Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - Россман Вадим (мир книг .txt) 📗
Примечательно, что отмеченные правила казались Тойнби почти столь же строгими как естественно-научные законы.
Однако ряд историков опровергают сформулированные им законы перемещения столиц, в том числе и историческую фактографию, на которую он опирается. Например, описание Тойнби миграций индийских столиц было подвергнуто развернутой критике известным индийским социологом Говинд Гурье (Ghurie, 1962: 182–186). Известный историк Эли Кедури подтрунивал над «законами перемещения столиц» Тойнби и его верой в то, что его познания в истории делают его незаменимым политическим советником, способным предсказывать движения столиц и другие политические события и также разрабатывать программы и стратегии для внешней политики. В 1935 году Тойнби, в частности, сделал неудачное предсказание о том, что в соответствии с его законом движения столиц из центра на периферию (marches) столица Китая никогда больше не вернется в Пекин (Кеdurie, 1984: 34). Как известно, столица Китая между двумя мировыми войнами находилась в Нанкине, но с приходом к власти коммунистов в 1949 году благополучно вернулась на старое место. Кедури напоминает в этой связи слова арабского историка Ибн Хальдуна (1332–1406), который говорил, что знание прасодии не позволяет ему писать стихов. В другом случае, в период греко-турецкой войны 1919–1922 годов, Тойнби, будучи сотрудником Британского министерства иностранных дел, также неверно предсказал перемещение новой столицы Турции в Измир. Правда, тогда его законы перемещения столиц еще не были сформулированы.
Направления движения имперских столиц, на взгляд автора, связаны не столько с тем, кто основывает империю, сколько с общим направлением экспансии, необходимостью закрепить свои завоевания или, напротив, уязвимостью и поисками более надежной социально-политической базы, лояльной и преданной существующей системе власти. Переносы столиц в таких государствах подчинялись логике имперского строительства. Внутри самой имперской логики можно выделить несколько различных возможностей и задач.
Первую логику, логику поглощения, иллюстрируют имперские государства в фазе военной экспансии. Эти государства часто переносят столицу ближе к направлению своего наступления, фронтьеру, для облегчения командования военными действиями, снабжения войск и улучшения системы коммуникаций.
Примером такого рода может также служить Пруссия, которая в 1648 году переносит столицу из Кенигсберга в Берлин, в направлении своей экспансии на запад после Тридцатилетней войны. Генрих фон Лохаузен, правоконсервативный австрийский геополитик, этим же фактом объясняет расположение Белграда (Lohausen, 1992).
Первая столица королевства Норвегии находилась в центре исторического ядра расселения викингов, к северу от Согнефьорда. Но когда викинги начали освоение юга и завоевание Британских островов и Нормандии, Тронхейм оказался слишком удален от них и поэтому столицу перенесли в Берген, который был ближе к мишени завоеваний и к театру военных действий (Тархов, 2007).
В 77 году до н. э. армянский царь Тигран Великий основывает свою столицу Тигранакерт, на самом юге Армении, на границе с Месопотамией, куда простиралась его экспансия. В этот город он насильно переселяет жителей греческих городов и других приграничных районов (Моммзен, 1941: 44). Сюда столица была перенесена из Артаксаты, с самого востока страны.
Об этой стратегии перемещений столицы, проиллюстрированной вышеперечисленными примерами, писал когда-то арабский историк и социолог Ибн Хальдун в знаменитом введении к многотомной «Книге назидательных примеров по истории арабов, персов и берберов и их современников, имевших большую власть», где он исследует анатомию власти:
Каждый народ необходимо имеет родину – место, откуда он происходит и где начинается его господство. Когда этот народ покоряет другую страну… область его господства расширяется, а столица необходимо должна находиться в середине областей, принадлежащих династии, ибо столица – то же самое, что центр для круга. Она находится вдали от прежней столицы; и сердца людей обращаются к новой династии и правителю. Новая столица расцветает, а прежняя приходит в упадок. Городской уклад, как мы говорили выше, развивается только при наличии многочисленного населения. Население же (прежней столицы) уменьшается, и жизнь в ней замирает (Ибн Хальдун, 1961: 596).
