За живой и мертвой водой - Далекий Николай Александрович (читаемые книги читать TXT) 📗
Отвечать нужно было как можно туманней.
— Я поняла вашу мысль… Малый нарисовал мне картину возможных событий.
— А он сказал вам, что немецкие войска вынуждены будут покинуть эту территорию и сюда придут Советы? — не отставал окружной.
— Не исключено… Мы сделаем это в целях выравнивания линии фронта.
По лицу Вепря разлилась откровенно–насмешливая улыбка, но он тут же мучительно скривил губы и простонал едва слышно.
— Извините… — сказал он, томно улыбаясь. — Свежая рана. Это пройдет… Мы говорили с вами…
— О том, что произойдет, когда мы сократим линию фронта, — подсказала Оксана.
— Мы говорили о том, что немцы будут вынуждены в скором времени отступить, а сюда придут Советы, — безжалостно уточнил Вепрь. — Вот тогда–то вы, немцы, скажете нам спасибо — в тылу у Советов появится армия ваших союзников. Учтите, мы очень выгодная армия для вас. Это не то, что СС «Галичина», поверьте. Мы не требуем ни обмундирования, ни продовольствия, нам нужны только оружие и боеприпасы, как можно больше оружия и боеприпасов. Было бы хорошо, если бы мы получили от вас автоматы, это самое удобное оружие для нас. Скажите Малому, пусть не скупится, сделает все возможное. Все окупится, уверяю вас — окупится вдвойне, втройне. Как только фронт продвинется на Запад и мы окажемся в тылу у Советов, мы начнем активные боевые действия.
Вепрь стиснул зубы, закрыл глаза, видимо, стараясь пересилить боль, и продолжал, снизив голос:
— Возможны крупные операции… Да, да, вы не сомневайтесь. Но в основном мы будем придерживаться тактики непрерывных мелких ночных нападений на обозы, небольшие группы солдат, милиции, железнодорожников, на советскую администрацию. Уже сейчас мы готовим в лесах и селах хорошо оборудованные тайники, схроны. Представьте: ночью — стрельба, убитые, раненые, днем — все тихо. Напуганные жители будут держать язык за зубами — они никого не знают, никого не видели… В этом отношении мы будем спокойны. Передайте Малому, что его совет полностью претворяется в жизнь: мы взяли на учет всех людей в селах, которые могут симпатизировать большевикам, и безжалостно уничтожаем всех подряд. Остальные будут напуганы. Никто не пикнет! Советам нужны будут хлеб, продовольствие — мы постараемся, чтобы они ничего не получили. Каждый, кто добровольно отдаст налог, будет казнен. Вот тогда–то вы оцените своих союзников и пожалеете, что мало помогали нам.
На этот раз Вепрь замолк надолго. Он лежал, стиснув зубы, с полуприкрытыми глазами. Он то старался улыбнуться, то вздрагивал и морщился от боли.
— Пожалуйста, — Вепрь протянул к Оксане руку. — Там где–то мой френч. Достаньте из внутреннего кармана жетон. Я дам вам на всякий случай…
От шелковой подкладки изодранного, окровавленного френча окружного шел слабый запах духов. Оксана нашла в кармане два самодельных медных четырехугольных жетона, наподобие гардеробных номерков.
— Возьмите один. Любой. Возвращаться будете по экспрессу. Это гораздо безопаснее. Это наш новый тайный вид сообщения и связи — экспресс. Мы организовали несколько линий. Эти жетоны на линию, идущую на Ровно. В четырех километрах отсюда — хутор Вишневый. Там одна хата под красной черепицей. Хозяин — Андрей Дудка. Первый пункт. Стоит вручить жетон на первом пункте, и вас доведут, довезут, а если надо, то и на руках отнесут по цепочке от пункта к пункту до самого Ровно. Никто ни о чем не будет спрашивать, никто не посмеет задержать: жетон — это пропуск, документ, приказ. Вы прибудете в Ровно раньше, чем на поезде.
— Как на ковре–самолете? — усмехнулась Оксана.
— Так, как на ковре… — тихо сказал Вепрь и закусил губу.
Оксана поглядела на его желтеющее лицо, заострившийся нос, заметила пульсирующую темную жилку на виске, и вдруг ей стало ясно, что перед нею лежит умирающий человек. Догадывался ли Вепрь, сколь серьезно его ранение? Не похоже… Очевидно, он старался обмануть себя, бодрился, но, несомненно, каждое слово давалось ему с трудом.
— Почему господин советник позволил казнить наших товарищей? — неожиданно спросил Вепрь.
