Зеленые яблочки (СИ) - Хрисанфова Татьяна Анатольевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Постепенно зажженные свечи стали отражаться в налитой воде, создавая иллюзию ее горения. Агафья уселась на стул, жестом приказывая дочери сесть рядом. Она все шептала непонятные слова, то ли молитвы, то ли заклинания. Огонь в ее глазах то вспыхивал ярким красно-желтым пламенем, то угасал насовсем. Парашка, глядя на мать, видела ее глаза и обратила внимание, что зрачки как будто растеклись по всей глазной впадине, сделав взгляд абсолютно черным. Такой свою мать она еще не видела. Она уже боялась сидящей рядом чужой женщины. А та все читала в книге, и непонятные слова падали в пространство. В комнате становилось душно. От краев плошки шел пар, и, не поднимаясь, оседал на восковом лице Агафьи.
— Ну-ко, подумай об нем, — коротко бросила она, не отрываясь от книги, — Словно он рядом стоит.
Парашку не надо было просить дважды. Егор все время занимал ее мысли. Только о нем она и думала. Она тут же представила его себе; высокого, c вьющимися светло-русыми волосами, тонким носом, а какие у него пухлые губы, ну чисто как у младенца. Парашка вздохнула, вспомнив о том, что его губы не разу не прикоснулись даже к ее щеке. В плошке сразу произошли изменения. Исчез пар на ее краях, мутная до этого вода постепенно светлела. Цвет ее менялся с каждым мгновением, и когда, наконец, она стала почти черной, Парашка увидела в ней отражение мужчины. Она не сразу поняла, что это и есть тот, о ком она постоянно думала, c кем в мечтах связывала всю свою последующую жизнь. Парашка видела его улыбающегося, ошалевшего от ощущения изведанного счастья. Было видно, что его переполняет радость. Агафья протянула руку к плошке, словно старалась удержать образ Егора. До Парашки явственно донеслись ее слова: «Доброго молодца Егора отвернуть от девки Дашки. А приворотить его к девке Парашке, да так, чтобы навечно. Чтобы забыл он ту, а помнил бы только эту». Рядом с Егором появился расплывчатый женский образ. В нем Парашка признала себя. В мужском образе незаметно происходили изменения. Лицо стало суровым, около рта залегла глубокая складка. В глазах застыло безразличное выражение. Даже его фигура стала ниже, словно придавленная непосильным грузом. Парашка со страхом смотрела в плошку. Произошедшие изменения испугали ее. В душе она не особенно верила в колдовство. Но это была единственная надежда. Надеяться на то, что Егор сам снизойдет до нее, было глупо. И она понимала это. Часы на стене беспристрастно отстукивали минуты.
Потом Паранька не могла припомнить что еще происходило, о чем шептала мать.
— Теперь надо наговоренной водой окропить его, — устало произнесла Агафья. Свечи догорали на столе. Вода в плошке спокойно отражала их последние желтые всполохи, словно еще некоторое время назад, не происходило в ней никаких изменений. Агафья вылила воду в бутылку и закупорила ее пробкой. Поставив бутылку, она обессилено оперлась на край стола:
— Жди теперь сватов, — безразлично сказала она.
— Словно и не рада за дочь, — обиженно подумала Парашка.
— Да убери тут — чтобы отец не увидел чего, — распорядилась Агафья. Муж за многие прожитые вместе годы так и не знал о редких занятиях своей жены. Только дочери она открыла свой недобрый секрет. Она считала, что рано или поздно должна это сделать, должна быть преемница темного волшебства. Агафья не должна быть последней. Так пусть это будет дочь. У нее есть необходимая злость и ненависть, ведь доброму человеку не по силам такой дар. Мучиться только будет, трудно доброму делать плохое другим людям.
Не подозревая о содеянном соперницей, Даша щипала в сенях гуся. Несмотря на то, что гуси лежали в деревянном корыте, Даша с бабкой Авдотьей были завалены белым мягким гусиным пухом. Катерина, несмотря на холод, не разрешила щипать гусей в комнате. Оглаживая тушки, горячим, нагретым на печке утюгом, Даша выдергивала тугие гусиные перья. Ведь завтра рождество, можно наконец разговеться. Да и гостей приедет немало, надо всех удивить. Мать любит, когда нахваливают ее за кушанья. Сестры тоже умеют готовить, так что надо стараться. Катерина жарила и парила в доме; пеклись пирожки, ватрушки, сдобные пышки. Варился взвар, наполняя кухню запахом лета. На печке в чугунках что-то кипело и брызгало на плиту, пузырясь на ней жирными пятнами. Санька то и дело подбегал к матери и пытался ухватить то пирожок, то ватрушку. Но дед строго следил за его действиями с печки: нельзя! Подождать надо до заутрени.
