За живой и мертвой водой - Далекий Николай Александрович (читаемые книги читать TXT) 📗
— Позовите Сокола. Друже Топорец, тебе нечего делать здесь в сотне. Это преступление — держать такого хлопца на должности роевого. Нам нужны люди. Я пошлю тебя на более важный участок. Согласен?
— Как будет приказано.
Сотенный привел Сокола.
— Кто там из наших на ногах?
— Один Савка.
— Передай Савке записку. Пусть отведет Топорца к Месяцу. Пусть сейчас же отправляются. Он знает, где они сегодня будут.
Окружной с благосклонной улыбкой протянул Степану руку.
— Служи Украине верой и правдой, друже Топорец. Будь беспощаден к ее врагам, как твой… как наш Петро.
Тонкие пальцы у Вепря были холодными, пожатие — слабым.
Когда Сокол и Степан Карабаш ушли, Вепрь задумался.
— Может, привести Карася? — спросил сотенный.
— Приведите… Я хочу посмотреть на него. Только он не должен ни о чем догадываться. Представьте его мне как отличившегося сегодня — не растерялся, бросился…
Окружной вдруг замер — за дверью послышался шум.
— Посмотрите. Если врач, сейчас же…
Дверь открылась, и в хату стремительно вошел Марко. Он растерянно и боязливо посмотрел на Вепря, но тотчас же справился со своим смущением, подошел и что-, то зашептал на ухо окружному.
— Веди сюда! — Вепрь окинул взглядом хату. — Поправьте простыню. Снимите френч, стул поставьте возле меня. Всем выйти.
Он осторожно подтянул простыню к подбородку, положил поверх нее руки. Наконец–то явился человек Малого. Ну что ж, Малый убедится… Сегодняшнее происшествие будет расписано как серьезная стычка с крупным отрядом большевиков.
28. С глазу на глаз
Все вышли из хаты. Вепрь прикрыл глаза, полутьма сомкнулась над ним. Его знобило, и ему хотелось лежать так вот, не шевелясь, ничего не видя, ни о чем не думая, долго–долго. Словно сквозь сон он услышал легкие шаги. Открыл глаза и изумился — возле него стояла строгая красивая девушка с портфелем в руке.
— Фельдшерица? Доктор? — спросил он, радуясь возможной путанице.
— Нет. Вы — Вепрь?
— Так.
— Меня послал к вам друг Украины — Малый.
Вот как! Малый послал к нему девушку… Эта девчонка будет инспектировать его. Самолюбие окружного было уязвлено. Ну что ж, он сумеет пустить пыль в глаза этому инспектору.
— Очень рад. Прошу садиться.
— Как вы себя чувствуете? Вы в состоянии вести разговор?
— Пусть это вас не беспокоит. Легкое ранение… Мы только что отбили нападение большевиков.
— Да, мне пришлось быть свидетельницей. Попали под выстрелы и несколько часов ждали в лесу, пока все не затихнет.
Окружной представил себе, как дрожала от страха эта молоденькая немкеня, услышав выстрелы, и поспешил ее успокоить:
— Не волнуйтесь. Теперь вы в полной безопасности.
Ирония Вепря не ускользнула от внимания Оксаны.
— Я не совсем уверена, — сердито сказал она, усаживаясь на стул. — После того, что мне пришлось испытать…
— Но я не мог всего предвидеть, пани, — мягко, тем же чуточку насмешливым тоном, возразил окружной. — Мы на войне, а на войне бывают…
— Я говорю не об этом случае. Вам известно, что люди Месяца схватили меня как большевистскую связную, сутки держали под арестом, провоцировали, избивали?
Кровь прилила к лицу Вепря. Он понял, почему посланец Малого прибыл с таким опозданием. Какой позор! Беркут и Месяц получат свое, как только он поднимется. Он проучит этих молокососов. Боже, с какими людьми приходится ему работать — темнота, деревенщина, а каждый мечтает стать министром, полководцем, дипломатом…
— Пани, можете быть уверены, что все виновные понесут тяжелое наказание. Слово чести! Я сам займусь расследованием… А пока что я приношу вам самые искренние извинения. Может быть, вам нужна медицинская помощь? Скоро сюда прибудет врач.
— Нет, врача мне не надо. Но я должна буду сообщить о случившемся своему шефу. — Оксана решила хорошенько припугнуть Вепря.
