Враг на рейде - Демченко Вячеслав Игоревич (читать книги онлайн без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Почти за неделю до фактического начала операции.
Вполне достаточно было времени для окончательного уточнения плана действий и завершения подготовки кораблей.
Впрочем, и для принятия контрмер штабом ЧФ, если поступила в Севастополь достоверная разведывательная информация о планах противника.
Севастополь
–…Вот в том-то и дело, что художник! – снова горячечно зашипел Михаил. – А ты знаешь, что Артбухту приказом адмирала запрещено фотографировать? Я ж тебе сразу хотел сказать… – вернулся он к рассказу, прерванному беготней.
Это еще в сентябре было, когда Михаил Василиади для поддержания здорового духа в здоровом теле считал обязательным для себя лезть в уже студеную морскую воду. Правда, безо всякой возможности похвастаться своим мужеством и втайне от родителей. А то вместо гордого ощущения себя добровольцем запросто можно было вновь оказаться беспомощным дитятей – с горящими от отцовых выговоров ушами и ногами, горящими в тазике с горчичным порошком.
В тот день, уже выскочив из ледяного удушья на причале Биологической станции, трясясь и не попадая ногой в штанину, он вдруг заметил странное…
Нет, ничего тут не было странного! Это он после придумал себе некие сомнения и размышления. А тогда сразу и безоговорочно понял: «Ах, вы ж гады!..»
Еще в августе, чуть ли не сразу по объявлении войны, городовые сначала добром, а потом и с обещанием доставить: «Нет, сударь-сударыня, не на съезжую, а куда следует» – стали гонять с набережных фотографов, целивших свои ящики-фотокамеры в сторону рейда и бухт. И тогда только успокаивались стражи общественного благополучия, когда, удовлетворившись бульварным мостиком с драконами да орлом на колонне «затопленным кораблям», фотолюбители убирались, ворча и вполне, кстати, справедливо, что в городе надо еще поискать место, чтобы объект флота не угодил в экспозицию. Но закон суров, но он закон… припомнил Мишка, хмурясь и глядя, как…
– Прикрылись, понимаешь, вот этими коврами да занавесками, – ткнул Мишка в балаганной пестроты шатер, образованный на резных столбиках террасы драпировками с печатным орнаментом «в Бухару». – И малюет себе, как ни в чем не бывало, со стороны его ж не видать! И в чайхане ни души, что уже подозрительно. В воскресенье-то! А Селим рядом стоит и руками то в один конец, то в другой тычет. Отсюда же вся Артиллерийская бухта как на ладони…
– Да, ну и что… – по-прежнему скептически скривился Василий. – Кто не видал Артбухты? Что тут срисовывать-то? Лабазы, торговые склады, рыбачьи пристани? – кивнул он в глубь бухты, где слоились друг на друга, как коржи пирога, рыжие кровли пакгаузов, дощатых башен элеваторов и даже заурядных сараев. Весь этот Вавилон, в традиционных черных вывесках с белыми литерами, большей частью расплодился от близости крытого рынка.
– А вот ты не знаешь, а я знаю… – заупрямился Мишка. – Нынче часть складов флотское интендантство арендовало для получения своих грузов. Даже караулы 2-го экипажа выставлены, а на пристани теперь и вовсе ходу нет, потому с них отгрузка прямо на эскадру идет.
– Да тебе откуда знать? – недоверчиво покосился Василий.
– Забыл? – сколь мог, принял почтенную позу за парапетом сын купца 2-й гильдии. – Василиади – поставщики гастрономии для офицеров минной бригады. Кормильцы твои будущие, между прочим, если, конечно, тебя в кают-компанию примут, а не…
– Слышь, кормилец, – проворчал, сдаваясь наконец, гардемарин. – Знать бы еще, что именно твой художник для Селима срисовывал. На хрен он вообще ему понадобился. С угловыми замерами всякие каракули сойдут, живописец тут сто лет не нужен.
Мишка только присвистнул с деланым удивлением в щербину зуба.
– А я про что! – накинулся он на приятеля с еще большим жаром, так что невольно усадил того на бурые ступени. – Это ж тебе не Рафаэль, который вон, бублики на чайной малюет, это ученый художник, сразу видно. Может и перспективу высчитать, а потом их «Гебен», не входя в бухту, как всадит по координатам зажигательным, много ты потом без харча и портянок навоюешь?
