На Варшавском шоссе (Документальная повесть) - Стрельбицкий Иван Семенович (читать книги без сокращений TXT) 📗
Противнику удалось разметать на некоторых дотах маскировку, обнажить бетонные стенки. Особенно много снарядов разорвалось у полукапонира, расположенного вблизи разрушенного моста. Огонь все усиливался, несмотря на противодействие нашей гаубичной артиллерии.
Разведчики установили, что основной обстрел противник ведет, как и накануне, с опушки леса.
Полковник Костин взял у командира дивизиона карту. На ней были уже нанесены рубежи возможного вызова огня.
— Сколько вам надо времени, чтобы подготовить исходные установки для стрельбы по участку в районе опушки леса? — спросил он Дементьева.
— По заштрихованным участкам установки для залпа уже исчислены, — ответил майор.
— Давайте залп!
Противник усиливал огонь. С опушки другой рощи начали стрелять вражеские орудия прямой наводкой по нашим дотам.
Почти одновременно с выходом на позиции дивизиона наблюдатели доложили, что из одного дота повалил густой черный дым. Это означало, что вражеский снаряд угодил через широкую амбразуру внутрь каземата. Костин и находящиеся рядом с ним командиры с тревогой думали о положении гарнизона дота. Разорвавшийся снаряд мог погубить всех, кто находился внутри железобетонного сооружения.
Мощные раскаты взрывов стали доноситься из района, выбранного дивизионом для удара. Но тут произошло то, чего меньше всего ожидали. Когда боевые машины дивизиона, выпустив мины, одна за другой выезжали на шоссе, вражеская артиллерия начала обстрел, намереваясь отрезать им путь. Сейчас может произойти катастрофа. Головная машина, идущая с большой скоростью, попадет под вражеский снаряд или в большую воронку на дороге, а следующие за ней боевые машины наскочат одна на другую, погибнут бойцы. Так могло случиться, если бы не решительные действия капитана Прокопова. Он успел нацелить на дальнюю опушку рощи четыре орудия, расчеты которых открыли огонь прямой наводкой по вражеским пушкам и подавили их.
Вдруг у моста прогремел взрыв. Густой дым валил из дота. Когда вражеские снаряды стали рваться рядом с дотом, возможно, командир приказал расчету не оставлять боевого поста. Это было бы правильно, если бы доты имели защитные броневые плиты на амбразурах.
Для предотвращения напрасных потерь Костин решил распорядиться, чтобы в случае прямого обстрела противником амбразур обнаруженного дота расчет немедленно выкатил пушку на запасную позицию, тут же замаскировал ее.
Чтобы ускорить дело, полковник Костин написал под копирку на бланках полевой книжки распоряжение, отправил его в гарнизоны дотов с посыльными.
Не прошло и часа, как на КП привели фашистского офицера в чине обер-лейтенанта. Курсанты доложили, что они обнаружили двух гитлеровцев вблизи командного пункта, которые пробирались через кустарник в накинутых на плечи красноармейских шинелях. На окрик фашисты открыли огонь из автоматов. Одного из них курсанты уложили на месте. Офицер поднял руки. У него отобрали оружие, полевую сумку, фотоаппарат. С большим трудом удалось выяснить, что он является командиром диверсионной группы, выброшенной с парашютами прошедшей ночью к нам в тыл с заданием разыскать новое оружие.
На вопрос Костина, для какой цели у него был фотоаппарат и что он успел заснять, гитлеровец с ехидной улыбкой ответил:
— Пленку засветить не успел, и она ответит лучше меня.
Рассматривая содержимое его полевой сумки, Костин вздрогнул, увидев один из экземпляров недавно отправленного распоряжения.
С трудом подбирая немецкие слова, полковник Костин спросил:
— А где тот боец, у которого вы взяли документы?
Обер-лейтенант хорошо понял вопрос и выразительно провел ладонью по горлу. Встретив в кустарнике курсанта, они схватили его и тут же убили.
