Он сделал все, что мог. «Я 11-17». Отвеная операция (илл. А. Лурье) - Ардаматский Василий Иванович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— О, мало. Ведь теперь все страшно сложно, люди не верят друг другу, как бывало.
— Да, я забыл сказать. С каждой сделки и в валюте той сделки вы получите десять процентов комиссионных. Но цену мы сбиваем вместе. Этого вам достаточно для восстановления пропавшей веры в людей?
Хозяин блудливо улыбнулся:
— Лично мне достаточно. А какие гарантии?
— Гарантия — первая же сделка. И с клиентом и с вами я буду расплачиваться немедленно и наличными.
В конце концов мы условились, что завтра я зайду к нему в час закрытия магазина.
Да, теперь я держался более правильно. Однако уже было десять минут первого, и я отправился к месту явки…
На парапете сидел человек, который меня ждал. Стараясь не привлечь его внимания, я прошел мимо него и шагах в пятнадцати сел на скамейку. Решил понаблюдать, что происходит вокруг связного. Может быть, он сам не знает, что за ним следят. После возможной неудачи Ивана Ивановича я должен быть настороже вдвойне. Методически просмотрел площадь и садик. Как будто ничего подозрительного не было, но сам связной почему-то вел себя неспокойно. При приближении каждого мужчины он начинал перекладывать молитвенник из руки в руку и все время озирался по сторонам. «Все-таки непра вильно, — заметил я про себя, — что на такую ответственную связь, от которой зависит судьба всей подпольной организации, поставили неопытного, да еще, видно, и нервного человека».
Ровно в час тридцать пять связной встал, осмотрелся и пошел к главной улице. А я отправился продолжать знакомство с коммерсантами — это мне нужно было, чтобы в случае чего я мог сослаться на свое с ними знакомство и чтобы освоиться на улицах города. Посетил еще два магазина. Оба они были похожи на тот, где продавалась кастрюля без ручки. Я даже не вступал в переговоры с хозяевами.
Пообедал в фешенебельном кафе. Все тут было на высоком уровне — и меню и цены. Удивило, что кафе переполнено, и не военными, а штатскими. Сидят по двое, по трое, беседуют, осторожно сблизив лица и поминутно оглядываясь. Кто эти люди? Коммерсанты? Чиновники нового порядка? Вылезшая из щелей буржуазия? Поди разберись.
За мой стол села пожилая дама, явно переусердствовавшая по части косметики. Она молчала как пень и только протяжно вздыхала. На двух пальцах ее левой руки были дорогие перстни. Так, не обронив ни слова, мы с ней отобедали и вышли из кафе. Она еще раз вздохнула и пошла налево, а я — направо.
На другой день, согласно расписанию явок, связной должен был прийти на свое место в садике к десяти часам утра. В случае дождя он должен находиться у колонн музея.
И как раз дождь. Хорошо еще, что хоть не холодный. Шагаю, подняв воротник плаща и надвинув шляпу на нос.
Связной, тот же самый человек, исправно стоял, прислонясь к колонне. Я подошел к нему.
— Здравствуйте.
Он не отвечает — по паролю так и надо.
— Не знаете, случайно, где в Вильнюсе можно купить породистых голубей?
Следует установленный ответ:
— Я знаю, где продаются голуби декоративных пород.
Мы пожали друг другу руки.
— Идемте, — сказал связной.
Мы пересекли площадь и вошли в узкую, кривую улочку старого города.
— До меня вы встретили товарища? — спросил я» — Он не пришел.
Я даже остановился.
— Как — не пришел?
— Так — не пришел. Очевидно, с ним что-то случилось. И, может быть, очень плохое. Наши люди пытаются разузнать.
Мне стало холодно — неужели Иван Иванович схвачен? Не хотелось в это верить. Но что же тогда могло помешать ему прийти на явку? Только какой-нибудь нелепый случай. Именно за это объяснение я и ухватился, чтобы не думать ни о чем другом.
Через ворота, такие маленькие, что в них не могла бы въехать и малолитражка, мы прошли в квадратный тесный дворик, вымощенный каменными' плитами. У двери, украшенной художественной поковкой, связной нажал кнопку звонка. Дверь тотчас отворилась. По железной гремящей лестнице мы поднялись на второй этаж и вошли в маленькую, по-мещански обставленную квартирку.
