Где-то на Северном Донце - Волосков Владимир Васильевич (читать книги без регистрации txt) 📗
Как призывные маяки, полыхают у садов два высоких столба чадного, багрового пламени.
Но вот первая цепь бегущих со штыками наперевес красноармейцев подкатывается к огню. Снова восторженные крики, объятия, летящие вверх каски и пилотки. Кого-то качают вырвавшиеся из лап смерти бойцы. За первой цепью накатывается вторая. За ней третья. И вот уже огромная толпа людей мечется у пожарища и мигающего фарами танка. Лепешев ясно представляет, что там сейчас творится.
В свете танковых огней появляются автомашины. Длинная колонна их выползает из темноты и останавливается возле людского скопища. Восторженная толпа захлестывает головной грузовик, там опять кого-то качают, громко кричат, стреляют в воздух.
Наконец чья-то воля берет верх над кипящими у садов страстями. Лепешев ясно чувствует это дисциплинирующее начало, заставившее бойцов расступиться, очистить дорогу перед автоколонной. Слышатся громкие команды, красноармейцы начинают группироваться по подразделениям. Головная автомашина трогает с места и со светящимися фарами ползет вверх по хуторской улице, за ней движется вся колонна.
Лепешев выходит на дорогу, туда, где через траншею сооружено какое-то подобие мостика, и включает фонарик. Поравнявшись с ним, передовой грузовик затормаживает, с подножки соскакивает коренастый, плотный капитан и весело спрашивает:
— Где тут у вас лейтенант Лепешев?
— Я Лепешев…
— Браток! Дай я тебя расцелую, дорогой ты наш лейтенант!
И не успевает Лепешев опомниться, как оказывается в железных объятиях капитана. Ну и крепок же капитан! У Лепешева даже кости хрустят. Он целуется с капитаном, вдыхает запах терпкого мужского пота и пороха и чувствует себя таким счастливым, каким не бывал давным-давно. Пусть вкатит фитиля обремененный заботами добряк Савеленко. Черт с ним, со взысканием! Вот за это счастье встречи со своими русскими людьми Лепешев готов на что угодно. Он узнал наконец-то, что даже в горести общего отступления случаются безмерные, ни с чем не сравнимые солдатские радости.
От остановившейся автоколонны подбегают еще несколько командиров. Они окружают лейтенанта, обнимают, хлопают по спине, плечам, счастливо хохочут.
— Ну-ка, покажите мне его. Покажите этого орла! — Растолкав всех, к Лепешеву протискивается рослый полковник. На его петлицах поблескивают скрещенные пушечки. Артиллерист. — Ну спасибо, лейтенант Лепешев. От всей дивизии спасибо! — Полковник обеими руками трясет кисть Лепешева и широко улыбается, обнажая в свете автомобильных огней золотозубый рот.
— Ну, как тут у вас? — спрашивает полковник, когда страсти немного утихают.
Лепешев рассказывает командирам об обстановке на переправе.
— Четыре плота и понтон! — радуется капитан. — Значит, можем по одной машине потихоньку переправлять. Выдержит!
— Так не пойдет, — деловито говорит полковник. — Машины разгружать — и снова за ранеными. Пока немцы не пришли в себя, не сгруппировались, раненых надо вывезти из степи. Назначаю вас, капитан, начальником переправы. Батальон связи — в ваше распоряжение.
Командиры недолго совещаются, распределяя новью свои обязанности, затем расходятся. Лепешев остается один. Он понимает, что теперь не он хозяин на этом изрытом взрывами клочке земли, и чувствует легкую ревность. Мимо ползут грузовики, устало бредут к реке красноармейцы-связисты. Некоторые из них приветливо здороваются с лейтенантом, освещающим дорогу маленьким фонариком. Потом рядом с Лепешевым появляется сержант-сигнальщик с мощным аккумуляторным фонарем, и на лейтенанта уже никто не обращает внимания. Ему остается лишь завидовать четкости и порядку, который быстро устанавливается на узкой дороге, идущей к реке, порядку, который установили энергичные командиры, оттеснившие его, Лепешева, недавнего хозяина мыса, на второй план.
Лепешев идет в конюшню. Там его встречает Глинин. Докладывает:
— Товарищ лейтенант! Задание выполнено. Убитых нет, легкораненых трое.
