Солнце на стене - Козлов Вильям Федорович (полные книги txt) 📗
— Спросите что-нибудь полегче…
— Я сбегу! — ухмыльнулся Ремнев.
Я попробовал было отказаться, но Мамонт и разговаривать не стал.
— В девять часов — и никаких гвоздей! — сказал он. — Если хочешь моей жене понравиться — не опаздывай.
Мамонт отправился в механический, а я вернулся к себе. Пока я проверял на стенде отремонтированный насос, Сеня все время поглядывал на меня.
Его очень интересовало, о чем мы говорили с главным. Сене хотелось, чтобы мы говорили о нем. И говорили хорошо.
— Он как будто рассердился? — сказал Сеня.
— На кого?
— Надо было ему чертеж показать.
— Мамонт не любит выскочек, — сказал я.
Лицо у Сени стало убитое. Я и не подозревал, что он такой чувствительный.
— Ему понравилось твое изобретение, — помолчав, сказал я.
— Я тут еще хочу одну штуку… — оживился Сеня.
— Изобретай, — сказал я. — Мамонт станет твоим лучшим другом. Он больше всего на свете любит пельмени и рационализаторов.
Сеня с подозрением взглянул на меня, но — видно было — от сердца у него отлегло.
Я — бригадир и должен воспитывать Сеню Биркина.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ночью выпал первый снег. И утром люди оставляли на девственной белизне следы. Колеса машин смешали его с грязью, но на крышах домов он белел, как свежевыглаженные простыни. Нетронутым остался снег и в придорожных канавах. Лишь кошачьи следы да комки мерзлой земли, скатившиеся с обочины, запятнали спокойную белизну.
Я сижу в маленькой белой комнате на низкой табуретке. Жду Игоря. В комнате ничего нет, кроме шкафа и письменного стола, накрытого простыней. Ну, еще белая раковина и полочка для мыла. Игорь только вчера вернулся из отпуска. Я слышу в соседней комнате его голос. Игорь там не один, с помощниками.
Наконец открывается дверь и выходит Игорь в халате, завязанном тесемками на спине, на руках желтые резиновые перчатки. От него пахнет какими-то крепкими лекарствами. Мне непривычно видеть Игоря в белом халате и этих тонких желтых перчатках.
Он протянул для рукопожатия локоть.
— Я познакомился с одним шофером — потрясающий мужик, — сказал Игорь. — Знатно мы с ним порыбачили по первому льду. Самые лучшие места показал. Как раз перед моим отъездом — снегопад… Эта чертова тележка ни с места. Буксует даже на ровном месте. Никифор завел трактор, погрузил «Запорожец» на прицеп и, как бог, до самого шоссе доставил…
— Привез на уху-то? — спросил я.
— Двести замороженных окуней! — похвастался Игорь. — Роту можно накормить.
Из смежной комнаты вышел помощник Игоря. В вытянутых пальцах большая блестящая игла и толстая жилка.
— Зашивать? — спросил он.
В открытую дверь виден конец длинного узкого стола, напоминающего операционный. Из широкого окна падает солнечный свет. Дверь сама по себе открывается шире, и я вижу на столе синеватую ногу с огромной ступней. Пальцы на ноге скрючены, словно мертвец зажал в них камешек.
— Посиди, — сказал Игорь. — Впрочем, если хочешь, пойдем туда?
— Иди, иди… — сказал я.
Дверь закрывается, и я слышу только голоса.
За окном качаются голые ветви деревьев. Дом судебно-медицинской экспертизы расположен рядом со сквером. Сквер занесло снегом. За невысоким забором белеет стена кинотеатра «Сатурн». В белой стене большая черная дверь. Отсюда после сеанса выходят зрители. Возможно, и этот, что лежит в соседней комнате на длинном столе, не один раз выходил из кинотеатра. А сейчас вот лежит с распоротым животом, который помощники Игоря небрежно зашивают длинной блестящей иглой, и ему на все на свете наплевать. Когда был жив, он и не подозревал, что совсем неподалеку от кинотеатра находится одноэтажный розовый домик, где люди в белых халатах вскрывают трупы.
Пришел Игорь. Он с треском стащил перчатки, повернувшись спиной, попросил развязать тесемки халата. Потом долго и тщательно, как это умеют делать врачи, мыл руки. Вытащив из кармана галстук, аккуратно завязал на шее и надел пиджак.
