Двенадцать стульев (полный вариант, с комментариями) - Ильф Илья Арнольдович (книги без сокращений TXT) 📗
— А что, отец, — спросил молодой человек, затянувшись, — невесты у вас в городе есть?
Старик дворник ничуть не удивился.
— Кому и кобыла невеста, — ответил он, охотно ввязываясь в разговор.
— Больше вопросов не имею, — быстро проговорил молодой человек.
И сейчас же задал новый вопрос:
— В таком доме, да без невест?
— Наших невест, — возразил дворник, — давно на том свете с фонарями ищут. У нас тут государственная богадельня, старухи живут на полном пенсионе.
— Понимаю. Это которые еще до исторического материализма родились?
— Уж это верно. Когда родились, тогда и родились.
— А в этом доме что было до исторического материализма?
— Когда было?
— Да тогда, при старом режиме?
— А при старом режиме барин мой жил.
— Буржуй?
— Сам ты буржуй! Он не буржуй был. Предводитель дворянства.
— Пролетарий, значит?
— Сам ты пролетарий! Сказано тебе — предводитель.
Разговор с умным дворником, слабо разбиравшимся в классовой структуре общества, продолжался бы еще бог знает сколько времени, если бы молодой человек не взялся за дело решительно.
— Вот что, дедушка, — молвил он, — неплохо бы вина выпить.
— Ну, угости.
На час оба исчезли, а когда вернулись назад, дворник был уже вернейшим другом молодого человека.
— Так я у тебя переночую, — говорил он.
— По мне хоть всю жизнь живи, раз хороший человек.
Добившись так быстро своей цели, гость проворно спустился в дворницкую, снял апельсиновые штиблеты и растянулся на скамейке, обдумывая план действий на завтра.
Звали молодого человека — Остап Бендер. Из своей биографии он обычно сообщал только одну подробность: «Мой папа, — говорил он, — был турецко-подданный [108] ». Сын турецко-подданного за свою жизнь переменил много занятий. Живость характера, мешавшая ему посвятить себя какому-нибудь одному делу, постоянно кидала его в разные концы страны и теперь привела в Старгород без носков, без ключа, без квартиры и без денег.
Лежа в теплой до вонючести дворницкой, Остап Бендер отшлифовывал в мыслях два возможных варианта своей карьеры.
Можно было сделаться многоженцем и спокойно переезжать из города в город, таская за собой новый чемодан с захваченными у дежурной жены ценными вещами.
А можно было еще завтра же пойти в Стардеткомиссию [109] и предложить им взять на себя распространение еще не написанной, но гениально задуманной картины «Большевики пишут письмо Чемберлену [110] », по популярной картине художника Репина — «Запорожцы пишут письмо султану» [111] . В случав удачи этот вариант мог бы принести рублей четыреста.
Оба варианта были задуманы Остапом во время его последнего пребывания в Москве. Вариант с многоженством родился под влиянием вычитанного в вечерней газете судебного отчета, где ясно указывалось, что некий многоженец получил всего два года без строгой изоляции [112] . Вариант № 2 родился в голове Бендера, когда он по контрамарке обозревал выставку АХРР [113] .
Однако оба варианта имели свои недостатки. Начать карьеру многоженца без дивного, серого в яблоках, костюма было невозможно. К тому же нужно было иметь хотя бы десять рублей для представительства и обольщения. Можно было, конечно, жениться и в походном зеленом костюме [114] , потому что мужская сила и красота Бендера были совершенно неотразимы для провинциальных Маргарит на выданье, но это было бы, как говорил Остап: «Низкий сорт. Не чистая работа». С картиной тоже не все обстояло гладко. Могли встретиться чисто технические затруднения. Удобно ли будет рисовать т. Калинина в папахе и белой бурке, а т. Чичерина [115] — голым по пояс. В случае чего можно, конечно, нарисовать всех персонажей картины в обычных костюмах, но это уже не то.
— Не будет того эффекта! — произнес Остап вслух.
Тут он заметил, что дворник уже давно о чем-то горячо говорит. Оказывается, дворник предался воспоминаниям о бывшем владельце дома.
— Полицмейстер ему честь отдавал… Приходишь к нему, положим буду говорить, на Новый год с поздравлением — трешку дает… На Пасху, положим буду говорить, — еще трешку. Да, положим, в день ангела ихнего поздравляешь… Ну, вот одних поздравительных за год рублей пятнадцать и набежит… Медаль даже обещался мне представить. «Я, — говорит, — хочу, чтоб дворник у меня с медалью был». Так и говорил: «Ты, Тихон, считай себя уже с медалью»…
— Ну и что, дали?
— Ты погоди… «Мне, — говорит, — дворника без медали не нужно». В Санкт-Петербург поехал за медалью. Ну, в первый раз, буду говорить, не вышло. Господа чиновники не захотели. «Царь, — говорят, — за границу уехал, сейчас невозможно». Приказал мне барин ждать. «Ты, — говорит, — Тихон, жди, без медали не будешь»…
— А твоего барина что, шлепнули? — неожиданно спросил Остап.
— Никто не шлепал. Сам уехал. Что ему тут было с солдатней сидеть… А теперь медали за дворницкую службу дают?
