За живой и мертвой водой - Далекий Николай Александрович (читаемые книги читать TXT) 📗
Мария взглянула на брата, чтобы проверить, какое впечатление произвели на него эти слова, и продолжала:
— Если нужно будет, мы не остановимся ни перед чем. Словом, ножом, пулей мы будем будить в душах ленивых и покорных земляков наших национальную сознательность. Мы не будем считаться с жертвами. Пусть упадут тысячи, сто тысяч, миллион. Тем лучше! Нация крепкая и монолитная, закаленная, как сталь, поднимется из крови и очистится кровью. Интересы нации прежде всего! Без колебаний и сомнений мы пойдем за своим жестоким и прекрасным вождем!
Кончив читать, Мария отбросила листики, зажгла потухшую сигарету, спросила:
— Ну, как, Петрусь?
— Ярко и сильно. Поздравляю. Перепиши и дай мне экземпляр. Мы отпечатаем листовки.
— Но это не для всех… — встревожилась Мария.
— Конечно! Только для нашей элиты, для командиров.
— Для тех, кто поймет…
— Вот именно. Поздравляю. Очень сильно написано. Ты не представляешь, какие новые силы влила мне в душу. Это так нужно всем нам — непреклонность, жестокость. Ничего и никого не щадить и, если нужно, идти к великой цели по колено в крови.
Польщенная Мария улыбнулась.
— Как ты видишь, твоя Мария не теряла времени даром… Но это не все. Я подготовила к печати статью доктора Ивана Гладиловича, в которой он утверждает, что расовые различия между украинцами и русскими являются значительно более существенными, нежели, например, между украинцами и немцами. Таким образом, о нашей расовой родственности с москалями не может идти и речи.
— А не слишком ли? Научные таланты этого Гладиловича… В статье есть какие–нибудь аргументы, доказательства?
— Какое это имеет значение! Научные доказательства меня меньше всего тревожат. Важна сама мысль, которую мы должны внушить читателю: москали — не наши славянские братья, а совершенно чуждые нам в расовом отношении люди. По крови они ближе татарам, монголам.
— Да, в этом есть смысл.
— Еще бы! — воскликнула Мария, обхватывая руками колени. — Ну, хватит о делах. Я так по тебе соскучилась, милый, так рада тебя видеть.
— Я тоже…
— И так неудачно. Тебе придется уйти, я должна буду любезничать с немецкой дурой. Уже за одно это я ее ненавижу.
— Мы встретимся завтра. Утром, когда она уйдет. Ты можешь явиться в редакцию с опозданием?
— Конечно. Но я не хочу расставаться с тобой так быстро. Знаешь, мы выйдем во двор, там есть скамейка. Ты только предупреди Романа, что будешь ночевать у него.
Мария поднялась и обратилась к Оксане по–немецки:
— Я сейчас приду. Провожу брата…
Они ушли. Оксана отложила журнал, задумалась. То, что она услышала в этой комнате, не было для нее неожиданностью, открытием. В партизанском отряде ей показали пухлую, отпечатанную на стеклографе брошюру «Идея и действие». В этом евангелии националистов, напоминающем вольный пересказ бредовых идей Муссолини и Гитлера, приводилось несколько изречений Степана Бандеры. Оксана запомнила одно — «Наша власть будет страшной». Мария только художественно «оформила» мысли своего «жестокого и прекрасного вождя», которые тот позаимствовал у Гитлера. Народ для них глина… Ради достижения власти они готовы на все. Нужно будет уничтожить сотни тысяч украинцев — не задумываясь уничтожат, лишь бы властвовать над остальными. Обман, террор — вот их оружие. Нужно додуматься до такого: по своим расовым признакам украинцы ближе к немцам, чем к русским… Какая–то чертовщина, бесовское наваждение. Но ведь эти двое — реальные люди и, кажется, неглупые. И они любят друг друга. Украинцы… Враги!
На стене висела большая фотография. Человек во френче с растрепанной челкой на лбу строго глядел на Оксану пустыми глазами маньяка. Нет, это не Гитлер. Петлюра… Чуть дальше репродукция со старинной картины — в овале злой старикашка в плаще поверх рыцарских доспехов держит булаву в правой руке. Гетман Мазепа. Вот боги, которым молится Мария. Какая кровожадность у этой маленькой хрупкой женщины — «по колено в крови, по трупам…» А у самой глаза блестят, ноздри раздуваются.
