Надломленные. Хроники пикирующей Цивилизации - Ляпунов Кирилл (читать бесплатно полные книги txt, fb2) 📗
Мысленно он давно обкатывал маршрут: из Москвы в Питер, оттуда на пароме через Хельсинки в Стокгольм, потом по мосту до Копенгагена, после – на север Германии, где обязательно завернуть в Кельн, оттуда через Баден-Баден в Страсбург, потом – Брюссель, Амстердам, где можно совершить небольшой праздник непослушания, и уже после этого на несколько дней в Париж, в этот грязный, нагловатый, но все равно притягательный город. После же надо бы обязательно докатить до Нормандии, увидеть Атлантику, поесть самых свежих и вкусных в мире устриц вместе с молодым, еще не успевшим стать вонючим камамбером. А после – долгое возвращение домой через Прованс, Тоскану, Рим, конечно же, где после фресок Микеланджело сделать техничный разворот и зигзагом между восхитительными итальянскими городишками, где понимаешь, что все тлен, кроме них, покатить в сторону Венеции, а оттуда в Вену, Прагу, Будапешт.
А дальше у Кузнецова обычно случался затык. Потому что возвращаться обратно через Польшу, равно как и через Украину, ему совершенно не хотелось, чтобы не испортить себе впечатление от исполнения мечты. Не то чтобы он с ненавистью относился к сим двум достойным славянским народностям, но богатый жизненный опыт всегда подсовывал некоторые личные примеры неудачных коммуникаций с представителями именно этих стран. Возможно, ему просто не везло, но повторных экспериментов не хотелось. По крайней мере, в сочетании с поездкой мечты. Поэтому Аркадий склонялся к тому, что из Будапешта надо спускаться в Сербию, оттуда в Грецию, где, используя активно развитое паромное сообщение, можно довольно успешно метаться между островами и материком и проплыть с западной границы страны до восточной, потом заглянуть в Стамбул. А далее, по логике вещей, следовало бы ехать в Болгарию и уже оттуда как-то выбираться на Родину.
Но проблема в том, что пока сделать это возможным не представлялось, так как паромного сообщения Россия – Болгария не было. Он где-то слышал краем уха, что вот-вот должны открыть маршрут Новороссийск – Варна, но пока это были лишь прожекты. Хотя если бы это произошло, Кузнецов сразу же выкупил бы билеты на это корыто, тут же собрал бы жену и детей и, плюнув на все, рванул. Но парома пока не было. И Аркадий просто не представлял себе, как же закончить маршрут. Временами он склонялся к коллаборационистской идее все-таки проложить часть пути через Польшу, но потом мысленно бил сам себя по рукам. Тупик.
Но как бы там ни было, подобного рода ни к чему не обязывающие размышления позволяли психологу отлично провести время и перезагрузиться. Он как раз мысленно блуждал где-то по дорогам Прованса, любуясь замками и цветущей лавандой, когда дверь в кабинет открылась и вошел последний на этот день клиент. Аркадий, сидевший к двери спиной и увлеченный самогипнозом, пропустил момент, когда он вошел. Реагировать ему пришлось, только когда воздух разрезала фраза: «Могу ли я увидеть Аркадия Аркадьевича?»
Застигнутый врасплох Кузнецов подскочил в кресле и обернулся к вошедшему.
– Здравствуйте. Это я, – сказал он немного смущенно.
– Очень приятно, – мягко ответил посетитель, сопроводив свои слова спокойной и искренней улыбкой, – меня зовут Серафим, обратиться к вам мне порекомендовала Лариса Петровна Введенская.
– Да-да, я помню, – сказал Аркадий, выключая музыку. – Извините, что встретил вас спиной, но в кресле для клиентов удается потрясающе отдохнуть.
– Что вы! Не беспокойтесь. Очень хорошо вас понимаю: уже вечер, а день был, наверное, долгим?
– Да. И насыщенным. Хотите чая или кофе?
– Чай, пожалуйста, черный без сахара.
