больнице, но мне он казался тогда более смущенным и растерянным, чем тогда, когда через много лет мы вместе с ним приехали в здание ЦК КПСС на встречу с М. С. Горбачевым. И хотя рекомендации Б. Лауна не отразились на судьбе больной, они были полезны лечащим врачам, а главное, изменили психологический климат в лечении Сусловой. Даже ее «сухарь»-муж несколько потеплел и передал Лауну книгу с автографом. Однако встретиться с ним и лично поблагодарить за консультацию все же не решился — ведь профессор был с другой, «империалистической» стороны. Не дай Бог, что могут подумать и сказать коллеги из старой гвардии партийных руководителей!
