Солдатская верность - Потехин Яков Филиппович (читать книги полностью .txt) 📗
Батарейцы приступили к учебе. В обороне все орудийные расчеты действовали слаженно, командиры умело управляли огнем. Теперь же предстоят другие действия, которым надо научить артиллеристов в сжатые сроки. На каждом занятии до мельчайших деталей отрабатывались вопросы взаимодействия с пехотой и танками в наступлении.
Постоянно находясь в подразделениях, командир полка видел и радовался тому, что бойцы занимаются с особой прилежностью. Раньше, в обороне, многими учеба воспринималась совсем по-другому. Бойцы считали, что лучше находиться на «передке», чем «повторять азы».
Как-то раз, присутствуя на занятиях в одном из орудийных расчетов, майор Борисенко не без умысла спросил:
— Откуда такой энтузиазм появился в учебе? Что-то раньше я не замечал.
— Так ведь наступать же будем, товарищ майор, — ответил за всех наводчик.
— Значит, наступать готовитесь?
— Так не для обороны же здесь такая силища накопилась.
Помолчав немного, тот же наводчик спросил:
— Может, скажете, товарищ майор, когда? Уж очень руки чешутся.
— Этого я и сам не знаю. Начальство даст команду.
— Скорее бы…
Скорее бы!.. Это было единое желание всех воинов Ленинградского фронта, всех ленинградцев.
С учебой дело шло хорошо. Наезжавшие комиссии находили, что подразделения полка к решению боевых задач подготовлены. Но командир полка не переставал беспокоиться: а все ли сделано для того, чтобы в полной мере обеспечить успешные действия батарей в предстоящих боях? Не подведет ли автотранспорт? Хорошо ли снабженцы продумали план обеспечения подразделений всем необходимым для боя? Все, что ночами занимало мысли командира полка, днем он уточнял с заместителем по снабжению капитаном Поповым и заместителем по технической части старшим лейтенантом Шнейдером.
Наступила последняя ночь перед боем. Вечером командир полка побывал в батареях. Вернувшись на наблюдательный пункт, оборудованный на горе Колокольной по соседству с НП командира корпуса, Владимир Александрович прилег на топчан. Усталость давала о себе знать, но сон не шел.
Майор лежал с открытыми глазами и мысленно представлял себе действия батарейцев. Во время артиллерийской подготовки, которая будет длиться шестьдесят пять минут, они ведут огонь прямой наводкой в течение первых тридцати минут. Потом снимаются с огневых позиций и выдвигаются в боевые порядки 90-й стрелковой дивизии. Дальнейшая задача артиллеристов — сопровождать пехоту, расчищать ей путь в наступлении… Нелегкое это дело. Передвигаясь по бездорожью, глубокому снегу, лесным завалам и в кустарниках, надо своевременно менять огневые позиции, чтобы надежно давить огневые средства противника, угрожающие нашей пехоте и танкам. На проходивших занятиях именно это больше всего изматывало силы бойцов, но они не отставали от пехотинцев, которые часто помогали орудийным расчетам перетаскивать пушки. Таково войсковое товарищество.
Подремав по-фронтовому, Борисенко до рассвета был уже на ногах. По телефону, пользуясь кодом, поговорил с командирами дивизионов. Разговоры эти, ничего не значащие для постороннего человека, имели определенный смысл для говоривших.
Борисенко то и дело посматривал на часы. Вечностью кажутся минуты, особенно последние…
Но вот, наконец, мощный залп многих сотен орудий 2-й ударной армии и Краснознаменного Балтийского флота возвестил о начале разгрома гитлеровцев под Ленинградом. В общем гуле канонады Борисенко различал резкие звуки выстрелов 76-миллиметровых орудий, поставленных на прямую наводку.
Никто не знал точно, что в это время творилось в войсках противника. Но несколько перехваченных нашими радистами радиограмм говорили о том, что фашистам невесело. Одна из радиостанций передавала открытым текстом: «Внимание, шквальный огонь русских, прямые попадания в землянки. Быстрее подготовить заградительный огонь!» Другая требовала: «Бешеный огонь на нашем участке. Подавите батареи в квадрате 71. Торопитесь!» И еще одна: «Несу большой урон от пушек прямой наводки. Где же наш огонь?»
