Танкист-штрафник (с иллюстрациями) - Першанин Владимир Николаевич (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Мы нуждались в пленных, но немцы из «файер-команды» убегали с таким проворством, что мы вынуждены были открыть по ним огонь. Тем, кто попал под пули, повезло. Сельчане были настолько обозлены на эсэсовцев из «файер-команд», что просто убить их казалось мало. У нас на глазах одного эсэсовца сожгли из его же огнемета, другого изрубили серпами.
Батальоны были крепко прорежены встречными боями. Время от времени нам подбрасывали отремонтированные или даже новые машины, но потери были слишком велики. В тот день у меня в роте насчитывалось шесть танков. Не зря нас преследовала немецкая авиация и старались уничтожить из засад артиллерией. Танковые батальоны с десантом, двигающиеся налегке, впереди основной массы войск, разбивали узлы обороны, не давая закрепиться немецким войскам. Однажды разведчики доложили, что впереди немцы спешно роют укрепления. Дорога перегорожена батареей пушек, и работает какая-то непонятная землеройная машина. Первый батальон пошел с правого фланга, второй – с левого. Нас заметили, открыли огонь из 75-миллиметровок, подбили два танка. Но мы раздавили батарею, несколько пулеметных гнезд, перебили большинство артиллеристов и саперов. Машина оказалась инженерным танком для рытья траншей.
Сентябрьская дорога после жаркого лета и тысяч прошедших машин была твердой, как камень. Тем не менее вездеход успел вырыть, начиная с обочины, глубокую противотанковую траншею, шириной два метра, перекрыв почти всю дорогу. Этой же штукой собирались рыть окопы, но не успели. Наши саперы разглядывали диковинную машину, даже хотели прихватить ее с собой. Но братья-славяне, атакуя, вели такой сильный огонь, что танк-землекопатель был поврежден. Пришлось его оставить.
Судя по всему, немцы собирались оборудовать здесь сильный узел обороны. Место было подходящее. Холмы, небольшая илистая речка, деревья. В глубоких ямах обнаружили склад снарядов для пушек и гаубиц, штабеля ящиков с минами и патронами. Колючей проволокой немцы почти не пользовались. Зато в специальных коробах лежали мотки спирали Бруно, уже на заводах приготовленные к установке. Немецким саперам оставалось только погрузить ящик на тележку и за считаные минуты оплести подходы. Три-четыре короба, и позиция защищена тонкой сталистой проволокой, в которой атакующая пехота запутывалась с разбегу, как зайцы в силках. Кстати, если спираль укладывалась в несколько рядов, то заграждение становилось непроходимым и для танкистов. Проволока наматывалась на все валы, колеса, и танк буксовал. Однажды мы испытали это на себе. Пока оплетенная спиралью Бруно «тридцатьчетверка» выползала из ловушки, немцы успели ее подбить и сжечь.
Снова собирали раненых. Уцелел один из трофейных грузовиков. Фельдшер и санитары торопливо бинтовали ребят. Мы оставили два подбитых танка, один из которых мог вести огонь из орудия. Сами рванули вперед, догадываясь, что к будущему укрепрайону могут подтягивать танки и артиллерию. Здесь, на дороге, мы действительно столкнулись с танками. Их было пять или шесть, в том числе две «пантеры». Попытались ударить с флангов, чтобы избежать попаданий из длинноствольных пушек «пантер». Расстояние оказалось слишком близким – пришлось принять встречный бой.
Мы потеряли два танка буквально за минуту. Они загорелись после первых же выстрелов. Гриша Весняк, командир моего второго взвода, всадил болванку и повредил поворотное устройство башни. «Пантера» успела выстрелить еще раза два, но ее добил с фланга Павел Фогель. Смело и хладнокровно, как действовал всегда. В этом бою Павел отличился. Сжег еще один танк и самоходку «арт-штурм». Такие результаты достигались очень редко. Помню, что Колобов сразу объявил, что младший лейтенант Фогель представлен к ордену Красного Знамени, а экипаж – к медалям.
Считаю, что срыв попытки организовать немцами укрепленный район был одним из успешных эпизодов в прорыве нашей бригады к Днепру. Мы висели на хвосте у фрицев. Опоздай на пару-тройку часов, и нас бы встретил плотный огонь из укрытий не только пушек, но и закопанных в землю «пантер». А они пробивали наши танки с километрового расстояния. Этот бой прошел как-то незаметно. Зато спустя день или два о нас заговорили даже в штабе корпуса.