В прозекторской разговаривали врачи. Один из них — я видел в приоткрытую дверь — пытался развязать на спине тесемки. Второй, в шапочке, натягивал на труп простыню.
— Ты освободился? — спросил я.
Игорь уселся за стол, достал из ящика папку, раскрыл ее и сказал:
— Гриша, составь медицинское заключение.
Гриша появился на пороге. Он еще не снял перчатки.
— Смерть наступила от кровоизлияния в мозг, — скороговоркой начал он, — в результате удара тяжелым металлическим предметом в левую височную кость… Игорь Сергеевич, указать, что в желудке обнаружена раковая опухоль?
— Бедняге повезло, — сказал Игорь. — Он умер мгновенно, еще не подозревая, что у него рак.
— Не говорите об этом адвокату, — сказал я. — Он оправдает убийцу как человека, совершившего акт милосердия.
— Убийца скрылся в неизвестном направлении, — сказал Игорь. — Это произошло ночью на шоссе…
— Так как же насчет опухоли в желудке?
— Бюрократ ты, Гриша, — сказал Игорь, надевая пальто. — Какое это имеет значение?
— Я укажу, — невозмутимо произнес Гриша.
Мы вышли на улицу. Солнце, которое выглянуло на каких-то полчаса, снова исчезло. Дул ветер, и в воздухе носились чуть заметные снежинки. Они покалывали щеки.
На карнизе двухэтажного дома сидела ворона и, вытягивая шею, склевывала прозрачные иглы сосулек, которые усеяли весь карниз. Ворона, смешно переступая, продвигалась по кромке крыши и долбила клювом, а сосульки летели вниз и со звоном разбивались о скользкий обледенелый тротуар. Шутница-ворона, склонив набок голову, с удовольствием слушала этот веселый звон.
Я стал рассказывать Игорю о нашей последней встрече с Олей.
Мы ступили на мост. Широкая давно замерзла. Под ногами потрескивал сухой снежок. Там, внизу, тускло лоснится лед. Ветер, завывая под мостом, гоняет по льду поземку.
Игорь идет рядом. Ветер шевелит его густые соломенные волосы. Игорь надевает шапку только в двадцатиградусный мороз.
— Нашли, понимаешь, специалиста по сердечным делам… То один, то другой…
— Кто же другой? — спросил я.
— Вчера ночью ввалился Глеб… Марина снова дала ему отставку. Скрежетал зубами как Бармалей… Говорит, думал, обыкновенная интрижка, и не заметил, как влюбился по самые уши… Я ему посоветовал утопиться в Широкой, пока еще не вся замерзла… Послушай, Андрей… Вот я иногда ставлю себя на твое место в этой истории с Мариной. Я бы не смог с ним больше разговаривать, видеть его наглую рожу… А ты сидишь с ним за одним столом, мило беседуешь…
— Ладно, — сказал я, — буду садиться за другой стол.
— Я серьезно… После всего этого он мне противен.
— Ты хочешь, чтобы я ему в морду дал?
— Оставь, — сказал Игорь. — Я о другом… Почему этот человек с нами в компании? Он мне неприятен, тебе и подавно, а мы делаем вид, что все прекрасно?
— Ты не делаешь, — сказал я.
Игорь взглянул на меня, усмехнулся.
— Ты тоже не умеешь притворяться…
— Глеб делает вид, что все прекрасно, — сказал я. — Он хочет, чтобы у нас все было прекрасно… Чтобы всегда было так. А мы с тобой почему-то не хотим его в этом разубеждать…
— Ты прав, — сказал Игорь. — Разубедить его невозможно… — Помолчав, он спросил: — А кто мне даст совет?..
Перед самым отпуском к нему пришла Иванна. Навела порядок в квартире, вымыла всю посуду, а потом спросила, любит ли Игорь ее. Он сконфузился и пробормотал что-то невразумительное. Иванна сказала — по глазам видит, что он ее любит, а раз так, то им нужно немедленно пожениться. В институт она не поступила, дома все надоело — вечно одно и то же! Через два месяца ей исполнится восемнадцать лет. Она узнавала в загсе, их могут зарегистрировать и сейчас. Тогда Игорь набрался смелости и спросил: а любит ли она его? Иванна без тени смущения заявила, что, дескать, пока не любит, но надеется в будущем привыкнуть. Ее бабушка тоже вышла замуж не по любви, а прожила с мужем пятьдесят лет, и им все завидовали…
