За живой и мертвой водой - Далекий Николай Александрович (читаемые книги читать TXT) 📗
— А истории, народу? — тихо, словно не придавая этим словам особого значения, спросила Оксана и испытала тайную радость, увидев замешательство Марии.
— Вы спрашиваете так, будто знаете, кто это, — журналистка впилась глазами в Оксану.
Продолжать разговор в таком духе было бы неосторожно. Нельзя преступать запретную черту. К тому же отношения с Марией должны носить дружественный характер.
— Простите, если мой вопрос был бестактным. — Оксана вздохнула. — Я не настаиваю. Может быть, это ваши родственники… И вообще, Мария, я чувствую себя очень неловко. Совершенно того не желая, я, кажется, испортила вам вечер и настроение.
— Откуда вы взяли? — притворно удивилась Мария. — Не выдумывайте, пожалуйста. Мне интересно с вами беседовать, и я охотно…
— Не надо, Мария, я ведь поняла…
— Что вы поняли?
— То, что это не брат вам и я нарушила ваше свидание. Только, ради бога, не думайте, что я вижу в этом что–то плохое, безнравственное. Я не какая–нибудь узколобая мещанка и придерживаюсь широких взглядов. Вы уж извините меня, что так случилось.
Мария недоумевала: «Странная, загадочная немкеня. Не разберешь, умна или наивна. Говорит туманно, недомолвками, понимай как хочешь. Только что старалась унизить меня, намекнув на мою принадлежность к низшей славянской расе, а теперь вот расчувствовалась, просит извинения за то, что помешала поговорить с Петром. Догадалась…»
— Как вас зовут? — спросила Мария.
— Ева.
— Это все пустяки, Ева. Вы тоже меня извините, в разговоре с братом… с Петром я допустила нелестные выражения в ваш адрес. И вы угадали — Петр мой жених.
— Может быть, вы устроите меня на эту ночь в другом месте?
— Что вы, что вы!
— Но почему же? Если есть возможность… Мы, женщины, должны помогать друг другу, особенно в таких случаях. Я скажу советнику, что ночевала у вас.
«Нет, она добрая, сердечная девушка. И совсем не такая гордячка, как мне показалось», — подумала Мария
— Ну что ж, дорогая Ева, я буду благодарна вам. Вы переночуете у моих подруг. Они тоже живут в этом доме Утром, как только проснетесь, пожалуйста, приходите ко мне.
Подруги Марии жили на втором этаже. Они предоставили Оксане кровать с периной, и она, не заводя разговоров с хозяйками, быстро уснула. Кажется, уже утром, перед самым пробуждением, ей приснился Гитлер с булавой в руке, превратившийся затем в злого старика в плаще поверх рыцарских доспехов. Но тут же оказалось, что это не фюрер, и не гетман, а Мария. Грозя булавой, она сказала: «Наша власть будет страшной!» На этот раз Оксана не стала таиться, ответила гневно: «Не надейтесь! Народ не глина, он не допустит предателей к власти. Вы сгинете вместе с Гитлером!»
Утром Оксане пришлось быть свидетельницей загадочного происшествия, которому она в тот день не придала особого значения.
Когда она вышла к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж, то увидела внизу высокого офицера, листавшего записную книжку в голубоватой обложке. Как только офицер заметил девушку, он сунул книжечку в карман. Оксана полагала, что он спросит о каком–нибудь жильце этого дома, но офицер только внимательно окинул ее взглядом и неторопливо вышел на улицу. У него было продолговатое, белобрысое лицо со слегка запавшими щеками. На мундире — ленточка железного креста, погоны гауптмана.
Как только Оксана свернула с лестничной площадки в длинный коридор первого этажа, она увидела выбежавшую из комнаты Марию. Журналистка беспокойно забегала по коридору, разыскивая что–то на полу.
— Доброе утро, Ева, вы не видели, здесь никто не проходил?
— Нет. Что–то случилось?
— Понимаете, я выходила в коридор почистить пиджак брата и, кажется, обронила одну вещь…
Оказалось, пропала записная книжка Петра. «Брат» Марии стоял посреди комнаты, выбритый, пахнущий одеколоном, совал руки в карманы и повторял, досадливо хмурясь:
— Такая маленькая, в голубой обложке…
Начали искать в комнате, перерыли все, но так и не нашли. Из тех фраз, какими перебросились Петр и Мария, Оксана узнала, что в книжечке, кроме адресов и инициалов ее хозяина, ничего не было записано Все же Петр, нежно попрощавшись со своей невестой, ушел опечаленный, да и Мария, принявшаяся угощать Оксану кофе, казалась расстроенной.