Обходя участок дороги и не желая подставлять танки под прямой огонь, мы неожиданно вышли в небольшом леске на дальнобойную батарею. Я никогда не видел таких огромных орудий. Толстые стволы торчали из глубоких, хорошо замаскированных окопов. Как оказалось, это были сверхтяжелые мортиры, калибра 211 миллиметров, швыряющие снаряды весом сто с лишним килограммов на шестнадцать километров. Кроме четырех зенитных орудий обе мортиры защищала счетверенная зенитная установка на гусеничном ходу, несколько 20-миллиметровок и пехотная рота с гранатометами. Нас встретили огнем зенитки. Две «тридцатьчетверки» сгорели, одна была повреждена. Нам крепко помогли ребята из батареи самоходок СУ-122. Мы отошли, и «сушки» из укрытий высыпали навесным огнем на зенитные орудия и позиции пехоты сотни полторы осколочно-фугасных снарядов.
Тяжелые мортиры, которые на близком расстоянии не представляли опасности, мы старались сохранить. Но о них позаботились сами немецкие артиллеристы. Следуя инструкциям, они даже под сильным обстрелом аккуратно взорвали стволы и казенники огромных орудий. Позиции были сплошь изрыты воронками, зенитки разбиты. Мы захватили в плен человек пятнадцать немцев. Знали, что о дальнобойной батарее доложено лично командиру бригады, и он направляется к нам. Подъехал командир третьего батальона Каретников, который шел замыкающим, и доложил Колобову, командующему штурмовой группы, что дорога чистая.
– А с чего ей грязной быть? – усмехнулся Колобов, которого, по слухам, собирались забрать начальником штаба бригады. – Укрепрайон мы подмели. Танки там ремонтируются. Или немцы опять появились?
Каретников смутился и сказал, что немцев не видел.
– Ну а ремонтники подъехали?
– Есть там летучка. Сварка работает.
Пока ждали полковника и его свиту, собрали и перевязали раненых, осмотрели громадные пушки на массивных лафетах с множеством приборов и рукояток. Кроме оружия и консервов нам достался почти неповрежденный колесный бронетранспортер с крупнокалиберным пулеметом. Для нас это был ценный трофей, так как зенитного прикрытия у нас по-прежнему не было. Притащили коробку вина, шесть бутылок. Но пить никто из танкистов не рискнул. Даже пехота отхлебывала из фляжек понемногу. Все же сам комбриг едет!
Командир бригады приехал на двух джипах в сопровождении бронетранспортера с автоматчиками. С ним был замполит, начальник артиллерии бригады и начальник разведки майор Бутов. Комбрига я до этого толком вблизи не видел. Было ему лет тридцать пять. Могучего телосложения, гладко выбритый, с модными тогда усами-щеточкой, как у маршала Ворошилова. Два или три ордена Красного Знамени, еще какие-то награды.
Он поздоровался за руку с комбатами. Кивнул остальным командирам и полез осматривать мортиры. Начальник артиллерии начал рассказывать ему тактико-технические данные орудий, но полковник отмахнулся, трогал замки, заглядывал в стволы. Один ствол сохранился более-менее, а второй развернуло сильным зарядом взрывчатки, как лепесток.
– Говнюки, такое добро испоганили, – проговорил комбриг. – Кто из пленных старший?
Старшим оказался капитан. Какую должность он занимал, не помню. Переводчик, старший лейтенант в отутюженной гимнастерке, с орденом Красной Звезды, переводил вопросы-ответы быстро и точно.
– Поблизости есть еще такие мортиры? – спросил комбриг.
– Нет. Почти все тяжелые орудия эвакуируются за Днепр.
– Надеетесь, что Днепр нас остановит?
Капитан пожал плечами, а комбриг оглядел еще раз тяжелые снаряды в ящиках, приподнял один из них. Адъютант, суетившийся возле полковника, изобразил испуг за жизнь начальства.
– Товарищ комбриг, осторожнее!
– Отучился в штабе взрыватели различать? – повернулся к нему полковник. – Не видишь, что снаряды без взрывателей? Заботливый…