— Вот это да! — возмущался Санька, — теперь голодным цельный день быть?
— По тебе не скажешь, что голодал, — упорствовал дед, — а пост надо соблюдать. Санька искал сочувствия у матери, но Катерина, поджав губы, неодобрительно качала головой, молча соглашаясь с дедом. Послонявшись по кухне вместе с котом, так и не выпросив подачки, Санька отправился к деду на печку, пусть тот хоть сказку расскажет. Кот прыгнул вслед за ним.
— У кота тоже пост? — Санька вспомнил, что Киселю тоже ничего не перепало.
— Пусть попостится, — усмехнулся дед. Видимо он вспомнил давнюю проделку кота, когда тот был еще только принесенным от соседей шкодливым котенком. Принесла его Даша. Уж больно приглянулся ей черный с небольшим белым пятном на грудке котенок. Как и стоило ожидать, Катерина сразу набросилась на гостя: что, у нас кошки нет? Неси обратно — откуда принесла. Но, как всегда, отец вступился за любимую дочку: пусть живет. Кот стал любимцем семьи. И был он до поры до времени просто кот, без имени. Он вырос, потолстел. В меру был шкодлив, да и где там проказить, ведь целый день в доме люди. Даже подумать нельзя о том, что находится в хозяйских плошках и чугунках, стоящих на припечке. А уж сметану хозяйка относит куда-то под замок. Но однажды хозяева всей гурьбой ушли на кладбище. А на столе оставили горячий в плошках молочный кисель. Кот долго не мог подступиться к нему. Но когда тот остыл… Пришедшие хозяева увидели на столе полупустые плошки и растянувшегося тут же на столе кота со вздувшимся животом. Видно, пузо не позволило коту покинуть место преступления. Строгая хозяйка поставила все на свои места. Плошки она, из брезгливости, просто выкинула. Был выкинут за двери и кот, c приказанием никогда не переступать даже порога. Но время остужает все недовольства. Кот опять проголодался и орал под дверью. Мягкое Дашино сердце не в силах было выдержать душераздирающих воплей. Она со слезами умоляла мать вернуть кота. Опять же вмешался отец, сказав свое веское слово, после монолога жены. Перед котом распахнули двери. Он было с триумфом занес лапу через порог, но, памятуя о недавних событиях, опрометью кинулся в хату. В тот же день кот получил имя: назвали его Кисель. И вот теперь кот тоже попал под гнет тяжелых человеческих обычаев. Разочарованный, он последовал на печку за Санькой. Так хорошо дремать, когда дед рассказывает свои сказки. У него там и про мышку услыхать можно. Мысль о непойманной мышке заставила кота вздрогнуть, но тем не менее на улицу он не попросился. Успеется еще.
Только на рассвете, управившись с делами, укладывались спать. Уставшая Даша еле доползла до постели. За день мать загоняла ее с поручениями: воды принеси, убери, посуду вымой. Помогай и бабушке и матери. Обе сердились, если она не успевала по первому их зову. Уже укрываясь одеялом, Даша вспомнила про гадание и побежала на кухню за спичками. Нащупав в гарнушке коробок, она также легко помчалась в кровать. Колодец из спичек Даша сложила в изголовье. Засыпая, девушка мечтала о том, как обязательно ей ночью Егор приснится. Ведь никто больше не может быть ее мужем. Это уже решено. Может вскорости и зашлет Егор сватов. Глядишь на масленицу и свадьбу сыграют. И не будет никого счастливее Даши. Ведь не надо будет ходить в деревню по ночам. Уже в полусне Даша видела, как Егор нежно гладит ее лицо чуть-чуть шершавой ладонью. И даже во сне ей было жарко от его объятий и поцелуев. Она сбросила одеяло и лежала в одной рубашке. Короткий остаток ночи пролетел незаметно. Даше казалось, что она только опустила голову на подушку, а уже стучали в окно, прося разрешения христославить. Даша не собиралась подниматься: ведь это дед будет умильно слушать пришедших. И если те будут петь слаженно, дед, со слезами на глазах, щедро одарит христославцев.
