Сын теней - Марильер Джульет (полные книги TXT) 📗
«Дядя? — Я устраивалась на камне у воды, а сама мысленно тянулась к нему. — Мне нужна твоя помощь».
«Я здесь, Лиадан». — И он появился на другой стороне пруда. Бледное лицо, темные волосы, бесформенное одеяние, неспособное скрыть белой массы перьев на крыле. Лицо его было спокойно, глаза глядели ясно.
«Дядя Лайам умер, его пронзила стрела бриттов».
«Знаю. Конор уже спешит в Семиводье. Но я на этот раз не пойду».
«Дядя, я у меня были ужасные видения. Я видела, как застрелили Лайама, и никого не предупредила, а потом стало уже слишком поздно. Мой брат сказал… он сказал…»
«Я знаю. Это очень тяжело. И избавиться от этого чувства вины нет никакой возможности, дочка. Я жил с ним долгие годы. Когда-нибудь твой брат поймет, как это сделали мои братья, что Дар предвиденья невозможно контролировать, что вред от подобных предупреждений может оказаться гораздо страшнее, чем если просто позволить событиям идти своим чередом. Твой брат еще очень молод. Со временем он станет таким же сильным, как и Лайам. Возможно».
Я кивнула.
«Я тоже так считаю. Я так ему и сказала. Но я видела еще одну картину из будущего. В том будущем Шон превратился в одинокого старика. В том будущем Семиводье опустело. Жизнь покинула его. Чтобы изменить это будущее, я готова рискнуть многим. Я готова бросить вызов тем, кто определяет наш путь, как бы сильны они ни были».
К моему глубочайшему изумлению, Финбар усмехнулся.
«Ох, Лиадан. Сложись моя судьба иначе, будь у меня дочка, я бы желал, чтобы она была во всем похожа на тебя. Разве ты и так на каждом шагу не изменяешь наши пути? Ладно, ты пришла за советом, ты хочешь увидеть правду, я вижу это по твоим глазам и чувствую, что дело срочное. Ты долго плакала, и готов поспорить, что знаю причину».
«Моя свеча, мой огонек в темноте… я не смогла ее зажечь, я пыталась всю ночь. И я не слышу ни слова, только ужасную тишину. Теперь все видения прекратились, я не могу видеть его, не могу слышать его голос. А еще я видела Эйслинг, я видела, как…»
«Я помогу тебе. Если тебе суждено увидеть, что происходит на самом деле, то здесь, меж этих древних камней. Твой сын крепко спит. У тебя есть время. Давай, открой мне свой разум, и посмотрим на воду вместе».
Мы сели на камни по разные стороны пруда и почувствовали себя в безопасности, словно под защитой теплых материнских рук. Я раскрыла свой разум, Финбар сделал то же самое, наши мысли перемешались и обрели умиротворение. Шло время, может, долгое, а возможно, и совсем короткое, вокруг раздавалось только стрекотание насекомых в траве, да крики птиц в небе над нашими головами, да шелест листьев в ивовых ветвях.
Поверхность воды забурлила и изменилась. Там что-то блестело, серебряная вспышка в темноте. Я затаила дыхание. Фляжка, искусно сделанная, обильно украшенная спиральным рисунком, с янтарной пробкой в виде кошки — из нее мы вместе с Крашеным пили в тот день смерти и возрождения. К фляжке потянулась рука, вынула пробку. Мужчина поднял ее к губам и отпил глоток. Эамон. Пруд снова потемнел.
«Дыши медленно, Лиадан. Успокойся». — Дядя послал мне мысленное изображение спокойной воды, березовых листьев в весеннем солнышке, спящего младенца. Я справилась с дрожью, заставила себя унять страх. И снова посмотрела на воду.
На этот раз картины перетекали одна в другую, думаю, в том порядке, в каком происходили. Вот Эйслинг лежит ничком на кровати и плачет до изнеможения. Служанка входит к ней в комнату с подносом, полным еды и питья и уносит другой такой же, нетронутый поднос. И запирает дверь. Запирает мою подругу в комнате. Потом мы неожиданно оказываемся внизу, в главном зале Шии Ду. Стоит ночь, вдоль стен горят факелы, и каменные чудовища, кажется, зловеще ухмыляются, когда факельный свет играет на их злобных мордах. Они щурят глаза, топорщат когти, скалят зубы и вывешивают языки. В зале — два человека. Эамон сидит на дубовом резном кресле, его лицо спокойно, каштановые волосы аккуратно лежат на плечах. Только глаза выдают возбуждение. И Бран. Чистая половина его лица распухла от синяков, над глазом кровоточит глубокая рана, а на шее — багровые пятна, словно его едва не удушили. Карие глаза Эамона горят злобным торжеством.