«Записная книжка в голубой обложке… — думала Оксана, отхлебывая кофе из чашки. — Не ее ли видела я в руках гауптмана? Но зачем понадобилась немецкому офицеру чужая записная книжка? Просто совпадение. Мне, во всяком случае, ввязываться в эту историю незачем». Оксана не подозревала даже, что вскоре история с потерянной записной книжкой в голубой обложке снова напомнит о себе.
16. Кто подорвал эшелон
Первым увидел вооруженных людей на склоне холма по ту сторону железной дороги Василь Гнатышин. По уговору, он должен был ожидать хлопцев в лесу на подводе с хворостом, но ему хотелось своими глазами увидеть, как все произойдет, и он подъехал к самой опушке. Нацепив на головы лошадей торбы с овсом, Василь взлез на воз и, прислонившись к стволу березы, стал наблюдать. Уже хорошо рассвело. Из–за кустов Василю видны были дымящийся утренним туманом луг, разбросанные на нем темно–зеленые купы верболоза, серое полотно дороги, огибавшее высокие, с рыжеватыми осыпями холмы. Вот на одном–то из этих холмов, не ближнем, а дальнем, Гнатышин увидел перебегавших людей с ружьями. Сомнений быть не могло — они спешили к железной дороге. Немцы или полицаи…
Гнатышина словно ветром сдуло с воза. У него не было времени раздумывать над тем, каким образом гитлеровцы узнали об их замысле и то, что подорвать эшелон собираются именно на этом участке. Он хотел поскорее предупредить друзей об опасности — Ваня и Михась лежали, притаившись в кустах, почти у самого полотна и, конечно, не видели приближающийся с другой стороны к дороге отряд. Нужно было выскочить на луг, развернуться, посадить хлопцев на подводу и ускакать в лес. Можно еще успеть… Василь сорвал торбы и начал взнуздывать лошадей. Тут он услышал пыхтение паровоза и ритмичный стук колес приближающегося поезда. Что делать? А если он ошибся и помешает хлопцам выполнить то, к чему они так долго, будто к самому радостному празднику, готовились? Да и пока поезд не пройдет, из леса выезжать нельзя — увидят, обстреляют.
Василь снова взобрался на воз. Поезд уже был близко. Впереди паровоза двигались две платформы, на которых сидели солдаты с пулеметами, позади несколько вагонов, на крыше одного из них еще один пулемет. Пожалуй, хлопцы успеют взорвать. А вот смогут ли уйти… Беда. Немцев на холмах не видно, вот–вот появятся. Задыхаясь от волнения, Гнатышин разобрал вожжи и начал выезжать из кустов к дороге. Он ждал взрыва, но паровоз чмыхал паром, колеса стучали, и вот клубы дыма начали появляться правее того места, где по расчету Василя, лежали в кустах Ваня и Михась. Что случилось? Мина оказалась негодной? Хлопцы испугались чего–то? Может, они тоже заметили опасность? Где же они?
Поезд целенький, невредимый, как ни в чем не бывало удалялся от леса. Гнатышин перевел взгляд на холмы. Верхушки их уже были позолоченные солнцем. Вдруг там, среди низкого кустарника, мелькнула голова, рядом показалась вторая, и тут же исчезли обе. А вот еще один, левее, высунулся по пояс и присел. Было похоже, что люди прячутся в кустах или, добежав к ним, падают на землю. Василь не мог понять, что происходит. Где хлопцы? Почему немцы не спускаются с холма к полотну железной дороги? Он выехал на лесную дорогу, где должен был ожидать друзей, оставил подводу, привязав вожжи к дереву, а сам побежал назад к кустам, росшим на опушке. Никакой перемены. На холмах люди, много людей — то в одном, то в другом месте покажется голова и скроется. Залегли… Чего они боятся? Может быть, устраивают засаду?
Снова послышался шум поезда. Шум нарастал и нарастал. На стыках рельсов стучало множество колес. Василь вытянул шею и увидел второй поезд, шедший в том же направлении, что и первый. Этот был длинный. Впереди паровоза также двигались две платформы, но позади на платформах стояли танки, много танков. За платформами с танками был прицеплен пассажирский вагон и штук десять товарных. На холмах никакого движения, все замерло, даже ветка не шелохнется. Ушли, что ли, те, что были там? Василь уже не мог стоять на месте, кусал губы. Он не знал, как ему поступить, и это было хуже всего. Пропадут хлопцы, на глазах пропадут, а он, старый дурень, ничем не может помочь им. Чтобы хоть немного успокоиться, Василь начал считать платформы с танками. Успел насчитать восемь.
