Портрет семьи (сборник) - Нестерова Наталья Владимировна (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Бомбит, — честно призналась Мария Ивановна.
И уставились друг на друга с недоумением — как актрисы, не совпавшие по репликам, но пока неспособные сообразить, кто из них перепутал текст.
— Что вы несете? Где Андрей?
— Тише! — приложила палец к губам Ольга. — Тебе же сказали — ребенок спит, не шуми. Раздевайся, вешай шубу в шкаф, надевай тапочки. Ты в туфлях? Тогда просто хорошо вытри подошвы о коврик. Чего застыла?
Ольга решила сразу перейти на «ты», чтобы девушка не задавалась.
— Кто вы такие?
— Я — Ольга, двоюродная сестра Андрея, а это Мариванна, Петечкина няня.
Из кухни выглянула голова Семена Алексеевича и тут же скрылась, но Марина успела его заметить.
— Петечкин дедушка, — пояснила Ольга.
«Здесь теперь просто не протолкнуться, — подумала Марина. — А раньше только мы с Андреем были. Его, похоже, дома нет. Что ж, выслушаю этих женщин, коль приехала».
Она разделась и прошла в комнату, села на диван.
— Чай, кофе? — спросила Мария Ивановна, которая рассчитывала отсидеться хотя бы временно на кухне. — У нас еще коньяк есть.
— Я за рулем, спасибо, ничего не надо. Вы меня пригласили, — повернулась Марина к Ольге, — чтобы о чем-то рассказать. Я вас слушаю.
Строгая внешность, холодный взгляд, ледяной тон Марины — от всего этого Ольга ерзала в кресле, не зная, как начать разговор.
— Вы с моим братом встречались, у вас были отношения?
— Допустим.
— А потом поссорились из-за того, что у него появился ребенок?
По тому, как на секунду болезненно дернулось лицо Марины, Ольга и Мария Ивановна поняли — вопрос попал в точку.
— Не стану отрицать, — процедила Марина. — И хочу заметить, что не собираюсь здесь и с вами обсуждать детали собственной личной жизни…
— Да что ты из себя снежную королеву строишь! — возмутилась Ольга. — Если бы не любила, то не примчалась бы после моего звонка!
— Может, все-таки чаю? — подала голос Мария Ивановна, испугавшись, что девочки сейчас поссорятся.
— Ой, я же пирожные принесла, — вспомнила Ольга. — Любишь заварные? — как ни в чем не бывало спросила она Марину. — Мариванна, в холодильнике коробочка.
Мария Ивановна накрывала журнальный столик для чаепития, ходила из комнаты на кухню, а Ольга рассказывала. По мнению Марии Ивановны, в Олином рассказе, в целом правдивом, были сдвинуты акценты, какие-то детали чрезмерно выпячены, а другие упомянуты вскользь. Например, Оля очень подробно живописала, как Андрей негодовал, когда дедушка («тот самый, что сидит сейчас на кухне, можешь его спросить, подтвердит») приволок и оставил ребенка. Андрей от злости бегал по стенам, предлагал Петьку бездетным знакомым, хотел подбросить соседям под дверь, обзванивал приюты, навязывал мальчика Ольге и требовал немедленного генетического анализа. На анализе ДНК Андрея заклинило основательно, только и твердил о нем. Ни на секунду не хотел поверить, что Петька его сын.
— Сейчас мальчику почти восемь месяцев плюс девять месяцев… полтора года назад вы уже были знакомы с Андреем?
Марина отрицательно помотала головой.
— Значит, он тебе не изменял! — заключила Ольга. — И полное законное право имел размножаться с другими девушками! Итак, мой братик крупно попался, скулил и выл, точно волк в капкане. Я стояла на коленях, в ногах валялась у Мариванны, чтобы она помогла, посидела с Петькой…
— Оленька, ты преувеличиваешь, — мягко упрекнула Мария Ивановна.
— Нисколько!
В мрачных трагических красках Ольга описала пожар на фирме Андрея, тяжелую болезнь Пети. По Ольгиным словам получалось, что Андрей бросался в горящее здание, рисковал собственной жизнью, выносил пострадавших и ценности, а потом не отходил от больного Пети, вместе с Мариванной вырвал малыша из когтистых лап смерти. Она так и сказала «когтистых», но от волнения Марина неуместной гиперболизации не почувствовала. Ольга говорила и говорила, несла и несла, откусывала от эклера, жевала и говорила с набитым ртом, запивала чаем и продолжала трещать. Уже получалось, что Андрей — настоящий народный герой, которому по досадному недосмотру не правительственные награды вручают, а лупят кирпичами по голове.