— Он прилагал все усилия, чтобы не допустить этого.
— Так. Он умный человек. Но и ему тоже трудно… Я понимаю. Не надо было этого делать, не надо… Напомните господину советнику, что мы продолжаем разжигать ненависть украинцев к полякам. Я готовлю две крупные акции.
— Но, собственно, для нас, немцев, польза от этой вражды невелика…
Вепрь раскрыл глаза, удивленно посмотрел на «инспектора». Оксана поняла, что допустила оплошность. Нужно было по–иному, более тонко заставить Вепря высказаться на эту тему. Она спокойно поправилась.
— Я понимаю, вражда между украинцами и поляками отвлекает их, делает невозможным их совместные выступления против нас.
— Не только это, — покачав головой, возразил окружной. — Нужно смотреть вперед. Мы заранее вызываем у поляков недоверие, ненависть к советским солдатам. Ведь в Советской Армии много украинцев. Я уверен, что Малый это тоже учитывает. Я даже думаю, что польскому правительству в Лондоне тоже выгодна эта вражда. О, они не хотели бы, чтобы поляки встречали советских солдат с цветами как освободителей… То хитрые дипломаты.
Голос Вепря становился все слабее и слабее. Он почти бредил.
— Вы говорили о своих военных школах, в которых работают наши инструкторы, — напомнила Оксана. — Я должна побывать хотя бы в одной из них.
— Это трудно. На женщину будут обращать внимание. Но если пани настаивает, я постараюсь… Я могу организовать вам встречу с инструктором. Он расскажет. Нам нужны такие люди. И оружие. Автоматы… Передайте Малому — побольше автоматов.
Оксане требовалось получить ответ еще на один вопрос. Признаться, ей не терпелось поскорее выйти из хаты. Там, у крыльца, ждал ее Тарас. Вот уж кого она не ожидала здесь встретить…
— Друже Вепрь, вы умеете мыслить как политик. Один частный вопрос. Предположим, русские победят нас, немцев. На что вы можете рассчитывать в таком случае?
Глаза окружного оживились, хитренько заблестели.
— Этого мы не боимся. Нам помогут Англия и Америка. Они не захотят пустить советов в Европу. Увидите — Англия и Америка объявят большевикам войну. Мы свяжемся с ними. Возможно… возможно…
Вепрь не договорил, но Оксана поняла, что он хотел сказать: «Возможно, связь уже налаживается». Кольцо замкнулось. Теперь Оксана знала, о чем шла речь в третьей шифровке. Но напрасно разведка союзников потревожила Хауссера и начала наставлять его. Эксперт по восточным вопросам намного опередил своих наставников и уже давно начал свою кровавую игру. Вепрь — мелкая пешка в этой игре. Его смерть даже не будет замечена, у «друга Украины» найдутся другие фигуры. Игра будет идти по–крупному, на жизни тысяч обманутых людей. Полковник Горяев не ошибся, почуяв в неприметном чиновнике особенно опасного врага, действующего невидимым, подлым и страшным оружием — хитро подготовленными провокациями.
— Где доктор? — открывая глаза, с мучительной улыбкой спросил Вепрь. — Я вас попрошу… Вы, наверно, голодны. Позовите сотенного Довбню. Он где–то там. Я должен дать ему указания.
Оксана не успела подойти к двери, как Довбня появился на пороге.
— Привели доктора? — встрепенулся окружной.
— Пока фельдшер…
На лице Вепря появилось разочарование, кивком пальца он подозвал к себе сотенного.
— Друже, вот эта пани… — с трудом выговорил он. — Ты мне отвечаешь за нее головой. Любую ее просьбу, приказание выполнять беспрекословно. Ясно?
— Ясно, друже Вепрь.
— Давай этого коновала… — Вепрь улыбнулся своей шутке и протянул Оксане руку. — Извините, я должен прервать наш разговор. Я скоро подымусь. Мне нужны только хорошая перевязка и день–два спокойствия. Мы еще поговорим… Я все расскажу, объясню. Передайте…
Вепрь выпустил руку девушки. Посланца «друга Украины» уже не существовало для него. Опасливо и жадно смотрел окружной комендант СБ на запыхавшегося толстяка, которого подводил к нему сотенный. Заурядный деревенский фельдшер с сытой глупой встревоженной физиономией предстал перед ним как человек, способный предсказывать будущее. Заученная улыбочка сошла с лица Вепря. Широко раскрытыми, полными страха и страдания глазами он вопрошал своего оракула: «Жизнь или смерть? Жизнь или смерть?»