— Зная твою склонность к отсеканию конечностей, я решил начать с небольших кусочков и двигаться неспеша, — почти ласково проговорил он. — Интересно будет посмотреть, какую боль способен выдержать человек. Правда, возможно, черные ощущают боль иначе, чем мы.
Голос Брана зазвучал в ответ тихо и равнодушно:
— Я не стану торговаться за его жизнь, а он за мою.
Эамон язвительно рассмеялся.
— А я и не планировал возможности для торгов. Ты мне ее не дал, когда у меня на глазах резал моих людей. Я просто хотел держать тебя в курсе того, что происходит с твоим приятелем. Там, куда ты отправишься, тебе потребуется чем-нибудь занять свои мысли. Да-да, у меня на тебя есть планы. Вы оба, прежде чем умереть, отлично меня развлечете. Мне говорили, что ты почему-то не очень любишь закрытые пространства и с недовольством воспринимаешь недостаток света. Кто бы мог подумать! Крашеный, и вдруг боится темноты?
Возникла пауза.
— Ты омерзителен, — сказал наконец Бран. — Ты предатель, точно как твой отец. Он в свое время предал союзников точно так же, как теперь ты, ведь так? Говорят, его презирали и ненавидели по обе стороны пролива. Неудивительно, что Лайам сделал так, что его убрали, пока он не причинил еще больше вреда. Слышал эту историю, а? Это очень широко известная тайна, знаешь ли. Твой собственный дед участвовал в этом деле, равно как и сомнительных достоинств Хью из Херроуфилда. Они надеялись, что сын окажется достойнее отца. Напрасные, как выяснилось, надежды. Сколько ты за нас заплатил, а, Эамон Ду?
— Не зови меня так. — Эамон встал и сделал шаг к пленнику. Он двигался осторожно, словно боялся повредить какую-то рану. Похоже, его грудь под рубахой стягивала повязка. Он поднял руку и наотмашь ударил Брана по лицу. Я видела, что руки Брана крепко связаны за спиной, а колени стянуты. Несмотря на весь его контроль, от этого удара он покачнулся.
— Лайам мертв, — заговорил Эамон. — У Семиводья новый хозяин, он молод и неопытен. Их позиции сильно пошатнулись.
— Умер? Как? — Бран прищурился. Он явно слышал эту новость впервые.
— Тебя это заботить не должно, поскольку ты, выродок, никогда отсюда не выйдешь. Я позабавлюсь с тобой и этим черным дикарем, которого ты называешь своим другом, а потом от вас… избавлюсь. Ты просто бесследно исчезнешь. Люди уже говорят, что именно ты предал Семиводье бриттам. Позже они скажут, что подданые Лайама отомстили за смерть их вождя и навсегда убрали тебя с дороги. Не смей спрашивать у меня ответа. Что такой человек как ты вообще понимает в союзниках и в верности? Уж ты-то, наверняка, вряд ли даже отдаленно понимаешь, что эти слова означают.
— Раз я не храню никому верность, — ответил Бран, не спуская глаз с лица Эамона, — значит мне, по крайней мере, некого предавать. — Похоже, он напряженно о чем-то раздумывал, словно пытался разрешить головоломку.
Эамон слегка закашлялся.
— Произошло… досадное недоразумение. Но оно сыграет мне на руку. Что если мой дед и Уи-Нейлл узнают, что юный Шон вступил в сговор с Крашеным? Что если они узнают, что его сестра спала с бандитом, раздвигала для него ноги в лесочке под кусточком? От этого удара репутация Семиводья может и не оправиться.
Бран отвечал все также равнодушно.
— В свое время ты пожалеешь об этих словах. Ты сейчас держишь меня в плену и думаешь, что я совершенно беспомощен, но любое сказанное тобой слово приближает твою смерть еще на шаг.
— Да ты просто дурак, если не понимаешь, почему я столько отвалил за то, чтобы схватить тебя. Я приговорил тебя к смерти еще тогда, когда ты резал моих людей. Но когда я узнал, что это ты украл у меня Лиадан, как только я понял, что это твои липкие руки касались ее, я готов был заплатить любую цену! Интересно, как чувствовала себя ее мать, когда на смертном одре услышала, что ее дочка отдалась безродному ублюдку? Как только я узнал правду, твой конец стал лишь делом времени. Я заплатил бы сколько угодно за счастье наблюдать, как ты умираешь в мучениях. Что, тебе уже дурно? Твоему приятелю сегодня ночью будет очень больно. Каленое железо к свежим ранам — это чувствительно, знаешь ли. А он пока еще ни разу не крикнул. Ни единого. Исключительная стойкость.