— Что поделаешь, пани, что поделаешь, — огорчился окружной. — Войдите в мое положение. Я буду говорить откровенно, совершенно откровенно. У нас мало опытных, хорошо подготовленных людей. Приходится все строить на голом месте. И если хотите знать, в этом в известной мере повинны и вы, немцы.
— Я попрошу вас… — Оксана надменно вскинула голову.
— Но ведь вы не поддержали нас в начале войны с большевиками, — с грустным укором сказал Вепрь. — Вы арестовали, наше правительство и наиболее активных членов ОУН.
— Это уже принадлежит истории! — отрезала Оксана.
— Хорошо, не будем трогать историю, — снисходительно улыбнулся Вепрь. — Но Малый должен понять, что мы потеряли драгоценное время, нужное для организации государственного аппарата, подготовки людей и армии. Мы вынуждены брать молокососов, желторотых мальчишек и ставить их на ответственные посты. Эта глупая, возмутительная история, в какую вы попали… Ничего подобного не произошло бы, если бы Месяц имел хотя бы такую подготовку и опыт, какие имеет ваш рядовой гестаповец.
Огорчение окружного, очевидно, было искренним. Он умолк на несколько секунд, лежал, устремив взгляд в потолок, кусая губы.
— Вы, конечно, знаете, что случилось на железной дороге? Сотней, напавшей на эшелон, командовал отважный, но совершенно не разбирающийся в политике человек. Я понимаю ваше возмущение — огромная потеря, эшелон с танками… Передайте Малому, что прискорбный эпизод у Братына — это случайность, недоразумение. Да, да несчастный случай!
«Неужели кто–то из оуновцев совершил на железной дороге диверсию против гитлеровцев? — подумала Оксана. — Вепрю можно верить — он сокрушается, оправдывается…»
— Да, но все–таки… — сурово, словно ее не удовлетворили объяснения Вепря, сказала девушка.
— Пани, поверьте, чистая случайность. Мы на войне, а на войне могут быть жертвы и от своего оружия. Мы наказали виновника этой трагедии, наказали жестоко. Бывший командир сотни Богдан осужден специальным трибуналом и расстрелян как большевистский агент, пробравшийся в наши ряды. Я лично присутствовал при расстреле…
— Этот Богдан был действительно связан с большевиками?
Вепрь несколько секунд обдумывал ответ, сказал решительно:
— Нет, не был. Но это не имеет значения… Сейчас мы находимся в сложной и трудной обстановке. Поверьте, нам не так–то легко убеждать темные массы в том, что немцы наши друзья, союзники. Поэтому мы должны идти на хитрость: всех, кто вздумает обратить оружие против немцев, мы будем обвинять в связи с Советами, всех будем жестоко карать как большевистских агентов. Обязательно передайте это Малому. Передайте, что мы остаемся верными своему союзническому долгу. У нас общий и страшный враг — Советы, большевики. И вы сами смогли убедиться, мы уже сейчас ведем с ними борьбу и несем жертвы.
— Господин Вепрь… — начала Оксана, но окружной, слабо улыбнувшись, поправил ее.
— Друже… Называйте меня — друже Вепрь. В целях конспирации.
— Друже Вепрь, вы говорите о жертвах. Но что ваши жертвы по сравнению с теми, какие несут сейчас на Восточном фронте немецкие солдаты — цвет Германии, — защищая Европу от большевистско–азиатских орд? — Это была почти точная цитата из статьи в газете «Волынь», которую Оксана прочла перед отъездом.
Кажется, Вепрь разозлился, улыбочка его стала язвительной:
— Если Малый послал ко мне пани, то я могу надеяться, что она разбирается в обстановке, политике и мне не придется объяснять ей самые простые вещи?
— Нет, не придется, — в тон Вепрю сказала Оксана. — Но вопрос о жертвах я не считаю простым.
— Всему свое время. Я хочу спросить пани: почему немцы вдруг стали такими добрыми к нам, оуновцам? Вы выпустили почти всех арестованных оуновцев, снабжаете нас оружием, даете в наши военные школы своих инструкторов, помогаете организовать службу безопасности.
— Этого требует политика, — не моргнув глазом, сказала Оксана.
— Прекрасно! Пан советник очень умный человек и знает, что он делает… Мы ему благодарны. Я еще об одном хочу спросить пани — где, по ее мнению, будут находиться советские войска через полгода или, скажем, через год? Мы говорим с вами откровенно, не так ли?
