Глобальная культура коммуникаций - Макаревич Эдуард Федорович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Лишившись донесений агента, Грейф тем не менее продолжал методично слать из Лондона в Берлин донесения о «партии Маркса» и о всей немецкой эмиграции, где реальные факты перемежались с домыслами. Главным информатором и сочинителем сводок был Флери, а Гирша использовали как «консультанта» и редактора.
И Штибер понял: смесь правды и вымысла – это то, что надо. Он распорядился изготовить копии с донесений Грейфа, добавил кое-что от себя, отредактировал текст – и родилась «Книга протоколов». Ее-то он и предъявил суду 23 октября 1852 г.
И вновь адвокаты Маркса оказались на высоте. После их выступлений государственный прокурор назвал «Книгу протоколов» злосчастной и признал, что, будь она даже настоящей, она не содержала бы никаких новых доказательств преступления [343] . Штибер тотчас выдвинул контраргумент: возможно, это только записная книжка, захваченная его агентом у одного из членов Союза.
А на присяжных «Книга протоколов» впечатление произвела. Как и речь Штибера, который варьировал одну тему: Союз коммунистов и после ареста его членов в Германии продолжает свои «ужасные козни в Рейнской провинции, в Кёльне, даже в самом зале суда» [344] . Он убеждал прокурора, судей, присяжных, что это опасная партия, и если ее не остановить сейчас, она разрушит немецкую жизнь, религию, общество.
И присяжные ему поверили. На основании их обвинительного вердикта семерых из одиннадцати обвиняемых приговорили к тюремному заключению от трех до шести лет и только четверых оправдали. Маркс так комментировал приговор суда [345] :
...
«Но если прусское правительство… – сказали себе присяжные, – …поставило на карту свою европейскую репутацию, в таком случае обвиняемые, как бы ни была мала их партия, должно быть, чертовски опасны, во всяком случае их учение, должно быть, представляет большую силу. Правительство нарушило все законы Уголовного кодекса, чтобы защитить нас от этого преступного чудовища. Нарушим же и мы, в свою очередь, нашу крохотную point d'honneur, чтобы спасти честь правительства. Будем же признательны, осудим их».
Именно этого добивался Штибер. Его стараниями присяжные поняли, как чертовски опасны эти коммунисты и как преступно их учение. Страх управлял ими при выносе вердикта: коммунистов – в тюрьму После этого процесса Союз коммунистов распался. То же случилось и с общинами Союза по всей Европе. «Партия Маркса» как организация исчезла.
Но еще в дни кёльнского суда Штибер предчувствовал, что Маркс непременно скажет свое слово о процессе. И действительно, не дожидаясь окончания суда и уже предвидя его финал, Маркс пишет памфлет «Разоблачения о Кёльнском процессе коммунистов». Агент Штибера из окружения Маркса доносит в Берлин [346] :
...
«Это своего рода критическое освещение процесса с юридической и политической точек зрения. Само собой разумеется, что при этом крепко достанется правительству и полиции… Его гениальное перо Вам знакомо, мне, таким образом, нет нужды говорить, что эта брошюра будет мастерским произведением, которое в высшей степени должно будет привлечь внимание масс».
В ответ на «Разоблачения…» Маркса Штибер вместе с начальником полиции из Ганновера Вермутом начинают лихорадочно работать над трактатом об опасности коммунизма для человеческой цивилизации. Скоро из-под их пера выходит фундаментальный труд «Коммунистические заговоры девятнадцатого столетия» («Черная книга») – своего рода антикоммунистический учебник и одновременно руководство для организаторов политического сыска. В нем есть и история рабочего движения, и вопросы теории и практики коммунизма, и методы работы коммунистических организаций. Здесь же приведен «черный список» лиц, связанных с коммунистической деятельностью. Энгельс назовет это сочинение стряпней «двух подлейших полицейских негодяев нашего столетия» [347] .
Книга Штибера и Вермута положила начало антикоммунизму как течению, как практике. В каком-то смысле они выступили его основоположниками: за полтора века у них появилось немало последователей. В конце XX в. французы издали «Черную книгу коммунизма» [рус. пер. 1999]. Ее авторы не из полиции, а из науки – это историки, которые использовали документы и свидетельские показания, материалы из труднодоступных архивов.
