Портрет семьи (сборник) - Нестерова Наталья Владимировна (книги хорошего качества .TXT) 📗

Мария Ивановна, конечно, не позволила себе подобной мужской вольности. Но тоже спросила:

— Могу я узнать, чем вызван ваш интерес?

— Да тем, — горячо воскликнула Анна Дмитриевна, — что моя дочь тоскует, чахнет и умом трогается! Скажите, Андрей разлюбил ее? Вернулся к матери ребенка?

— Нет, нет! Он не вернулся, остался на месте. Не могу отвечать за него… только мои предположения… кажется…. я почти уверена, что Андрей переживает душевную трагедию, которая связана не только с его проблемами последнего времени…

С Марии Ивановны никто не брал обязательств держать язык за зубами, не выдавать обстоятельств жизни Андрея, никаких тайн хранить не поручено.

А по взволнованному голосу Марининой мамы можно было предположить, что где-то страдает ни в чем не повинная девушка.

И Мария Ивановна конспективно — только факты — поведала о подброшенном ребенке, чья мать вызывает большие огорчения, о пожаре на фирме Андрея и о болезни Пети, который стоял на краю могилы, но Андрей его вытащил.

— Но это же совершенно меняет дело! — заключила Анна Дмитриевна, когда Мария Ивановна перевела дух. — Скажите, а ребенок точно без умственных и физических отклонений?

— Уверяю вас! Петечка весит уже десять килограммов.

— Богатырь! У меня дочь в годик одиннадцать весила.

— А еще у него очень пытливый ум и явно выраженный интеллект. Например, он не играет с игрушками, а любит отдирать плинтус, желая узнать, что под ним.

— Наша Маришка была к розеткам неравнодушна. Все норовила в них что-нибудь засунуть, с воем оттаскивали, заглушки ставили, но она их отковыривала.

— Буду только рада, если личная жизнь Андрея и вашей дочери… если… все станет хорошо.

— Для этого вам надо поговорить с Мариной и рассказать ей то же, что мне!

Мария Ивановна закашлялась от волнения:

— МНЕ рассказать?

— Вам!

— Но вы, Анна Дмитриевна, извините, мама, вам скорее всего подручнее…

— Если Маришка узнает, что я звонила Андрею, она меня убьет. Или по меньшей мере перестанет разговаривать.

Ход мысли Анны Дмитриевны был Марии Ивановне совершенно непонятен. Почему перестанет дочь с матерью общаться? Но она послушно записала номер рабочего телефона Марины и даже промычала что-то вроде согласия. Попрощалась и положила трубку.

Ужас! Куда она вляпалась? Звонить постороннему человеку, невесте Андрея, и рассказывать семейные — ведь Петя и Андрей уже семья — сплетни! Лучше удрать от греха. Куда удрать? В ее доме живут квартиранты. Семен Алексеевич гуляет с Петечкой, а борщ еще не готов. Петин дедушка любит домашние супы, давно их не получал. Мария Ивановна откармливает Семена Алексеевича супами и борщами (тоже психологическая помощь!).

На ее счастье, приехала Ольга, с которой брат Андрей снял карантин. Подозрительный человек мог бы предположить, что Ольге вырваться из домашнего заточения с маленькими детьми, уборкой и готовкой на семью только во благо, только повод и возможность дайте. Но Мария Ивановна была далека от подобных мыслей. И поделилась с Ольгой возникшей проблемой.

То, что казалось Марии Ивановне неразрешимым препятствием, не вызвало у Ольги никаких затруднений. Напротив, азарт вспыхнул.

— Говорил мне Андрюха о Марине: давно встречаются, жениться хотел. Лично не знакомы, потому что у меня то беременность, то роды, то сопли у детей, то у свекра подагра. Такой, я вам доложу, свекор у меня привередливый! Сатрап, в смысле деспот, вы меня понимаете. Где телефон? Набираю. Сейчас с моими детьми свекор сидит, гарантирую — через полчаса начнет белый флаг выбрасывать. Аллё! Марина Игоревна Кузовлева? Говорит сестра Андрея Доброкладова, Ольга.

— Чем обязана? — напряженно спросила Марина.

И Ольга заткнулась. Она всегда действовала по порыву души и не продумывала ни тактики, ни первых фраз вхождения в диалог. Маринин ответ, два вопросительных слова как холодной водой ее окатили.