Лепешев приказывает развести за задней стеной здания костер, Когда это сделано, строит взвод и медленно говорит:
— То, что вы сделали, — видели собственными глазами. Добавить к этому нечего. Мне остается лишь сказать, что я счастлив командовать такими бойцами. Надеюсь, что и в будущем мне не придется говорить других слов. — И заканчивает свою краткую речь: — От имени командования благодарю вас за отличное выполнение задания!
— Служим Советскому Союзу! — дружно звучит над покрытой туманной дымкой рекой.
«Значит, скоро рассвет», — отмечает про себя Лепешев и обыденным голосом командует:
— А теперь всем спать. Отдыхайте, товарищи.
Строй рассыпается, оживленно переговариваясь, бойцы расходятся.
Лепешев доволен, что никто не спросил, когда взвод будет переправляться, долго ли еще они будут сидеть в земляных норах на этом прибрежном взлобке. Почему не торопится переправляться — лейтенант и сам не знает. Какое-то смутное предчувствие подсказывает ему, что он, Лепешев, и его пулеметчики еще понадобятся здесь.
Лепешев стоит у самого обрыва и смотрит вниз. Коренастый капитан, видимо, дремать не любит. У берега уже не видно ни плотов, ни понтона. Под вербами, в свете автомобильных фар, бойцы разносят по щелям и береговым нишам носилки. Врач сортирует раненых — кого переправлять в первую очередь, кого класть в укрытие. И Лепешев снова невольно завидует: такого порядка при переправе его собственной дивизии не было.
Сзади появляется Глинин.
— Вас зовут, — тихо говорит он незнакомым взволнованным голосом. — Генерал Федотов. Командир дивизии.
Лепешев удивляется взволнованности всегда хмурого, бесстрастного бирюка, но от вопросов воздерживается.
Генерал неширок в плечах, не лишку в нем и росту. Он стоит возле камуфлированной «эмки» и зябко поправляет накинутую на плечи шинель. На петлицах поблескивают звездочки.
— Товарищ генерал, лейтенант Лепешев…
— Ладно, давайте без формальностей познакомимся, лейтенант Лепешев. — Генерал жмет сухими, неожиданно сильными пальцами руку Лепешеву и разглядывает его из-под козырька сдвинутой на лоб фуражки. — Вот вы какой… Спасибо. Вы нам здорово помогли.
— Что вы, товарищ генерал… — Лепешеву неловко. За одну ночь услышал лейтенант столько искренних похвал и благодарностей, сколько не получил за всю предыдущую военную службу, хотя порой бывало куда тяжелей.
— Не скромничайте, лейтенант. Когда немцы ударили по авангарду из минометов, мы шли на последнем дыхании. Уже приняли было решение укрепиться на сутки в балках, чтобы дать людям хоть чуть-чуть отдохнуть. А это значило бы, что мы могли завтра никуда не выйти. Могли навсегда остаться в тех балках… — Генерал опять зябко ежится.
— Вы нездоровы, товарищ генерал? Пойдемте к костру. Там теплее.
— Есть костер? — оживляется генерал. — Пойду с удовольствием. Несколько дней ночевал на земле. Очевидно, простыл немного.
У костра они садятся на пустые патронные ящики. Генерал угощает Лепешева папиросой и блаженно протягивает руки к огню.
— Правду солдаты говорят, что вы пошли нам на помощь по собственной инициативе?
— Не совсем так… — Для Лепешева вопрос этот неожидан. — Командир нашей дивизии полковник Савеленко знает, что мы встречаем вас.
— Знает? — Генерал окидывает Лепешева цепким взглядом небольших, глубоко посаженных глаз.
— Да, знает.
— Хм… Что ж, встретимся — поблагодарю его за воинское братство. — В голосе генерала Лепешеву слышится сомнение, и он спешит изменить неприятное направление разговора.
— Как вам удалось сохранить столько техники? — спрашивает он. — Такой путь прошли… Наши переправились без единой автомашины. А у вас даже танки!
— Э-э, юноша… — слабо улыбается генерал Федотов. — Всего один танк. А вчера их было куда больше. И бойцов много потеряли. Из вышедших половина раненых. Неделю же назад была полнокровная дивизия.
— Н-да… Окружение — не шутка, — сочувственно вздыхает Лепешев, наслаждаясь папиросой. В присутствии этого утомленного, грустного человека с генеральскими звездочками на малиновых петлицах он чувствует себя свободно и легко.
