Второй шанс - Дессен Сара (прочитать книгу .txt) 📗
Наконец я осторожно проскользнула в боковую дверь и тихонько прокралась по темной лестнице в свою комнату. Тишину нарушали только звуки моих шагов. Не может быть?! Неужели Фисба наконец-то уснула?! Так и есть!
Приняв горячий душ, я облачилась в легкие пижамные шортики и просторный топик. Потом закрылась в своей комнате и со вздохом открыла учебник по экономике, но, как ни старалась сконцентрироваться на его содержимом, перед глазами, как в калейдоскопе, мелькали события прошедшего дня: резкий тон отца, чарующая улыбка Джейка, неуклюжие объятия в дюнах и внезапное осознание обмана. Кого я пыталась обмануть?! Роль равнодушной, эгоистичной стервы больше подходит маме, а мне ее не сыграть. Да и зачем браться за чужие роли? Я же не дура! Тогда зачем понадобилось строить из себя сегодня вечером идиотку?
Буквы на странице учебника расплылись перед глазами, а к горлу подступил противный ком. Слезами горю не поможешь, но и унять их сразу не удалось.
Эх, дурное дело — нехитрое, да к тому же заразное: в следующее мгновение за стенкой заголосила Фисба. Кто-то поспешил по коридору к детской, вошел в комнату и хлопнул дверью. Скорее всего, Хайди.
Мои слезы давно высохли, а Фисба все не унималась.
То ли чувство вины из-за злополучной ночной прогулки, то ли собственные проблемы, от которых хотелось отвлечься, выдернули меня из постели. И вот я уже толкаю дверь детской, не тратя усилий на вежливый стук, и вхожу в комнату. На кресле-качалке сидит измученная Хайди с мокрым от слез лицом.
— Дай мне малышку, — решительно предлагаю я, протягивая руки к сестричке. — А сама иди и поспи.
Ох, не верится, что в книге «Ваш ребенок: уход и воспитание в первые дни» говорится о предрассветных прогулках по набережной как о панацее от детских колик! Впрочем, кто знает.
Сначала я боялась, что Хайди ни за что на свете не доверит мне малышку — даже после долгих изнурительных ночей, наполненных детским плачем. Она и правда некоторое время сомневалась, пока я не шагнула с решительным видом вперед и не потребовала приказным тоном: «Дай ее мне!» В ответ Хайди тяжело вздохнула, и в следующее мгновение сестренка оказалась у меня на руках.
Господи, откуда в этом хрупком крошечном создании берется столько сил на крики, плач и недовольство?! Вон и кожа тонкая, почти прозрачная, а в складке у основания шеи топорщатся влажные волосики. Бедное дитя, подумала я с жалостью и удивилась своим мыслям.
— Я не знаю, что еще сделать, — растерянно произнесла Хайди, в изнеможении откидываясь на спинку качалки. — Просто не могу… я больше не в силах выдерживать ее плач…
— Тебе надо отдохнуть, — посоветовала я.
— Даже не знаю… Может, мне лучше… — забормотала она в ответ.
— Немедленно иди спать!
Резкий окрик, невольно сорвавшийся с губ, сработал как нельзя лучше. Хайди без лишних слов поднялась с кресла и, тихонько всхлипывая, ушла в спальню.
А я осталась наедине с плачущей Фисбой. Вначале я пыталась укачать ее на руках, описывая круги по детской, потом переместилась в кухню и гостиную, но малышка не успокаивалась. Потом я заметила у входной двери детскую коляску и, уложив в нее крошечный орущий сверток, покатила по подъездной дорожке. На часах было пять утра. Не успели мы отойти от почтового ящика шагов на двадцать, как крики стихли.
«Не может быть!» — обрадовалась я, не веря своему счастью и осторожно заглядывая в коляску. Прошла секунда — глубокий вздох — и снова разгневанный плач, еще громче, чем прежде. Я опять покатила коляску по дорожке, и вскоре наступила тишина! Вот оно, долгожданное спасение! Скорее на улицу, на набережную и гулять, гулять!
Когда мы подрулили к местному торговому центру, Фисба безмятежно спала под одеялом с умиротворенным выражением на крошечном личике. На набережной — как в пустыне — ни души! Дул прохладный бриз, шумел беспокойный океан, да поскрипывали колеса коляски в унисон моим шагам.