Прошло несколько минут, хозяйка не возвращалась. Возле стола в углу лежал аккуратно подшитый комплект газеты «Волынь». Оксана подняла подшивку, начала просматривать. В передовой редактор газеты Улас Самчук превозносит до небес Гитлера. А вот статья, написанная Марией Чайкой: «Дьявольская большевистская пропаганда». Оказывается, Мария еще осенью 1941 года побывала в оккупированных гитлеровцами Житомирской и Киевской областях и пришла к печальному заключению: нужно смотреть правде в глаза — национальная идея не находит никакого отклика у подавляющего большинства украинцев, больше того, они враждебно относятся к националистам, считая их лакеями гитлеровцев. И, конечно же, во всем повинна дьявольская большевистская пропаганда… Какой ужас — советские люди не хотят враждовать между собой, они за дружбу народов! Мария убедилась в этом и вынуждена сделать горькое признание: «В краю, где уже привилось советское братство народов, — национальное мировоззрение будет казаться диким сумасшествием, а те, что несут это мировоззрение, будут полностью чужими для людей на восточных землях». Очень, очень приятно было Оксане читать эти строки в газетке, издающейся на деньги гитлеровцев. Мария не ошиблась. Что правда, то правда, только слепые безумцы могут рассчитывать на то, что им удастся разделить народы Советского Союза непроницаемыми перегородками, посеять среди них национальную вражду. Оксана хотела положить подшивку на место, но тут послышались шаги и в комнату вошла оживленная, счастливая Мария.
— Я к вашим услугам, дорогая госпожа, — весело сказала журналистка, но, увидев подшивку в руках немкени, изменилась в лице. — Вы… вы можете читать…
— Почему вас это удивляет, Мария? — обратилась к ней Оксана по–украински. — Ведь вы же читаете и говорите по–немецки.
— Но вы должны были сказать… — вспыхнула журналистка. — Это все равно, что подслушивать чужой разговор. Я была уверена, что вы не понимаете, о чем я говорю с братом.
— Да, получилось нехорошо, — согласилась Оксана. — Все же виноваты мы обе: вы не спросили, а я не сказала. Я просто не успела. Однако стоит ли так расстраиваться? Разве произошло что–то трагическое? Забавный случай, только и всего.
Мария не спускала с Оксаны глаз.
— Вы слышали то, что я читала?
— Да, — как бы несколько растерявшись, призналась Оксана. — По–моему, вы читали какой–то отрывок из книги фюрера, переведенный на украинский язык. Разве не так?
Оксана била не в бровь, а в глаз. Мария смутилась, ее авторское самолюбие было задето. Однако в глубине души она должна была признать, что немкеня кое в чем права. Все же она сказала:
— Вы ошибаетесь…
— Возможно. Но очень похоже… Фюрер любит такие сильные выражения: «Мы ни перед чем не остановимся… По колено в крови, по трупам…» Разве вы не читали книгу фюрера, не слышали его речей?
Этот вопрос добил журналистку. Она читала, она восхищалась… Она видела Гитлера в хроникальных фильмах, наслаждалась его беснованием на трибунах, его жестикуляцией, мимикой, воплями. Фюрер долгое время был ее идолом. До тех пор, пока не стало ясно, что он даже слышать не желает о самостийной Украине.
— Что ж… — задумчиво пожала плечами Мария, — некоторые совпадения возможны и даже закономерны. Национальная идея остается одной и той же для каждого народа. Важно то, кто сможет воплотить ее в жизнь.
— Это дано только народу высшей расы и ее вождю, — отрезала Оксана. — Народы низшей расы не должны даже мечтать об этом.
Слова Оксаны прозвучали как пощечина. Они затронули самое больное место в душе журналистки. Мария обозлилась, ей захотелось не остаться в долгу.
— История покажет, кому дано, кому не дано, — сказала она с вызовом.
— Несомненно, история покажет, — подхватила Оксана. — История уже не раз говорила свое слово. — И, чтоб все стало ясным, кивнула головой на стену. — Кстати, чьи это портреты висят у вас?
— Имена этих людей ничего вам не скажут…