Об этих воплях борисенковцы узнали несколько позже и с гордостью говорили: «Дали и мы фрицам прикурить».
Через тридцать минут дивизионы полка двинулись в передовые подразделения 90-й стрелковой дивизии. Каждая из батарей расположилась на заранее выбранном месте.
Точно в назначенное время пехота и танки неудержимой лавиной двинулись вперед. Они рвут вражескую оборону, крушат опорные пункты, узлы сопротивления. Трудны первые шаги в многокилометровой полосе обороны врага. 900 дней совершенствовали ее фашисты. Но советские воины, чувствуя за своей спиной дыхание израненного города-героя, упорно идут все дальше и дальше, в пух и прах разнося так называемый «Северный вал», разрекламированный гитлеровцами как неприступный, непроходимый для русских. Ни на шаг не отстают от пехотинцев и танкистов артиллеристы. Они помогают отбивать яростные контратаки врага, прямой наводкой выворачивают наизнанку дзоты, подавляют артиллерию фашистов, поджигают танки…
Тяжелые то были бои. Проходили они подчас в неравной борьбе. На подступах к Ропше, когда полк Владимира Борисенко уже действовал в составе подвижной танковой группы полковника Оскотского, противник оказывал особенно яростное сопротивление. Пытаясь во что бы то ни стало сорвать дальнейшее наступление наших войск, гитлеровцы поставили на прямую наводку почти всю имевшуюся здесь артиллерию, вплоть до тяжелых 150-миллиметровых орудий. Ничего’ не скажешь — это сила, и сила довольно грозная прежде всего для танков. С ходу ее не возьмешь.
Как действовать дальше? Медлить нельзя, уже горят около десяти наших танков… Посоветовавшись с полковником Оскотским, Борисенко принял решение: оба дивизиона выдвинуть на огневые позиции впереди танков и уничтожить наиболее опасные цели.
Как только наши батареи открыли огонь, фашисты обрушили на них шквал снарядов. Начался поединок легких 76-миллиметровых пушек с тяжелыми орудиями врага. Подобное не предусмотрено никакими теоретическими выкладками. А ведь некоторым орудийным расчетам пришлось вести борьбу с двумя, а то и тремя орудиями. И все же верх взяли борисенковцы.
Вечером командир полка встретился с майором Шпортько. Весь день они находились в подразделениях, там, где завязывались самые жаркие схватки с врагом.
— Владимир Александрович, тебе известно о подвиге сержанта Пальчикова? — спросил замполит.
— Докладывали, что он геройски погиб, уничтожив два тяжелых орудия противника.
— Не два, а три.
— Надо представить его к награде посмертно.
— Такие подвиги нельзя оставлять неотмеченными, — согласился Шпортько.
А было это так. Орудийный расчет Сергея Пальчикова двумя меткими выстрелами вывел из строя два 150-миллиметровых орудия противника. Но тут совсем рядом с огневой позицией разорвался вражеский снаряд. В живых остался один сержант… Но герой не дрогнул. Быстро осмотрел пушку: исправна. Снова резкий звук выстрела, и умолкло третье орудие фашистов. Следующего выстрела не последовало… От разрыва вражеского снаряда вздрогнула земля, ударило пламя в глаза. И сразу легким, чужим стало тело.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1944 года сержанту Пальчикову Сергею Прокофьевичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его имя носит Ропшинская средняя школа.
После Ропши артиллеристам приходилось вести ожесточенные бои еще за многие населенные пункты. Поставив задачи дивизионам, командир полка, как правило, отправлялся туда, где, по его мнению, будет наиболее трудно, где он может оказать помощь командиру дивизиона или батареи.
В одну из деревень вместе с танкистами ворвалась батарея старшего лейтенанта Кипотя. Завязался огневой бой. Командир полка находился неподалеку. Он видел, как точные выстрелы батарейцев заставляли замолкать одно за другим орудия противника. Вот загорелся и вражеский танк. «Молодцы, ребята. Молодцы», — повторял про себя майор.
Чем дальше, тем ожесточеннее проходил бой. Борисенко видел, что батарейцам Кипотя становится все труднее и труднее. Не раздумывая, командир полка приказал командиру соседней батареи выдвинуться поближе к батарее Кипотя и помочь ей. Это решило исход боя.
