Второй шанс - Дессен Сара (прочитать книгу .txt) 📗
— Как насчет такого названия? — медленно проговорил он, не спуская с меня глаз. — «Я только что увидел самую красивую девчонку в Колби!»
— У кого что болит! — устало тряхнул головой грубоватый на вид паренек, а его товарищ громко расхохотался. — Противно слушать!
Щеки запылали, но я не замедлила шаг. Несмотря на увеличивающееся расстояние между мной и смуглым брюнетом, я спиной чувствовала прикованный ко мне взгляд и самодовольную улыбку.
— Эй! — крикнул он мне вслед. — Я ведь правду сказал. Могла бы для приличия и поблагодарить!
Я даже не обернулась — откуда мне знать, как заводят уличные знакомства! Сами подумайте: если у меня дружба с одноклассницами не заладилась, что говорить о флирте с мальчиками? Обычно в школе все отношения с ними сводились к соперничеству за баллы и успеваемость.
Не скажу, что я ни разу в жизни не влюблялась. Еще в школе «Джексон-Хай» мне очень нравился один парень. Он оказался не силен в учебе, но каждый раз, когда нас объединяли в пары во время лабораторных, мои ладони покрывались испариной от волнения. В школе «Перкинс-Дэй» я неуклюже пыталась флиртовать с Нейтом Кроссом, сидевшим за одной партой со мной на уроках алгебры. С другой стороны, почти все девчонки в классе сходили по нему с ума, так что этот случай не в счет.
А вот после знакомства с Джейсоном Талботом в «Киффни-Браун» я обрадовалась, что на очередном девичнике найду чем прихвастнуть, коли разговор пойдет о парнях. Джейсон — рассудительный, не лишенный привлекательности молодой человек. На момент нашей первой встречи он пребывал в глубоком расстройстве чувств: любимая девушка в «Джексоне» променяла его на «сопливого страхолюдного байкера в татуировках». В «Киффни-Браун» из-за малочисленности классов мы частенько сталкивались на семинарах и даже соперничали за право выступить с благодарственной речью на выпускном вечере. Когда Джейсон пригласил меня на выпускной бал, я растрогалась больше, чем ожидала. Эйфория продолжалась недолго — он отменил свидание, ссылаясь на экологическую конференцию и «единственную подвернувшуюся возможность» проявить себя. «Знаю, ты не будешь меня винить, — добавил он, а я молча кивала, переваривая услышанное. — Ты всегда понимаешь, что важнее в жизни!»
Да, он не назвал меня красавицей. Но его слова прозвучали как самый настоящий комплимент — хотя бы моей рассудительности.
Видимо, кафе «Последний шанс» пользуется популярностью. Вон у стойки — огромная очередь из посетителей, в кухонном окошке с космической скоростью мелькают два повара, а стопка заказов перед ними растет еще быстрее. Я передала свой заказ симпатичной брюнетке с пирсингом на губе и села за столик у окна с видом на набережную. Как и следовало ожидать, мальчишки по-прежнему толпились возле скамейки перед магазином велосипедов. Паренек, отвесивший мне комплименты, теперь сидел, закинув руки за голову, и откровенно потешался над своим коренастым другом, который выделывал разные трюки на велосипеде, разъезжая вдоль по набережной.
Заказ пришлось немного подождать, но папа оказался прав — жареные луковые кольца того стоили. Я не удержалась от соблазна и попробовала их раньше, чем вышла из кафе на набережную. А там уже гуляли семьи, бродили влюбленные парочки, и во все стороны по песчаному пляжу носились целые оравы детишек. Ясное небо окрасили нежно-розовые краски заката — хоть картину маслом пиши! Я шла и любовалась далеким горизонтом, старательно не замечая давешнего парня у магазина велосипедов. Тот, как ни в чем не бывало, разговаривал с высокой рыжеволосой девушкой в огромных солнцезащитных очках.
— Эй! — позвал он, как только я сравнялась с ними. — Приходи вечером на Мыс, там будет классная вечеринка вокруг костра. Я придержу тебе местечко.
Я удивленно оглянулась и, заметив, с каким презрением оглядела меня с ног до головы его рыжеволосая подружка, снова промолчала и пошла своей дорогой.
— Ой, смотрите, какая гордая! — рассмеялся парень, а спину, где-то между лопаток, сверлил недовольный взгляд девушки. — Запомни, я буду ждать! — крикнул он напоследок.