«Кирпичей» Мария Ивановна не выдержала. Все-таки жизнь Андрея в последнее время стала выправляться, и ошибочно его выставлять карикатурным страдальцем. Такой девушке, как Марина, страдальцы наверняка не по душе — Андрей нашел отличную работу, — сказала Мария Ивановна, — очень денежную. Занимается частным извозом, в просторечье это называется «бомбить».
Марина опустила глаза, чтобы Мария Ивановна не увидела в них мнение об «отличной работе». Андрей бомбит! Это с его-то самолюбием! С его неспособностью торговаться, одалживаться, просить, лакействовать!
— И все-таки я не поняла, — Марина вздохнула, — Андрей отец или не отец ребенка?
Ответом был тишина. Марина подняла голову и встретилась взглядом с молчаливым осуждением Ольги и Марии Ивановны. Есть ребенок, который требует внимания и опеки. Как тебе не стыдно спрашивать, заслуживает ли он, беспомощный, заботы и нежности? Выходит: по праву общей крови — заслуживает, холить и лелеять будут, а подкидыш перебьется? Нет в тебе сострадания и доброты, которые даже у Андрея нашлись!
— Можно мне посмотреть на Петю? — пристыженно робко попросила Марина.
Часть третья
ДРУЖНЫЙ ТАБУН ВОЛКОВ НЕ БОИТСЯ
Глава 1
Имя для девочки
К Ольгиной досаде, ей не удалось увидеть самое интересное. Свекор решительно потребовал ее возвращения, избавления его от хлопот при малолетних внуках. А посмотреть было на что.
Андрей пришел домой, снял куртку, расшнуровал один ботинок и замер с ним в руках. Ему предстало видение, о котором не грезил в самых смелых мечтах…
Маринка с Петькой на руках… Веселая, улыбающаяся, вышла из комнаты и стоит посреди прихожей…
— Привет! — поздоровалась Марина. — Петечка, скажи папе «здравствуй!».
— Ву! — Петька высунул язык и пустил слюнявые пузыри.
Андрей потерял дар речи, забыл русские слова и способ извлечения звуков из гортани. Хлопал глазами, шевелил беззвучно сухими губами, облизывал их и таращился на Марину.
Она снова рассмеялась — Андрей, растерявшийся до онемения, выглядел комично. И смотрел на нее с голодным обожанием, со страхом неверия, что она живая и настоящая, с робкой надеждой и боязнью неосторожным движением спугнуть видение. Его глаза в несколько секунд сказали то, на что потребовались бы долгие часы пламенных объяснений.
В горле у Андрея что-то пробулькало, и он, прихрамывая, в одном ботинке, другой так и держал в руке, сомнамбулически потопал к Марине… Остановился, когда она заойкала от боли — Петька запустил ручку ей в волосы, сжал кулачок и потянул…
— Он обожает выдирать людям волосы, — хрипло проговорил Андрей. — В Петькином представлении народ обязан быть лысым, как он сам.
Андрей разжимал кулачок ребенка, высвобождая Маринин локон. А Петька уже заинтересовался ботинком, схватил его и потянул в рот.
— Петечка! — воскликнула Марина. — Нельзя есть уличную обувь! Андрей, что ты ему даешь!
Они суетливо и неловко кружили с ребенком в прихожей, даже не обнялись и не поцеловались.
Мария Ивановна вышла из кухни и не знала, что лучше: забрать у молодых ребенка, чтобы они могли пообщаться, или, напротив, оставить — Петечка поможет преодолеть неловкость первых минут встречи. А помощь Андрею, судя по всему, требовалась. Выглядел он неважно. Мария Ивановна за время их знакомства видела Андрея в злости и раздражении, в хмурой тревоге и в замаскированной панике, когда Петечка болел, и тень невольной улыбки пробегала по его лицу в ответ на трогательные гримасы ребенка. Но Андрей никогда не терялся! И не выглядел школьником, на которого негаданно свалилась победа в мировой олимпиаде по вышиванию крестиком.
На помощь пришла мысль, которая теперь выручала Марию Ивановну в затруднительной ситуации: поступать надо так, как будет лучше Петечке. По режиму его требовалось купать. О чем она и напомнила.
