Солдатская верность - Потехин Яков Филиппович (читать книги полностью .txt) 📗
— Легки на помине, будь они неладны! — с неприязнью проговорил старик.
И опять у Кости неприятно сжалось сердце. Он пожалел было, что не взял с собой пистолет или пару гранат. В случае чего, можно было уложить обоих фашистов. Но тут же отогнал эту мысль. Он должен выполнить поставленную перед ним задачу.
Когда подошли гитлеровцы, Костя уже успокоился.
— Кто такой? — услышал Кулагин булькающий, неприятный голос.
— Погорелец это, — заспешил дед, поднимаясь на ноги.
— Что такое есть погорелец? — пробулькал охранник.
— Дом у него сгорел. Вся деревня.
— Зачем здесь? — спросил солдат у Кости.
— Шел мимо, попросил корочку хлебца, — ответил Кулагин. Устремив на немца просящий взгляд, продолжал: — Может, и меня возьмете пастухом?
На вопрос Кости немец не ответил. Он что-то сказал, словно пролаял, своему напарнику, и они направились к густому кустарнику, что рос у ручья. По всему было видно, что Кулагин не вызвал у них подозрения.
— Дедушка! В вашей деревне только эти два немца? — после долгого молчания спросил Костя.
— Чего? — встрепенулся дед.
— Только эти двое живут в вашей деревне? — кивнул он в сторону ушедших немцев.
— Кабы-то двое, а то цельная рота с пулеметами да двумя пушками. Сожрали все дочиста, будь они неладны. Скоро хоть с сумой иди.
— Жаль отдавать коров немцам? — снова спросил Костя.
— Знамо, жалко, — откликнулся старик, — а что ж поделаешь?
— Вот если бы партизаны пришли, они бы…
— Цыц ты, — тихо проговорил пастух и посмотрел в сторону кустарника. Помолчал немного, а потом спросил:
— Разве слышал о них что-нибудь?
— Всякое говорят, — с безразличием ответил Костя. — Дедушка! А если бы вам помогли угнать стадо в лес?
— Кто? Уж не ты ли?
— Допустим, что я. И еще кто-нибудь…
— А куда гнать-то?
— Как куда? К нам…
— Знаю, что к вам. В какую сторону, спрашиваю?
Костя прикусил язык и, смутившись, отвернулся.
Как же быть? Не указывать же ложное направление. И в какой стороне расположен отряд, тоже нельзя говорить. Затянувшееся молчание нарушил старик:
— Ты вот что, парень, не сомневайся. Я тоже когда-то был служивым и порядки знаю. Выспрашивать не стану. Давай отседова и погоним вон к тому лесочку, а потом повернем туда, куда укажешь.
Какое-то время Костя молча смотрел на старика. Потом его губы раздвинула широкая улыбка.
— Значит, согласен, дедушка? Деда! Какой же ты хороший…
— Рано хвалить… Вон мои пострелята идут, — предупреждающе сказал старик и шепотом добавил: — Завтра. Понял?
Костя согласно кивнул головой.
— А для верности нехристей угостим.
— Чем?
— Есть у меня. Берегу про светлый день, да придется, видно, на это дело употребить…
Костя не стал расспрашивать старика, что он еще придумал, — подходили подпаски.
— Деда, не пора ли домой? — устало опускаясь на землю, спросил Минька.
— Ну что ж, пора так пора, — отозвался старик.
Солнце уже скрылось за горизонтом. Коровы, изредка пощипывая траву, направлялись в сторону деревни.
Когда пастухи собрались, самый младший, тезка разведчика, сказал:
— А ты чего лежишь? Пошли.
— Да я тут, — ответил тот.
— Возьми тогда мой плащишко, — проговорил парень, снимая с плеча уже повидавший виды брезентовый дождевик. — Неровен час, ночью дождик пойдет.
Разведчик остался один. «Как хорошо получилось, — думал он. — Теперь надо бежать в отряд, доложить. Ну и напьемся же мы завтра молока».
Было уже около полуночи, когда Кулагин добрался до отряда и доложил обо всем командиру.
— Коров много? — спросил командир.
— Около полусотни, если не больше.
— Старик надежный, не подведет?
— Дед хороший, — заверил Костя.
Когда забрезжил рассвет, Костя был уже там, где вчера оставили его пастухи. Группа партизан осталась в лесу.
Из деревни показалось стадо. Разноцветными пятнами рассыпались коровы по полю. Вскоре к Кулагину подошел Костя-подпасок.