— Дают. Могу тебе выхлопотать.
Дворник с уважением посмотрел на Бендера.
— Мне без медали нельзя. У меня служба такая.
— Куда ж твой барин уехал?
— А кто его знает! Люди говорили, в Париж уехал.
— А!.. Белой акации, цветы эмиграции [116] … Он, значит, эмигрант?
— Сам ты эмигрант… В Париж, люди говорят, уехал. А дом под старух забрали… Их хоть каждый день поздравляй — гривенника не получишь!.. Эх! Барин был!..
В этот момент над дверью задергался ржавый звонок. Дворник, кряхтя, поплелся к двери, открыл ее и в сильнейшем замешательстве отступил.
На верхней ступеньке стоял Ипполит Матвеевич Воробьянинов, черноусый и черноволосый. Глаза его сияли под пенсне довоенным блеском.
— Барин! — страстно замычал Тихон. — Из Парижа!
Ипполит Матвеевич, смущенный присутствием в дворницкой постороннего, голые фиолетовые ступни которого только сейчас увидел из-за края стола, смутился и хотел было бежать, но Остап Бендер живо вскочил и низко склонился перед Ипполитом Матвеевичем.
108
…турецко-подданный… — Ссылка на турецкое подданство отца не воспринималась современниками в качестве однозначного указания на этническую принадлежность героя. Скорее тут видели намек на то, что отец Бендера жил в южнорусском портовом городе, вероятнее всего — Одессе, где многие коммерсанты, обычно евреи, принимали турецкое подданство, дабы дети их могли обойти ряд дискриминационных законоположений, связанных с конфессиональной принадлежностью, и заодно получить основания для освобождения от воинской повинности.
109
…Стардеткомиссию… — Речь идет о губернской детской комиссии — межведомственной организации при губисполкомах, в задачу которой входили улучшение быта детей, надзор за детскими учреждениями, культурно-воспитательная работа в них, борьба с детской беспризорностью и т.п. Суть бендеровской аферы — получение от губернской комиссии денег на копирование и распространение «идеологически выдержанной» картины по детским учреждениям.
110
…пишут письмо Чемберлену… — О. Чемберлен (1863—1937) был в 1924—1929 годах министром иностранных дел Великобритании, а поскольку эта страна считалась главным потенциальным военным противником СССР и в мае 1927 года были даже разорваны дипломатические отношения, министр стал постоянной мишенью пропагандистских нападок.
111
…«Запорожцы…»… — Знаменитая картина И.Е. Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (1891) стала благодаря многочисленным репродукциям неотъемлемым атрибутом массовой культуры 1920-х годов, сюжет ее постоянно иронически «переосмыслялся» карикатуристами, например, «Нэпманы пишут письмо фининспектору» и т.д.
112
…в Москве… многоженец… два года без строгой изоляции… — Авторы подчеркивают, что газета была московской, значит, речь идет о квалификации действий героя газетной статьи в соответствии с Уголовным кодексом РСФСР. Термин «многоженец» Бендер использует вслед за автором статьи, и это не вполне точно. Предусмотренное тогдашним УК РСФСР предельное наказание за многоженство, то есть за вступление в брак при «сокрытии состояния в зарегистрированном или фактическом браке перед регистрирующими брак органами», было вдвое меньше указанного газетой. Следовательно, правонарушения героя пресловутой газетной статьи были квалифицированы судом не как многоженство, но как мошенничество, т.е. «получение с корыстной целью имущества или права на имущество посредством злоупотребления доверием или обмана», что и каралось «лишением свободы на срок до двух лет». Бендер обдумывает именно мошенническую операцию — это юридически корректное определение. Афера в Стардеткомиссии тоже квалифицировалась бы как мошенничество. Таким образом, едва выйдя на свободу, Бендер планирует две мошеннические операции, а поскольку принято было считать, что преступники-рецидивисты не меняют «специальность», то, подсказывают авторы, «специальность» Бендера — мошенничество и сходного рода правонарушения. За это и сидел.
113
АХРР — Ассоциация художников революционной России (1922—1932). Непосредственно курировалась ЦК ВКП(б), что обусловливало ее влиятельность и значительные финансовые возможности. Указание на связь замысла картины Бендера «Большевики пишут письмо Чемберлену» с посещением выставки АХРР подчеркивает ироническое отношение авторов романа к сервилизму АХРР и ее эстетической программе — использованию традиций классического русского реализма XIX века для решения актуальных пропагандистских задач. 17 апреля 1927 года в Москве открылась IX выставка АХРР, выставки филиалов этой организации проводились также в городах УССР.
114
…в походном зеленом костюме… — Иронический парафраз описания Наполеона из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Воздушный корабль»: «На нем треугольная шляпа /И серый походный сюртук».
115
…т. Калинина в папахе и белой бурке, а т. Чичерина — голым по пояс… — М.И. Калинин в 1927 году — председатель ЦИК СССР, а Г.В. Чичерин — народный комиссар иностранных дел.
116
…Белой акации, цветы эмиграции… — Бендер перефразирует первую строку популярнейшего в начале века романса А. Зорина (А.М. Цимбал) на стихи А.А. Пугачева: «Белой акации гроздья душистые вновь аромата полны».
