Большая книга перемен - Слаповский Алексей Иванович (книги без регистрации TXT) 📗
– Я считаю, что ей нужны были деньги для важного дела. Любовь к матери, святое. А остальное мелочи. Подлец ты или нет, ей по барабану. И никакой силы она от тебя не ждет. То есть на самом деле, Паша, у тебя возможность совершить акт христианского бескорыстия: сделать то, чего она не ждет. Она никакого нравственного смысла в свой поступок не вкладывала, поверь мне, я знаю современную молодежь. Ты сам его вложил как человек верующий и, значит, совестливый. За это тебе респект и уважуха.
– Ты только на вере не подлавливай меня, ладно? Я запутался с тобой. Было тоже все запутано, но в целом ясно. А сейчас и в деталях запутано, и вообще во всем. Давай сначала. Главное – я ее люблю.
Это уже речи пьяного, подумал Сторожев. Пьяный всегда сворачивает на свои переживания. Ну-ну, посмотрим.
И Павел, пьянея все больше, начал изъясняться тезисами: понимал, что на развернутые речи его сегодня может не хватить.
Заявив, что главное – его любовь к Даше, он сказал, что хочет быть счастливым. И будет, несмотря на ее желания.
Потом он сказал, что хочет Дашу до того сильно и страшно, что боится за себя.
Потом выразил уверенность, что Даша от него никуда не денется – рано или поздно.
Потом попросил Валеру позвонить Даше и потребовать, чтобы она немедленно приехала. Именно немедленно.
Потом ходил и кричал, что никаких рано или поздно, завтра или никогда. А сегодня отменяет, сегодня он пьян, пьяным он с ней быть не хочет.
Потом придумал: позвать ее и попросить выйти замуж за любимого человека. За этого ее парня. Она расплачется и скажет: «Паша, как ты мог? Неужели ты не понял, что я люблю только тебя, но стесняюсь сказать, потому что подумают, что я по расчету?»
Потом сделал вывод, что Даша просто расчетливая шлюха, а он все придумал, а она набивает себе цену.
После этого притомившийся Павел подремал в кресле, но вскоре очнулся, выпил подряд две рюмочки и сказал:
– Валера, ты не представляешь, как я ее люблю. Сейчас я тебе скажу главное.
– Разве еще не сказал?
– Нет. Говорю. Валера, я на все готов, лишь бы она была моей. А я себя знаю, если я что захочу, это мое будет. Мне надо только окончательно решить. Я сомневался. А теперь не сомневаюсь. Я ее возьму – в ближайшее время. Понял? И я сотру всех в говно, если кто встанет поперек. Включая тебя.
– Утопишь?
Павел в это время привстал с кресла, чтобы налить очередную рюмочку. Его и Валеру разделял неширокий столик. Павел выбросил руку вперед и ударил Валеру кулаком в лицо. Попал в глаз, очень больно. Валера вскрикнул, закрылся руками.
– Будешь ты еще шутить над этими вещами, сучок! – гремел над ним Павел. – Добавить?
– Скотина ты, – сказал Валера, прижимая ладонь к глазу и глядя другим. – Ну, добавь.
– Хватит с тебя!
– Ладно, спасибо за гостеприимство, я поехал.
– Куда?! – Павел схватил телефон, заорал. – Шура, никого не выпускать! Предупреди охрану!
Валера сел. Он бывал в подобных ситуациях, понимал, что сопротивляться бесполезно.
А Павел опять разнежился, извинился перед Валерой, подставлял лицо, чтобы тот его ударил, принес влажное полотенце – компресс для синяка, который набухал под глазом.
И опять говорил о любви к Даше, о том, что она очень скоро будет здесь владычицей, о том, что она его любит, хотя не знает об этом. А если и не любит, то полюбит после того, как они с ней станут жить вместе.
Наконец, не утерпев, он позвонил Даше и сказал проникновенно, еле шевеля при этом языком:
– Даша, я тебя люблю. Это все. Ты меня поняла? Я тебя люблю и это неизбежно. Нет, ты не поняла. Я люблю тебя, это фантастика! Я тебя люблю. Все.
И, выронив телефон, он сполз в кресле и тут же заснул. Валера с Шурой перетащили его в спальню, Шура раздел Павла, как ребенка, приговаривая:
– Одетым спать плохо, весь разбитый бываешь, я, когда одетый иногда сплю, все утром болит. Спи хорошо, Павел Витальевич.