Увидев наше негодование, немец понял, что его ожидает. Торопясь и заикаясь, пересыпая свою речь русскими словами, фашист говорил, что даст очень ценные сведения, если будет переводчик. Из отдельных его слов можно было понять, что в 19-ю танковую дивизию вчера прибыло высокое начальство, которое возмущалось нерешительными действиями ее частей. Пленный сообщил о готовящемся сокрушительном наступлении на их участке фронта. Он сказал также, что в ближнем лесу находится до тридцати солдат и офицеров из диверсионной группы, и все переодеты в красноармейскую форму.
Пленного отправили на автомашине в Малоярославец. Для его охраны комендант штаба майор Загоскин назначил двух курсантов. Они сели по обе стороны офицера; все трое закурили.
Отъехали от штаба километра три-четыре; на повороте, возле плохо засыпанной воронки, шофер притормозил машину. Гитлеровец внезапно с большой силой стукнул курсантов головами, схватил винтовку и, выпрыгнув из машины, бросился в лес. Пока водитель сообразил, что произошло, и остановился, фашист успел скрыться.
Показания гитлеровского офицера на многое открыли глаза. Теперь стало ясно, почему исчезали посыльные. Фашистские диверсанты в красноармейской форме убивали их, а трупы прятали в кустах.
Приняли меры по усилению охраны, посыльных стали направлять группами по три-четыре человека.
Активность противника усиливалась. Помимо 57-го моторизованного корпуса, наступавшего на Малоярославец, появлялись новые части. Возрастало воздействие с воздуха. Теперь вражеская авиация делала налеты на наши боевые порядки более крупными силами. После непродолжительного артиллерийского обстрела и удара авиации около трех батальонов гитлеровцев при поддержке танков пошли в атаку на деревню Малая Кубинка.
Орудия Ф. П. Горячих и Н. И. Захарова, стрелявшие прямой наводкой с временных позиций, уничтожили пять фашистских танков. Остальные десять бросили свою пехоту и повернули к себе в тыл. Вражеские пехотинцы тоже отступили, оставив на поле боя много убитых. На отдельных участках курсанты поднимались в контратаки, чем способствовали разгрому противника.
Два раза дивизион «катюш» выезжал на позиции, правда, не так лихо, как прежде, а осторожно, осмотрительно, и производил сокрушительные залпы.
Бой проходил без перерыва на «обед», чего не бывало у противника раньше. Но такой безалаберной стрельбы вражеской артиллерии мы еще не видели. То ли гитлеровцы решили воздействовать на психику наших бойцов, или так приказало высокое начальство — разрывы снарядов в основном приходились по пустому месту.
— Товарищ полковник, — докладывал начальник штаба артиллерии боеучастка майор Копелев, — противник подтянул сюда еще несколько танковых батальонов.
— А сколько артиллерии у него?
— В общей сложности не менее двухсот орудий.
— Да… — произнес Костин. — Это на фронте в четыре километра. Во много раз больше, чем у нас.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Если на центральном участке обороны (Ильинское — Кудиново) действовало до двух батальонов курсантов, то Большую Шубинку и Зайцево, что южнее Ильинского, прикрывал лишь 3-й батальон с дивизионом артиллерии. А между тем это направление могло нас крепко подвести — для противника оно было кратчайшим выходом на Малоярославец в обход центрального участка обороны.
Еще накануне начальник Подольского пехотного училища генерал Смирнов сменил командира 3-го батальона, назначив туда старшего лейтенанта Г. А. Бабакова. Новому комбату удалось быстро организовать взаимодействие пехоты и артиллерии, наладить управление.
Потерпев неудачу в атаке на Большую Шубинку, противник не успокоился. После артиллерийской подготовки и налета авиации теперь уже двумя полками снова атаковал деревню.
Наша артиллерия прижала вражескую пехоту к земле. Дивизион «катюш» произвел по залегшей пехоте два мощных залпа. Район, по которому пришлись разрывы снарядов, покрылся густым черным дымом, а затем в нескольких местах поле воспламенилось. Фашисты, словно обезумевшие, метались по полю. Тут с нашей стороны открыли огонь не менее десяти станковых пулеметов. Как это ни странно, но стихийно возникшая контратака курсантов оказалась единственным спасением для немцев. Чтобы не погубить своих, комбату Бабакову пришлось прекратить огонь пулеметов.