Ольга вытаращила глаза, поджала плечи, уголки губ поползли вниз, бессловно спросила Марию Ивановну: что делать?

— Горим! — прошептала Мария Ивановна.

Паническое бормотание Мариванны подсказало Ольге дальнейшие речи:

— Вы хотя бы знаете, что Андрей полностью сгорел?

— Погиб? — обморочно пробормотала Марина.

— Чудом спасся.

Бабушка недаром говорила: «Ольке соврать, что вшивому почесаться».

— Он жив? Скажите мне правду! — требовала Марина.

— Типа… как бы… жив. Но если вы хотите узнать правду, если вы что-то, то есть сильное, питаете к моему брату…

— Питаю! — с горячностью заверила Марина.

— Тогда приезжайте!

— Куда?

— Диктую адрес…

— Но это ведь квартира Андрея?

— Нам что, на конспиративной квартире встречаться? Жду вас!

— Еду!

Марина бросила трубку, на ходу натянула шубу, не переобулась в зимние сапоги, осталась в туфлях, пулей вылетела из кабинета, когда в него… входили подчиненные на запланированное совещание. Они не удостоились никаких объяснений, начальница стрелой вонзилась, пронеслась, грубо расталкивая… Кому-то послышалось ее бормотание: «Идиотка! Все профукала!» Но за точность воспроизведения ручаться было нельзя.

Работа офиса до конца трудового дня была парализована — все обсуждали возможное банкротство, дефолт, закрытие фирмы, происки конкурентов. Уж какие бывали ситуации, критические для бизнеса, но никто и никогда не видел Марину Игоревну в состоянии абсолютной паники, она всегда сохраняла трезвость мышления и оптимистический юмор, подтрунивала над пораженцами и заряжала энергией коллег. Она была верой, надеждой, допингом и опорой. Если опора валится, значит, дело — швах. Коль Марина Игоревна потеряла самообладание!

Из-за лютых морозов большинство московских автомобилей не выезжали, не могли завестись. И на улицах не было пробок. Марина домчалась до дома Андрея в Сокольниках за двадцать минут.

Тем временем Ольга познакомилась с Семеном Алексеевичем (везет некоторым на дедушек!), выслушала отчет о ходе болезни и лечения Петечки. Доктор замечательная? Наша участковая тоже не лыком шита. Чтобы младенца так зажимать, что мокрота в больших количествах из носа выстреливает? Сказки! Ольга, как всякая мать, не могла допустить мысли, будто кто-то лечит детей от простуд лучше, чем она. Свекор, как она и ожидала, быстро сломался. Два часа с внуками ему провести невмоготу! Оседлал телефон, звонит каждые десять минут и требует, чтобы Ольга немедленно приезжала. И бросить такие душещипательные события? И не участвовать в них? Извините! Я и так вам каждый день суп варю и подштанники ваши стираю! Потерпите! Не можете? Родных внуков не выдерживаете? Этих вопросов, конечно, вслух не задавала. Только просила потерпеть и извинялась, оправдывалась совершенно катастрофической ситуацией у брата и только ее, Ольги, способностью разрешить проблемы Андрея.

Марина, открывшая дверь своим ключом и ворвавшаяся в квартиру, показалась Мариванне небесно красивой — девушкой из высших слоев общества, в которых Мария Ивановна никогда не бывала. Но там жили люди вроде спасшего ее в обменном пункте благоухающего и укутанного в меха молодого человека, подарившего коньяк, или вот этой девушки, от которой за версту несет привычкой к роскоши. (И это еще Марина была не в лучшей форме! Происхождение ее было из бесприданниц, а внешнего вида добилась — из миллионеров.)

Ольга тоже мгновенно, и не по общему впечатлению, а по деталям — стрижке, косметике, фирменной одежде — поняла, что перед ней птица высокого полета. Конечно, Ольга желала брату в подруги не замарашку, а принцессу! Но не могла не сравнивать себя с Мариной, и сравнение было не в пользу Ольги. А вы четыре года побеременейте, да порожайте, да не поспите ночами, когда дети хворают! И еще свекру-самодуру не показывайте, что о нем думаете!

— Где он? — воскликнула Марина.

Мария Ивановна и Ольга ответили одновременно, но по-разному. Одна думала, что речь идет о ребенке, вторая точно угадала — об Андрее.

— Как с прогулки пришел, так все еще спит, — сказала Ольга.