– Он тебя не слышит, – сердито сказал Валера.
– Кто знает, – возразил Шура. – Он не слышит, душа слышит. Моя жена маленькому песни поет, ему три месяца всего. Он что понимает? Он никаких слов еще не понимает. Но он чувствует. А что это под глазом у вас?
– Ячмень.
40. ЦЗЕ. Разрешение
____ ____
____ ____
__________
____ ____
__________
____ ____
В работе снова будет успех.
Немчинов взял отпуск. Решение написать роман стало крепким, взяться за него хотелось безотлагательно. Дело не в обязанности таким образом как бы отработать аванс (хотя и в этом, но только отчасти), а – загорелось сказать самое важное. А самое важное, как представлялось Илье, это фатальная ненужность в наше время, да и предыдущие времена тоже, хороших, чистых, честных людей. Ему хотелось сочинить что-то в духе «Идиота» Достоевского, где Леонид был бы вроде князя Мышкина, но не сумасшедший и не импотент, нормальный мужчина. Вдохновленный переменами, он бросается навстречу ветру времени, считает, что поворот к лучшему неизбежен. Но это лучшее вязнет в прошлом. Как вязнет в своем прошлом Ирина, жена брата Павла. То есть она будет не просто женщина, которую полюбит Леонид, а что-то вроде символа. Любовь таким образом станет метафорой эпохи: сначала очарование, влюбленность, горячка, потом предательство любимой, разочарование, смерть. Немчинову заранее было ясно, что смерть сознательная. Не самоубийство, на это герой пойти не может, но попадание в условия, где гибель неизбежна. Он едет на реку. Предчувствия. Едет со старшим братом. Брата зовут не Павел, а Матвей. А Леонида, к примеру, Михаил. Матвей и Михаил. Старший и младший. В школе были не разлей вода, ходили вместе, их называли «Два М». Михаил едет к реке, что-то предчувствуя. То есть гибель. Кстати, название – «Река». Прекрасное название. Наверняка такое есть, но неважно. Впрочем, Илья посмотрел в Интернете и удивился – не нашел романа с таким названием. «Река Хронос», «Река Корица», «Река Франкфурт» есть, а просто «Река» – нет. Даже странно.
Итак, «Река». Сами напрашиваются названия частей или глав: «Исток», «Стремнина», «Заводь», «Омут», «Берега», «Обрыв», «Водоворот», «Бакены», «Пристань», «Русло», «Устье»… Этапы любви.
Немчинову не терпелось сразу схватиться и писать, начать этот зовущий текст. Но он удерживал себя: необходимо выстроить сюжет, продумать героев, которые пока в тумане.
Родители Матвея и Миши – обычные люди. Никаких крайностей. Надоели уже эти диктаторы отцы, буйные алкоголики, и робкие, забитые матери.
Счастливое солнечное детство.
Бабушка кормит жареной картошкой с холодным молоком и черным хлебом.
Футбол во дворе.
Так, как это было у Ильи.
Потом влюбленность братьев в самую красивую и умную девушку школы.
Переломные времена. Братья активно участвуют в событиях.
Девушка выбирает Матвея.
Михаил мучается. Он знает о брате что-то такое, что может обрушить карьеру Матвея и развенчать его в глазах девушки (назовем ее Ингой). Но воспользоваться своим знанием не хочет – подло.
Свадьба. Михаил заранее уезжает, чтобы не быть на ней.
Возвращается. Случайный разговор с Ингой. Ее обмолвка или прямое признание: она любила Михаила, но видела, что он не обращает на нее внимания, и от обиды вышла замуж за брата.
Что дальше?
Она уходит от Матвея. Но после двух месяцев жизни с Михаилом признается, что ошиблась. Что ее тянет к Матвею.
Возвращается к Матвею. Но и с ним тяжело, и тянет опять к Михаилу.
Второй раз уходит к Михаилу.
Мучения и метания.
И так далее.
Потом всякие события, а в финале Матвей едет с братом на рыбалку.
Нет, лучше один.
Зацепляется крючок, Матвей лезет в воду, его сносит течением (Илья помнит, как это было с ним на Медведице, и как это страшно), он борется, барахтается. Последняя мысль: все логично.
Или нет?
Может, оставить в живых?
Надо обдумать.