Довод был дельный, нельзя не согласиться – почесал, сняв фуражку, русые вихры Васька. Тем более что в следующую минуту хозяин турецкой кофейни и сам выдал свою злокозненную сущность…
Морская хроника
29 октября (9 час. – 10 час.). Обстрел вокзала, порта и складов Феодосии турецким крейсером «Гамидие», выпустившим 150 снарядов. Пройдя затем вдоль крымского побережья, «Гамидие» потопил у мыса Меганом пароход «Шура» и один парусник.
29 октября. Поставив в Керченском проливе минное заграждение (60 мин), крейсер «Бреслау» появился перед Новороссийском и вместе с турецким минным крейсером «Берк» с 10 час. 50 мин. до 12 час. 40 мин. обстреливал суда, портовые сооружения и нефтяные склады, произведя 308 выстрелов и вызвав ряд пожаров.
Глава 5 берег и море
Севастополь. Южная бухта
За дощатой рубкой, больше похожей на будку дачного клозета, бог весть зачем прорезанную не традиционным сердечком, а полноценной оконной рамой, крохотную палубу сплошь уставили низкими лавчонками. Публики на них было немного – праздных путешественников на Корабельной стороне и летом-то не бывало. Теперь и подавно – просаживали катерок по самую кромку, как дырявый ушат, все больше мешки да плетеные короба обитателей бесчисленных тамошних слободок: Татарской, Корабельной, Новой…
Работящий английский «Локхид» бубнил прямо в открытых дверях рубки, коптя небо и без того серого утра, заставляя дрожать палубу под ботиками Варвары, сидевшей у самого борта посреди багажной клади, аккуратно, но торопливо сложенной матросом Карпенко, проведшим ее до Графской пристани. Сам-то матрос едва попрощаться успел, как почувствовал в ладони теплый гривенник, украдкой сунутый Варварой. Ну, да на той стороне изнывающие от безделья возчики не то что багаж – саму на руках снесут, как узнают, что ехать барышне аж в Адмиральские дачи.
Варя развернула фольгу любимого шоколада «от Крафта», заботливо привезенную братцем из самой столицы, склонила голову на плечо, не забыв кокетливо поправить шляпку, чтоб только один русый локон выпадал на глаза…
Жаль, что, несмотря на низкий бортик пятикопеечного перевозного катерка, никак нельзя было дотронуться до бегущей вдоль борта серой воды. Хоть и слабо напоминала она лазоревую эмаль отошедшего лета, но все казалось – тронешь волну, хоть такую, стылую да неприветливую, и оживет все вокруг, засверкает. Вернется беспричинная вчерашняя радость, которую ничто толком омрачить не могло – никакие худые вести с фронтов или из дому. Не могло просто потому, что лето; потому, что война далеко, где-то там…
Морская хроника
29 октября (6 час. – 6 час. 50 мин.).
Набеговая операция на Севастополь германского линейного крейсера «Гебен» в сопровождении миноносцев «Ташос» и «Самсун».
Севастополь. Южная бухта
Но теперь…
«Вот и лето вовсе закончилось…» – оглянулась Варвара на притихшие опустелые купальни позади, засквозившую без людей колоннаду Графской пристани, конус Минной башни с другой ее стороны. На известняковые бастионы Минной стенки с видными из-за труб миноносцев норами капониров, где только и колотилась человеческая суета в горах военных грузов. Белыми муравьями матросы несли и волокли из черных нор что-то по трапам на невысокие борта кораблей, о которых Варвара только и могла сказать, что: «Такие же, как у Васьки с Вадимом, ну такие, с носом, как у подводной лодки».
И это снова напомнило:
«Вот и война совсем приблизилась…» – вздохнула Варя, отложив шоколад, и таки потянулась голой рукой к отпрянувшей от борта борозде волны.
Она и не знала, насколько…
Морская хроника
В 5.25 утра с наблюдательного поста «Сарыч» получено донесение: «На зюйд-вест от меня, на горизонте, вижу луч прожектора».
