Зеленые яблочки (СИ) - Хрисанфова Татьяна Анатольевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Обстановку разрядил дед Василий:
— Егор парень серьезный…
Катерина тут же вскинулась:
— Так и что, что серьезный? В нищету не отдам дочь, что у них есть? Вон девки у них еще не все отданы замуж. С золовками жить, нахлебаешься попреков. Будет дочь всем угождать. Богаче жених найдется. Мало их в округе что ли?
Слезы сами потекли из глаз, сколько Даша не пыталась сдерживаться. Она вытирала их ладонью, но горькие струйки превращались в ручейки, наплывая тяжелыми каплями. Что ни говори, а судьбу ее решали именно здесь. Можно, конечно, пойти против родителей, уйти из дома. Но Даша и представить себе не могла жизни без родительского благословения. Да и как жить под косыми взглядами сельчан? О том, что можно уехать из деревни, у нее не закралось даже малейшей мысли. Михаил, тяжело вздохнув, произнес:
— Что это мы сразу накинулись на дочь? Ведь не замуж она собралась за него, в самом деле. Пусть гуляют, чем она хуже других? А там видно будет, я свою дочь принуждать не буду. За кого хочет за того и пойдет, — подытожил он. Даша бросилась на шею отцу: папка я знала, что ты за меня заступишься. Как хорошо, что ты меня понимаешь.
— Ну конечно, только он тебя и понимает, — ворчала Катерина, расставляя по местам ухваты. Она была очень недовольна мужем, поддержавшим дочь. Позволь ей встречаться с парнем, а дальше что? Родителей ни во что ставить не будут, сыновья тоже слабину почувствуют.
— Хватит вам! — не выдержал дед Василий, — на стол накрывайте. Нашли об чем переживать!
Катерина умолкла. Примолкла и бабка Авдотья. Даша кинулась к печи, достала большую жаровню с запеченной в постном масле золотистой картошкой, быстро разложила ложки, нарезала хлеб. Дед Василий прочитал молитву и, окрестив себя широким крестом, опустил ложку в жаровню. За столом воцарилась относительная тишина. Братья потихоньку толкали друг друга под столом ногами, отвлекая внимание от самой зажаренной картофелины. Санька, объевшись, расстегнул пуговицу на штанах, в ожидании киселя. Наконец и кисель был выпит под всеобщее молчание. Дед отложил ложку в сторону. Это был знак для нетерпеливо ожидающего Саньки. Он вскочил, чтобы продолжить дрессировать кота. Штаны чуть не свалились с него. Бабка Авдотья, глядя на него, покачала головой: «и-и-х! Терентий богатый залез на небеса, ширинка разорвата, виднеется колбаса!» В отличии от набожного мужа, бабка, имела веселый нрав и позволяла себе иногда вольности.
Дед строго взглянул на жену:
— Авдотья!!!..При детях!
Катерина, догадавшись о чем говорит свекровь, окликнула Саньку:
— Поди ко мне!
Санька недовольно вернулся. Катерина застегнула пуговицу:
— Вечно ты спешишь!
Лука не мог сдержать улыбки:
— Эх, Санек, говорили тебе — потеряешь!
— Чего тогда делать будешь? — улыбнулся и Иван.
— Мамань! — завопил Санька, — опять они надсмехаются!
— Лихоманка вас забери, — замахнулась Катерина на сидящего рядом Ивана. Тот нехотя увернулся от тяжелой материнской руки. Даша вздохнула свободнее. Негласно семья признала Егора. Оставалось выяснить, по какой причине он не пришел вчера вечером?
Постепенно Даша придумала множество оправданий для Егора. И наконец решила: не пришел вчера, придет сегодня. Она была уверенна в этом. Вечером он все объяснит, видно была на то веская причина, не мог он не прийти. День пролетал незаметно, Даша молниеносно выполняла бесконечные распоряжения матери. А та все сыпала и сыпала указания и приказания, словно придумывала их целую неделю. Даша и сама понимала; к празднику ожидались в гости материны сестры со своими семействами. И конечно, ей хотелось, чтобы все блестело и сияло. В бесконечной суете Даша все таки выбрала время забежать к соседям. Она беспокоилась о детях. Но обнаружив там Харитонову мать, застеснявшись, встала у порога:
— Тетка Мария, я только проведать Анютку с Ваняткой хотела.
— Они на улицу пошли. С бугра катаются, — устало ответила Мария, отскребавшая пригоревший чугунок, — Все закопченное, — жаловалась она. — Хозяйку надо Харитону.
— Я пойду, — Даша топталась в нерешительности у порога. Она бы убралась у Харитона, как не раз делала это и раньше, но предложить свою помощь тетке Марии постеснялась.
— Иди, детка, иди, — Мария усерднее заскребла чугунок. День подходил к концу, и братья снова засобирались в деревню. Окрыленная надеждой увидеть Егора, Даша решилась подойти к матери:
— Мамань, можно и я? — Даша умоляюще смотрела на мать.
— Иди, тебе же отец не может ни в чем отказать, — недовольная Катерина поджала губы, не поднимая головы от вязания. Но Даше было достаточно и этого. Она быстро накидывала на голову белый ажурный платок, лихорадочно засовывала руки в уворачивающиеся от нее рукава. И опять они с братьями перекидываясь снежками, веселой толпой, сопровождаемые огромными кобелями, направлялись в деревню. Посиделки были в самом разгаре. Августина, обрадованная приходом Даши, заглядывала в глаза, гладила ее по плечу:
— Ты, девка, нас совсем забыла, в деревню не показываешься. Либо на хуторе у вас парень объявился? — хитро щурила она глаза.