Более радикальной, но тем не менее весьма распространенной формой подобной стратегии является перенос столицы прямо на территорию недавно присоединенных государств, этнически и религиозно еще чуждых или не окончательно интегрированных в империю. Тип столиц, которые возникают при таких переносах, можно назвать встроенными или внедренными столицами.
В 762 году арабы переносят столицу в Багдад, который прежде находился на территории Персидской империи, недалеко от летней резиденции персидских шахов, в городе Ктесифоне.
По мере экспансии тюрков на запад переносятся и их столицы – сначала в Конью примерно в 1150 году, потом из Коньи в Адрианополь, во Фракии, в 1362 (город переименовывается в Эдирну), а оттуда в Византию – в Константинополь, который позже, после падения Византии, становится Стамбулом (Toynbee, 1987, VI, XXV).
В процессе своего продвижения на запад персидские шахи часто основывали свои новые столицы на относительно недавно присоединенных территориях побежденных противников. Таковы персидские столицы – Экбатана (бывшая столица Мидии), Сузы (бывшая столица Элама), Ктесифон (бывшая столица Парфии). Переносы центра власти в эти столицы осуществились соответственно Ахеменидами в 550 году до н. э. и в 521 году до н. э. и Сасанидами в 227 году н. э. (парфянская столица была захвачена в 224). Необычную подвижность и мобильность древних персидских столиц некоторые историки связывают с кочевническим прошлым этого народа (см. таблицу 5).
Царь Давид перенес столицу в Иерусалим, только что отвоеванный им у иевусеев (Emet, 1996).
Другим примером того же рода может служить Кушанская империя, которая перемещала столицы уже не на запад, а на восток по мере своей экспансии в северную Индию – из Бактрии в Пешавар.
Сходной логике следовал и Александр Македонский, который, если верить свидетельствам древних, планировал расположить будущую столицу Греческой империи в Вавилоне, закрепляя тем самым свои территориальные завоевания и интегрируя Восток в Македонскую империю (Boyi, 2004:97).
Этот же самый расчет мы обнаруживаем в политической реорганизации империи монголов. Кублай Хан, внук Чингисхана, перенес столицу из Каракорума в Пекин, в Китай, интегрируя в общую империю эту огромную территорию и абсорбируя ее население, культуру и техники государственной службы и управления. Позже монгольским примером воспользуются маньчжуры, захватившие Китай и перенесшие свою столицу из Мукдена (Шэньяна) в Пекин.
Следующий пример, иллюстрирующий эту технику власти – основание эмиром Тамерланом в 1369 году новой столицы Туранской империи в Самарканде, на вновь завоеванной территории, где прежде доминировали персы, хорезмийцы и турки-караханиды.
В русле идентичной стратегии столица Оманского халифата в первой половине XIX века переезжает в Восточную Африку, колонизированную арабами, за тысячи километров от центра страны. Африканский Занзибар с 1832 года становится столицей Омана, где обосновался султан страны Саид ибн Султан (Плеханов, 2003).
Берберско-арабские империи Северной Африки, халифаты Фатимидов и Альмохадов, также расширяются и воздвигают свои столицы вдалеке от своей алжирской или тунисской родины. Фатимиды (909-1171) завоевывают Египет и строят новую столицу вдалеке от своих исконных земель в Каире в 969 году. Альмохады (1121–1269) выносят свою столицу на другой континент, в Севилью, в 1170 году (Turchin, 2009:5–7).
Афганские завоеватели Газневиды в 1161 году перенесли свою столицу из Газни в Южном Афганистане в долину реки Инд, в Лахор, на территории современного Пакистана.