— Здорово, тезка! На вот, подзаправься, — протянул он узелок с хлебом и бутылку молока. — Не страшно было одному?
— Здорово. Парное молоко? — спросил Кулагин.
— Ага, утреннее. Не боялся, спрашиваю, ночью?
— Было боязно немного. Хотел было в деревню идти, да не знал, где вы живете.
— Ну ничего. Сегодня вместе пойдем. У дедушки ночуешь. Он один живет, никого у него не осталось.
Подпасок начал рассказывать о житейских делах в селе, а Костя тем временем с превеликим удовольствием ел свежий хлеб с молоком. Подошли и дед с Минькой. Сегодня старик выглядел не по-вчерашнему. На нем были крепкие сапоги, штаны и рубаха тоже добротные. Да и взгляд был веселым. «Все в порядке, — подумал Костя, — дед и сам пойдет к нам в отряд. Да иначе и быть не может. Вот только как с ребятами?»
— Здравствуй, парень! Как спалось, как дела? — последние слова старик особо подчеркнул.
— Здравствуй, дедушка! Все в порядке, — тоже выделил последнюю фразу Костя.
— Вот и хорошо, что в порядке. У меня тоже.
Час-другой прошел в ничего не значащих разговорах. Подпаски по очереди бегали завернуть некоторых коров, норовивших отделиться от стада. Дед все чаще стал поглядывать в сторону села. А когда увидел двух солдат, шагавших к ним, начал развязывать свою сумку.
— Сегодня я еще не завтракал, — проговорил он, выкладывая на разостланную тряпицу небольшой кусок сала и несколько яичек. Потом вытащил из глубины кармана поллитровку с мутной жидкостью и поставил рядом с едой.
— Ох, дедушка! Никак ты гулять собрался? — с удивлением проговорил один из подпасков.
Костя тоже был озадачен. Он в недоумении переводил взгляд со старика на бутылку. Для чего старику потребовалось пить самогон?
— Отчего ж не погулять, если у меня сегодня рождение, — весело ответил пастух и чуть заметно подмигнул Косте.
— Дедушка, фрицы идут. Прячь скорее, — скороговоркой выпалил Минька.
— А будь они неладны, — сказал дед, но убирать еду и выпивку не стал.
Подпаски поспешили в другой конец стада. Костя остался лежать на траве, не снимая дождевика.
— Сейчас угощу иродов, — тихо сказал старик. — Настоечкой на маковых головках.
У Кости словно гора с плеч свалилась. Так вот какое угощение приготовил старик немцам! Настой на маковых головках — прекрасное снотворное.
— О-о, шнапс! — удивленно и радостно пролаял один из подошедших гитлеровцев.
— Яйки! — сказал другой.
— День ангела у меня, — пояснил старик, поднимаясь на ноги.
— Это карашо, — не спуская глаз с бутылки, проговорил немец.
— Ежель желаете, милости прошу, — пригласил старик солдат, вынимая из горлышка деревянную пробку, обмотанную тряпицей.
Гитлеровцев, уже пробовавших деревенский самогон, не потребовалось приглашать еще раз. Они по очереди наливали в алюминиевую кружку мутный напиток, пили, покрякивали и закусывали салом и яйцами. Охранники так увлеклись угощением, что даже не налили «имениннику». А деду только этого и надо было.
С выпивкой и закуской фашисты расправились очень быстро. Оставался нетронутым только хлеб.
— Очень карашо, старик, — похлопал деда по плечу белобрысый немец. — Карашо.
Фашисты не сразу ушли. Они сидели и курили сигареты, лопотали о чем-то на своем языке. Их морды лоснились, от выпитого первача мутнели глаза. У Кости было большое желание прикончить этих чванливых, самоуверенных гитлеровцев. Он не вынимал руки из кармана, крепко сжимая рукоятку прихваченного на этот раз пистолета. «И вот такие гады, — думал Костя, — топчут нашу землю, истребляют ни в чем не повинных людей… Вот такие же зверюги живьем сожгли дядю Колю…» При этой мысли Кулагин был готов выхватить пистолет и разрядить всю обойму в отвратительные фашистские рожи. Большое усилие потребовалось Косте, чтобы сдержать себя.
Наконец охранники поднялись и пошли к кустарнику, как и вчера. Дед с большим облегчением вздохнул и сказал:
— Через часик пойдем. Крепко и долго будут спать ироды, будь они неладны.