— Скажете тоже, тетка Августина, у нас все семьями живут, — покраснела Даша.
— Все, да не все, — лукавила хозяйка, — вон Харитон, чем не жених? Нешто немного угрюмый? Дак это не пригрел его никто. Дети не помеха, веселее с ними.
— Вот сами и идите за него замуж, — отмахнулась девушка и стала искать глазами подружку. Взгляд ее наткнулся на Параньку, та подняла глаза, и столько ненависти выплеснулось из них, сколько Даша не видела за свою короткую жизнь.
«С чего это она? — недоумевала Даша, — дорогу я ей не переходила?» Додумать мысль до конца ей помешала Глашка — призывно махнув рукой и подвинувшись на лавке. Даша устремилась к подруге. Усевшись, они зашептались.
— Ты чего не ходишь на посиделки? — любопытствовала подруга.
— Некогда, — Даша загадочно улыбалась.
— Вон Алеха все глаза проглядел, тебя ожидаючи, — подколола подруга.
Даша машинально подняла глаза, на нее, улыбаясь, смотрел Алексей. По своему истолковав ее взгляд, он поднялся и пошел к подругам.
— Ну-ко Глафира, потеснись, — он уже втискивался между подругами. В досаде Даша уронила на пол кружева. Алексей услужливо наклоняясь, поднял вязание и вкладывал его в Дашины руки, пытаясь удержать ее ладони в своих.
— Отстань ты, — в досаде воскликнула Даша, — ведь сколько раз тебе говорено было, не нравишься ты мне, — она не скрывала своего недовольства, — Прилип как репей, отлипни, вон к Парашке клинья бей, она тебе ровня. — Даша говорила почти шепотом. Не хотелось раздувать на людях скандал. Да и было бы из-за чего.
— А ты, значит, нет? — Алексей натянуто улыбался, всем своим видом показывая, насколько приятен ему разговор.
— Нет, и не подходи ко мне. Все равно ничего не дождешься.
— Не в настроении сегодня, — Алексей поднялся, сохраняя прежнюю улыбку на лице. И будто ничего не произошло, он направился к картежникам.
Но в голове затаилась мысль: «погоди еще, посмотрим кто чего дождется».
Егор молча наблюдал за этой сценой. Деревня есть деревня. Надо постоянно сдерживать себя. Если бы он бросил хоть один взгляд в сторону Даши, это было бы истолковано, как нарушение деревенских устоев. Пока она ему никто, защищать ее он не имеет права. У нее братья есть. И они должны блюсти честь своей незамужней сестры. Ну а в случае, если бы Егору показалось, что парень уж слишком настойчиво липнет к его девушке, можно повстречать того и после посиделок. Но Алексей был моложе Егора, и он решил, что негоже связываться с ним. Даша и сама отшила надоедливого кавалера. Постепенно начали расходиться с посиделок. Перемигиваясь, пары покидали гостеприимный дом. Ушла и Глашка, незаметно выскользнув за дверь. Даша оторвавшись от вязания заметила, что подруги рядом нет, ей стало скучно. «Пора» — решила она. Братья, как по команде, оторвались от стола, едва заметили скучающий взгляд сестры. Играть им не давали, молоды еще. Весь вечер они смотрели на чужие выигрыши и проигрыши. Даша от досады покраснела; опять братья по сторонам, собаки сзади, где уж тут Егору проводить ее. Но тот уже за руку прощался с друзьями. Одевшись, Даша с братьями вышли на улицу. Ночь была лунная, морозная. Снег весело поскрипывал под валенками. Не весело было Даше. В душе она ругала и своих братьев и здоровых своих кобелей. Особенно досталось собакам; не спится им по ночам. Шалые какие-то, делают, что хотят, бегают, где хотят. Ну, как тут может Егор подойти к ней, если она под такой охраной? Ведь Валяя да Окаянного боятся не только на хуторе. Они вон какие здоровые, в округе таких собак нет. Их мать, собака Дамка, и сама была не обычная дворняга, а текла в ней и волчья кровь. Была она больше деревенских собак, да к тому же еще и очень хитрая. Замечали у нее несколько странностей. Любила она пьяных мужиков. Если кто выходил от Михаила «на бровях» и валился тут же в огороде, она терпеливо стерегла, не подпускала даже хозяев к лежавшему. Но могла спокойно ухватить тех же хозяев за ногу, или повыше, если они появлялись неожиданно или молча подходили к ее конуре. Молнией она вылетала из конуры или откуда-то сбоку, и, вцепившись в ногу, не отпускала, пока не услышит голос. Однажды она напугала бегущую в сарай доить корову Дашу. Та, забыв о коварной Дамке, погромыхивая подойником, вприпрыжку выбежала из дома. Тут же в мягкое место вцепились собачьи клыки. Хорошо еще, что Дамка никогда не кусала глубоко, лишь придерживала зубами ухваченного. Даша протащила Дамку насколько позволяла собачья цепь, вопя, что есть мочи, пока обе не поняли, кто есть кто. С тех пор Даша опасалась собак. А уж Валяя да Окаянного особенно, они в отличии от матери, неизвестно где нагулявшей их, были бестолковыми. Хоть сколько на них кричи, они в своих проделках понимают только друг друга. Вот и теперь Даша опасалась, что они применят свои штучки по отношению к Егору. Но тот, видимо, еще не знакомый с повадками молодых кобелей, все-таки решился подойти.