В столовой, наполовину заполненной старинным пузатым буфетом, у круглого стола сидели двое мужчин. Перед ними стояли откупоренная бутылка вина и три бокала. Мы поздоровались. Я сел к столу. Связной из столовой вышел. Мне придвинули бокал и налили в него вина.
— С благополучным прибытием! — Мужчина с острым лицом и орлиным носом улыбнулся и пригубил бокал.
— Что случилось с моим предшественником? — не дотрагиваясь до бокала, спросил я.
— Очевидно, попал в гестапо. Окончательное подтверждение будет завтра вечером.
— С кем я разговариваю? Вы руководитель организации?
— Так и есть, — последовал ответ. — Я руководитель, кличка «товарищ Петер», а это мой заместитель — «товарищ Ян». — Человек с орлиным носом говорил по- русски с отчетливым акцентом прибалтийца.
Я припомнил все, что должен был сказать, и спросил: o- Не появился ли в вашей организации примерно месяц назад человек со следующими приметами: рост средний, возраст сорок — сорок два года, по национальности литовец, широколицый. Возможно, носит усы. Волосы чуть рыжеватые, глаза серые. Главная мета — на спине под левой лопаткой крупная родинка со следами попыток вывести ее. У него должны быть две биографические версии. Обе подтверждаются документами. По первой он постоянно жил в Латвии, был в партизанском отряде, действовавшем в Латгалии, бежал из Латвии в Литву после разгрома отряда карателями. Прилично говорит по-русски. Другая версия…
— Одну минуту, — тревожно сказал товарищ Петер, — у нас есть такой человек.
— Он провокатор.
Товарищ Петер даже привстал:
— Не может этого быть!
— Абсолютно точно. Он подготовлен и заслан к вам гестапо. Москва получила не подлежащие сомнению сведения из Берлина. Что сходится — приметы или версия?
— И то и другое.
— Родинка?
— Этого мы не могли видеть.
— Для абсолютной уверенности надо увидеть и это.
— Все остальное сходится. Невероятно! — Товарищ Петер нервно закурил.
Я сказал, что в гестапо работают не дураки и с этим нужно считаться. Потом спросил, много ли известно провокатору об организации.
— Он знает свою тройку, в которой действует, — ответил товарищ Петер, — знает меня и товарища Яна. Мы с ним, естественно, беседовали сразу после его появления.
Я сказал, что Москва рекомендует установить, как провокатор нашел ход в организацию.
Товарищ Петер и товарищ Ян переглянулись.
— Установить нетрудно, — покачивая головой, сказал товарищ Ян. — Его ввел в организацию Эльгисонис. Он его рекомендовал, ручался за него.
— Значит, он провокатор номер второй, — сказал я.
— Он десять дней назад убит при довольно смутных обстоятельствах, — сказал товарищ Петер. — Но теперь эти обстоятельства проясняются, — видимо, его, как лиш него свидетеля, устранили гестаповцы. Да, да, а он стал их человеком после ареста зимой и довольно фантастического побега из тюремной машины.
— Тройка, в которой действует провокатор, важная? — спросил я.
— У нас все важные.
— Где он сейчас?
— Минувшей ночью его тройка должна была взорвать восстановленную немцами мельницу. Взрыва не произошло. Сегодня в двадцать часов у него явка с моим связным.
— Где?
— На одной из наших квартир.
— Можно его там задержать, осмотреть и, если надо, ликвидировать?
— Можно. Это отдельный домик на окраине. Хозяин домика врач, наш человек, его можно посвятить во все. Мне самому нужно там быть?
— Ни в коем случае, товарищ Петер. Там буду я и ваш связной. Врач абсолютно надежный? Тогда пусть где-нибудь поблизости находится и он. Вы меня представите ему как нового связного.
— Все ясно…В домик врача меня привезли в санитарном автобусе. Наверное, водитель этой машины связан с организацией. Автобус въехал во двор и задним ходом подкатил вплотную к крыльцу. Скрываемый со стороны улицы дверцей автобуса, я прошел в дом, и машина тотчас уехала.
Врач оказался совсем молодым человеком, примерно моим ровесником, только ростом он был повыше и скроен покрепче. По-русски он говорил плохо, и мы сразу перешли на немецкий язык.