Правда, у нового поколения исследователей-антикоммунистов – историков, социологов – таких помощников, что были у Штибера, нет. Мог ли Штибер организовать процесс над коммунистами без своих проверенных в деле агентов – Флери, Гирша? Самому лучшему, Флери, помощник Штибера Грейф дал весьма лестную характеристику [348] :
...
«Я знаю, что существует мнение, будто Рейтер выкрал письма у Дица. Так вот оно неверно… Флери сам выкрал эти письма двумя партиями, и он же здесь, в Лондоне, перехватил бумаги Шерваля, ему обязаны мы тем, что Гипперих и Рейнингер были схвачены, ему должны мы быть благодарны за берлинские письма, которые он стащил из квартиры Шаппера… ему мы должны быть благодарны за все, что имеем… Он не является членом ни одной организации, но знаком почти со всеми эмигрантами и поэтому нам не бесполезен… Он получал от нас 200 талеров в месяц, помимо оплаты за поездки, совершаемые в наших же интересах».
Новый император Вильгельм I посчитал, что его предшественник Фридрих Вильгельм IV совершил глупость, доверив полицию такому человеку, как Штибер. И в 1858 г. Штибера уволили со службы. Тут же все его противники и пострадавшие от него объединились в стремлении отдать бывшего начальника политической полиции под суд. Его обвиняли в том, что, выступая как провокатор, он исковеркал многие судьбы. Но Штибер защищался мастерски: да, он это делал, но с ведома и по поручению короля. И суд его оправдал.
На другой день после суда Штибер вдруг отчетливо осознал, что сейчас он стал всего лишь субъектом частной жизни. Чем заняться, что делать? И вскоре он оказался в морозном Санкт-Петербурге. Там его рассматривали как специалиста, способного создать зарубежную службу, отыскивающую революционеров, бежавших из царской России и осевших в европейских городах. Изучив представленный проект, ему дали должность в соответствующем департаменте и выделили деньги на организацию зарубежного сыска. И он создал для России такую службу, которая действовала до Февральской революции 1917 г.
Но Штибер не был бы Штибером, если бы, работая в России, не собирал бы информацию о ее экономических и военных возможностях. Так, на всякий случай. И случай вскоре представился.
Вместе с Бисмарком
Канцлер Пруссии О. фон Бисмарк заинтересовался В. Штибером. Будущего объединителя германских земель весьма впечатлил Кёльнский процесс коммунистов. О его организаторе Штибере ему подробно рассказал владелец влиятельной «Norddeutsche Allgemeine Zeitung» Брасс. Бисмарк как раз готовил поход на Австрию, и такой человек был ему очень нужен.
Канцлер попросил Штибера провести глубокую разведку состояния австрийской экономики и армии. И Штибер сам отправился в «разведывательное» путешествие под видом коммивояжера. Продавая изделия из кожи, статуэтки святых, цветные картинки и открытки, он объехал всю Австрию, общался с сотнями людей. Доставленные им в Генеральный штаб прусской армии сведения помогли разработать план успешной военной операции.
Когда началась австрийская кампания, Штибер, с одобрения Бисмарка, создал разведслужбу при полевом штабе. И статус его поднялся до главы военной разведки. Правда, прусские генералы, зная Штибера как бывшего полицейского, считали его недостойным своего общества. Тогда Бисмарк пригласил Штибера отобедать с ним. Жест канцлера был понят, и генералы скрепя сердце признали авторитет нового шефа разведслужбы.
Да и как не признать? Размах его деятельности изумляет. Не теряя времени, он создает новые службы: контрразведку с широкими полномочиями, цензуру (все письма с фронта и на фронт проходили через цензоров) и службу пропаганды. Он думал над тем, как поднять боевой дух армии и населения. И придумал: открыл Центральное информационное бюро, которое должно было создавать и распространять слухи о тяжелых потерях противника, о хаосе, а то и о панике во вражеском тылу, о нехватке оружия и боеприпасов у вражеской армии, о подавленном настроении ее солдат. Это был первый случай организации психологической войны.