Аркадий подошел к чайнику, встав таким образом, чтобы иметь возможность разглядеть клиента, пока совершаются необходимые манипуляции. Надо сказать, что психолог был сильно заинтригован. Не то чтобы ему приходилось иметь дело с законченными психами, но профессиональный взгляд на первом приеме всегда мог определить какие-то черты, которые могли бы свидетельствовать об особенностях клиента, по крайней мере о некоторых деталях характера. У Серафима они были, но психолог пока затруднялся дать им оценку. Потому что как только Аркадий занялся приготовлением чая, клиент сел в кресло, но не погрузился в него целиком, как это делало 90 процентов пришедших, включая тех, кто навещал Кузнецова в первый раз, а выпрямился, сложив обе руки в замок на коленях. При всей странности позы в ней не было напряжения. Было заметно, что такое положение ему привычно. В свою очередь, взгляд клиента, казалось, был обращен внутрь себе, хотя смотрел он прямо перед собой. Но было заметно, что корешки книг, расставленных на стеллажах за кузнецовским креслом, его абсолютно не интересуют. Думал Серафим, сидя в такой странной позе, о чем-то хорошем, хотя не хмурился и не улыбался, но глаза его как будто излучали спокойный ровный свет.
Аркадия это удивило. Обычно все, кто приходил к нему впервые, были в разной степени напряжения и сосредоточенно думали над тем, что рассказывать психологу, а что опустить. Серафима же, по всей видимости, предстоящий разговор интересовал мало. Определить профессиональную принадлежность клиента психолог не смог. На первый взгляд, он должен был заниматься интеллектуальным трудом, но руки пришедшего говорили об обратном – слишком много на них было мелких порезов и мозолей для в чистом виде творческого человека. Хотя всякое бывает. Одно порадовало Кузнецова – возраст клиента. По всей видимости, они были ровесниками, а это означало, что не нужно будет погружаться в чуждый культурный код. В конце дня это всегда неприятно.
– Пожалуйста, – сказал психолог, пододвигая столик с чаем поближе к Серафиму. – Давайте приступим.
– А вы что же?
– Очень прошу меня извинить, очень много сегодня было выпито. Боюсь не вместить.
– Не буду настаивать. – Клиент снова взглянул внутрь себя, но теперь во взгляде читалась работа уже невеселых мыслей. – Что же, давайте. Я так понимаю, мне нужно рассказать о себе и о том, зачем же я к вам пришел?
– Совершенно верно. К сожалению, Лариса Петровна не потрудилась ввести меня в курс дела. Сказала только, что надо обязательно помочь.
– Да-да, все верно. Я попросил ее не распространяться особенно. Да и вас прошу о том же, хотя понимаю, что вы и не будете – как профессионал.
– Можете не сомневаться. Конфиденциальность гарантирована.
– Я не сомневаюсь, просто перестраховываюсь. Не знаю, говорила ли вам Лариса Петровна, но дело в том, что я ее духовник.
Кузнецов чуть было не присвистнул от удивления. «Вот это поворот!» – подумал он при этом. Серафим, естественно, заметил это и улыбнулся.
– Вижу, вы удивились. Собственно, поэтому и не хотелось бы огласки. К священству секулярное общество и так относится не очень почтительно, а уж если дать повод! При определенном подходе визит к вам можно трактовать как отказ от внутренних церковных правил или, не дай Бог, потерю веры. Что, конечно, далеко от истины. Но, честно говоря, не хотелось бы проверять. Такой вой поднимется! Дело в том, что у меня довольно серьезное послушание, ну то есть направление работы, если по-светски – я вхожу в ряд патриарших комиссий и при этом окормляю нескольких очень высокопоставленных людей в правительственных структурах. Страшно представить, что будут писать в либеральной прессе.
– И вы действительно этого боитесь?
– Если честно, совсем не боюсь. Для меня это будет даже хорошо по-своему; если скандал выйдет – сошлют куда-нибудь в дальний монастырь, где лето только месяц в году, а там я смогу попробовать жить настоящей монашеской жизнью, о которой мечтал с детства. Но для тех, кто со мной трудится, и для моих духовных детей это будет неприятный удар. Они меня любят.
– «Токмо волею пославшей мя жены» [2], – ни к селу процитировал отца Федора из «12 стульев» Кузнецов, сам удивившись своей реакции.
– Что, простите? – рассмеялся клиент, по всей видимости, знакомый с Ильфом и Петровым.
– Очень прошу меня извинить! Сам не знаю, что на меня нашло. Случайно вырвалось.