Правда, по пути в сторону кафе «Последний шанс» я все-таки разглядела еще одного ночного гуляку — далекий размытый силуэт в предрассветном полумраке двигался по пляжу каким-то странным образом. Только добравшись до оранжевого навеса «Клементины», я сообразила, что этот человек выделывает всевозможные трюки на велосипеде. То, балансируя на переднем колесе, подпрыгивает на пару футов над землей, то, наоборот, поднимает велосипед на дыбы, вращая в воздухе рулем. А потом крутит педали в обратную сторону, выписывая зигзаги задом наперед, чтобы неожиданно рвануть вперед и в прыжке пролететь над ближайшей скамейкой. Необычное зрелище завораживало, гипнотизировало однообразной непрерывностью движений. В памяти тотчас возник образ Хайди, размеренно раскачивающейся в кресле-качалке, затем взгляд упал на Фисбу, мирно посапывающую в коляске, а ведь это одна составляющая магии, успокаивающей монотонностью движений.
Очарованная искусством незнакомого трюкача, я подошла ближе, чем намеревалась, и сразу узнала синий балахон, светлые джинсы и темные волосы велосипедиста. Да это же парень, на которого я так неудачно наткнулась несколько часов назад!
Ой, кажется, я застала парня врасплох! Иначе с чего бы он так резко затормозил, чуть не кувырнувшись с велосипеда?! — он заметил непрошеных зрителей в десяти футах от себя. Судя по взгляду, он тоже узнал меня, но не спешил проявить даже принятую в подобных случаях вежливость. Собственно, я сама не мастер вести светские беседы, поэтому мы смотрели друг на друга в полной тишине. Не знаю, чем бы завершилась затянувшаяся пауза, если бы в следующий момент громко и требовательно не заревела Фисба.
— Ой! — спохватилась я и стала катать коляску взад-вперед. Малышка глаз не закрыла, но хотя бы замолчала, разглядывая высокое небо. Я заметила заинтересованный взгляд паренька и смущенно объяснила, поддавшись непонятному порыву: — Она… У нее сегодня выдалась долгая ночь!
Он повернулся ко мне, лицо — серьезное-серьезное, я бы даже сказала, настороженное (с чего вдруг в голову пришло именно это слово?!), потом опять перевел взгляд на Фисбу и многозначительно произнес:
— Бессонные ночи всегда долгие!
Я открыла рот, чтобы ответить — по крайней мере, хотя бы согласиться. Однако парень не стал ждать ответа, а просто повернулся и уехал прочь. Ни тебе «здравствуй», ни «до свидания»! Крутанул пару раз педали, и поди догони! Вон какие зигзаги по набережной выписывает — любо-дорого посмотреть!
4
— Это тебе! — радостным голосом сообщила Хайди. Я проследила за ее взглядом и увидела на желтом блюдце пышный кекс с черникой. Рядом лежал небольшой кусочек сливочного масла.
— Папа признался, что ты любишь черничные кексы, — продолжила Хайди. — Вот я и купила ягоды на рынке рано утром и испекла кексы специально для тебя.
Лицо мачехи выглядело усталым, но теперь она хоть отдаленно напоминала прежнюю модницу Хайди: узкие светлые джинсы, свежая блузка в тон, на голове — аккуратная прическа, а на губах — блестящая помада.
— Не стоило себя утруждать, — смутилась я.
— Еще как стоило! — неожиданно серьезным тоном возразила она.
Что, в конце концов, случилось?! Сладко проспав семь часов кряду, я проснулась в два часа дня и спустилась на кухню, где на свою беду застала Хайди. Та одной рукой укачивала Фисбу, а в другой держала формочку для теста, ополаскивая ее под струей воды. Не успела я опомниться, как мачеха перехватила меня на полпути к кофеварке и пристала со свежеиспеченными кексами. Мне бы глоточек кофе, чтобы почувствовать себя человеком, а уж потом вести мудреные разговоры с Хайди! Да куда там! Попробуй вырвись теперь из цепких лапок!
— Все благодаря тебе! — Она села на стул напротив, не забывая укачивать малышку. — Я проспала целых четыре часа подряд, и это впервые после рождения Фисбы! Ты сотворила настоящее чудо!
— Подумаешь, ничего особенного, — пожала я плечами, мечтая поскорее отделаться от мачехи с ее восторженными благодарностями.