Вернувшись в дом, я расставила на столе тарелки с вилками и уже начала выдавливать томатный кетчуп из пакета, как вдруг вниз спустился отец.
— Чую-чую, пахнет жареным лучком! — потер он руки в предвкушении. — Выглядит аппетитно!
— Хайди спустится к ужину? — спросила я, выкладывая гамбургер на тарелку.
— Не думаю, — ответил он, накидываясь на луковые кольца. Потом, с набитым ртом, добавил: — Предыдущую ночь Фисба почти не спала. Возможно, Хайди хочет сначала уложить ее.
Я бросила взгляд в сторону лестницы, удивляясь неистощимости детских силенок. Неужели Фисба до сих пор плачет?! Я же отсутствовала не меньше часа!
— Может, отнести ужин для Хайди наверх?
— Если хочешь, отнеси, — ответил папа, усаживаясь за стол.
Около секунды меня терзали сомнения: так хотелось присоединиться к отцу, хрустеть жареными колечками лука, смотреть, как он читает газету. После долгой разлуки дорога каждая секунда, проведенная вместе… но не такой ценой.
Фисба по-прежнему ревела не переставая. В этом я убедилась, когда поднялась по лестнице наверх, неся ужин для Хайди. Дверь в розовую комнату оказалась приоткрытой, но, заглянув внутрь, я засомневалась, стоит ли беспокоить мачеху. С закрытыми глазами она мерно раскачивалась в кресле-качалке. Вдруг спит? Правда, через секунду Хайди открыла глаза, наверное почувствовав дразнящие ароматы ужина.
— Я подумала, ты голодная, — робко начала я. — Ты хоч… Может, поужинаешь?
Хайди перевела взгляд с меня на захлебывающуюся в крике крошку и, махнув головой в сторону белого комода, попросила:
— Поставь тарелку туда, пожалуйста. Я поем через минуту.
На комоде валялся плюшевый жираф, а еще лежала книга «Ваш ребенок: уход и воспитание в первые дни», открытая на странице с разделом «Почему плачет новорожденный и как его успокоить».
«Одно из двух: либо Хайди не успела прочитать книгу, либо советы из нее совершенно бесполезны», — решила я про себя, пока ставила на комод тарелку.
— Большое спасибо, — поблагодарила Хайди, продолжая качаться в кресле-качалке. Размеренное покачивание на любого подействует как умиротворяющее снотворное, но, видимо, Фисба с ее оглушительным плачем представляла собой исключение. — Я даже… не знаю, что еще сделать, — вдруг пожаловалась молодая мама. — Я покормила, переодела ее, качаю на руках, а она… Может, она меня ненавидит?
— У нее обыкновенные колики, — попробовала я успокоить ее.
— Колики? Сколько уж можно?! — Хайди смахнула набежавшую слезу и жалобно посмотрела на личико дочери. — Не понимаю, я делаю все, что необходимо…
Ее голос постепенно затихал, а потом она совсем умолкла, с безутешным видом раскачиваясь в кресле. Я подумала об отце, который сидит внизу, наслаждается луковыми кольцами и читает газету. Почему не он сейчас успокаивает жену, не он помогает ей с новорожденной дочкой?! Что я-то знаю о младенцах?! Нашли горе-помощницу!
Вдруг Хайди покачала головой, словно прочитав мои мысли.
— Господи, Оден, извини меня. Тебе вряд ли приятно слушать об этих проблемах. Ты еще совсем юная и должна веселиться! — Она всхлипнула, но решительно вытерла глаза свободной рукой. — Знаешь, в конце набережной есть одно местечко под названием Мыс. По вечерам девчонки из моего магазина собираются там с друзьями. Пойди и ты туда, развейся. Это лучше, чем сидеть взаперти да слушать детские крики, верно?
Конечно, лучше, но сразу согласиться с Хайди не очень-то вежливо, поэтому я уклонилась от прямого ответа.
— Может, и схожу.
Хайди кивнула, будто мы подписали негласное соглашение, а потом снова перевела взгляд на надрывающуюся Фисбу.
— Спасибо за ужин, — добавила она. — Я действительно… очень тебе благодарна.
— Не за что.
Хайди устало склонилась над малышкой. Пожалуй, пора и честь знать, решила я, вышла из детской и осторожно прикрыла за собой дверь.
Внизу папа уже отужинал и внимательно изучал колонку со спортивными новостями. Когда я села напротив, он с благодушной улыбкой на лице поинтересовался:
