Заметки с выставки (ЛП) - Гейл Патрик (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
— Вы не понимаете, — сказал он с грустной улыбкой. — Мы просто счастливы, что она снова с нами, и мы можем заботиться о…
— Здравствуйте?
Молодой человек вошел, заправляя сотовый телефон в карман джинсов. Он был лапочка, на той самой трогательной стадии между красавчиком-мальчиком и всем, что там дальше. Как раз из тех, что нравятся Пити. Он посмотрел ей прямо в глаза и протянул руку. Да, собственно говоря, нравятся и ей тоже.
— Я Хедли, — сказал он. — Как поживаете?
— Это Винни, — сказал его отец. — Из Торонто. Мы переписывались по е-мейлу.
Хедли быстро перевел взгляд с одного на другую, и на секунду она заметила — он подумал, что они встретились на каком-то сайте знакомств для старичков.
— Вы знали маму, — сказал он.
— Да, — сказала она. — Я ваша давно потерянная тетя.
— Боже мой, ну конечно!
Он засмеялся, поцеловал ее, обнял и снова усадил за стол.
— Давайте, я поставлю чайник. Вы обедали? Когда вы приехали? Энтони ничего не говорил.
— Ну, похоже, у вас тут и без этого было чем…
— А. Ну да. Безусловно. И тем не менее. Чай?
— Да, с удовольствием.
Она усмехнулась.
У него был этот дар и у Пити тоже — умение улучшить атмосферу в комнате, просто войдя в нее. Он возился, наливая чайник, расставив на столе вишневый пирог, чашки и маленькие тарелочки. Все было вразнобой, но все было очаровательно.
— Если и есть что хорошего в смерти, — сказал он, — так это то, что пирогов несколько месяцев печь не надо. Холодильник забит! Это был Оливер, — сказал он Энтони. — Они с Анки приехали сегодня утром. Он звонил из Труро, так что скоро подъедут. Они были в той галерее на Лемон-стрит. Оливер — мой муженек, — пояснил он.
— А кто такая Анки? — спросила Винни и увидела, что тень пробежала по его лицу.
— Ну, она… она друг, художница.
Они пили чай с пирогом, а затем Винни открыла сумку и достала конверт с фотографиями, которые прихватила с собой — Джоэни, своих родителей, их дома в Этобико, Простых Вещей, ее дома в Роздейле, их дедушки и бабушки, ее Джоша. Появившаяся в одночасье вторая семья. Она записала для них имена и даты, которые могла вспомнить. Она коротенько рассказала, что помнила, о семейном древе Ренсомов. Она пригласила их приехать. Отвечая на их расспросы, она рассказала о больнице Кларка и своей добровольческой работе там, и о том, как Джоэни сбежала оттуда, и ей удалось не заплакать, хотя слезы и душили, когда она рассказывала о Рей Келли и обо всей этой истории с поездом.
Затем, когда они оба поняли и осмыслили услышанное, наступило то, что ее бабушка называла говорящим молчанием. Даже разговорчивый Хедли затих, и глаза его наполнились слезами.
— Должно быть, вам было очень больно и вы были злы на нее, когда она вычеркнула вас из своей жизни, — сказал, наконец, Энтони.
Но, прежде чем она успела придумать ответ, разговор прервало чириканье телефона Хедли. Пришло видеосообщение, скан первого триместра ребеночка его невестки Лиззи. Конечно же, все были счастливы и последовали поздравительные телефонные звонки. Энтони пришлось отнести телефон наверх, в комнату к Морвенне, чтобы показать скан и ей тоже, хотя на самом деле смотреть там было нечего — так, комочек с сердцебиением.
Винни знала, что он будет просить ее спуститься вниз и присоединиться ко всем, а она будет сжиматься и уходить в себя и говорить нет, пока еще нет. Ей очень хотелось подняться наверх и поздороваться и сказать — эй, я вовсе не такая уж плохая, крепко обнять ее и купить ей билет в Торонто для долгой и приятной поездки. Даже предложить бедняжке работу, если та захочет. Но, хотя разум ее был наверху с этим раненым оленем, с которым она столкнулась по приезде, вместо этого она села с Хедли и перешла в режим консультирования. Она сказала ему, что знает, как это трудно для него, потому что всегда трудно, когда хочется помочь тому, кого любишь. А этот человек вас отталкивает, но, по крайней мере, она наконец здесь и наконец-то, по крайней мере, она в безопасности. И он крепко обнял ее, готовый расплакаться, что было мило с его стороны, потому что это ей тоже было необходимо.
Энтони снова спустился вниз, он выглядел совершенно расстроенным, и Винни подумала, что ей действительно пора оставить их, по крайней мере, на сегодня. Но тут они начали вытаскивать свои фотографии и показывать ей, а потом вдруг появился шикарный и сногсшибательный мужчина, настоящий физически привлекательный мужчина «респектабельного» возраста, оказавшийся Оливером. Последовал еще один раунд знакомств и путаное объяснение того, как Анки, которая производила впечатление особы, несколько деморализующей, внезапно настояла на том, чтобы ее высадили у аэропорта, что задержало его. И снова пили чай, и она почувствовала, что ей крайне необходимо заглянуть в ванную комнату, не столько в туалет, сколько для того, чтобы пару минут тихо посидеть в замкнутом пространстве и дать своей бедной, не выспавшейся после перелета голове шанс прийти в себя.
Когда она вышла, Энтони загружал посудомоечную машину, а мальчики куда-то исчезли. Она был заядлой ищейкой, а посему решила воспользоваться шансом для осмотра, прежде чем вновь начать общение. Наверх вела широкая лестница, очень светлая благодаря высокому, узкому окну с синим стеклом по краям, выходящему на задний двор.
А потом, конечно же, она столкнулась лицом к лицу с несколькими картинами. Она каким-то образом догадалась, что это были картины Джоэни еще до того, как увидела подпись — Р. Келли — очень похожую на Дж. Ренсом, какой она пользовалась, когда была подростком — то же греческое Е и аккуратное подчеркивание.
Она абсолютно ничего не знала о том, что, по ее мнению, представляло собой современное искусство. Во время отпуска они с Джошем, как правило, обращали внимание на здания, а не на галереи, хотя ей нравились музеи и музейные магазины. Одна картина висела над лестницей, а другая на лестничной площадке. Она видела, что на них не было ничего конкретного, кроме цветов, но цвета эти были фантастически интенсивными, вероятно, слишком интенсивным, чтобы вешать эти картины так близко друг к другу. Там был синий, как морская вода над солнечным песком и узкая полоска оранжевого, так что если встать достаточно близко, то можно почти что почувствовать тепло на лице. Через открытые двери спален она заметила несколько других небольших картин. (Дверь Морвенны — она предположила, что это ее комната — была по-прежнему закрыта крепко-накрепко). Кроме картин Джоэни, нигде не было никаких других, и Винни почувствовала, какую нелегкую жизнь ее сестра устраивала для этой милой семьи. Она натолкнулась на небольшой пролет деревянных ступенек, в сущности, на стремянку, спускающуюся с чердака на дальнем конце лестничной площадки. Она начала взбираться по ней, потом остановилась, потому что там был Хедли в объятьях Оливера, но тут они поняли, что она близко, и окликнули ее.
— Извините, — сказал Оливер. — Толком давным-давно не виделись.
— Мы смотрели картины, — сказал Хедли. — Давайте к нам, посмотрите сами. Сможете подняться?
Он протянул руку, чтобы помочь ей взобраться на последние несколько ступенек. Бог знает, как ей потом спускаться обратно вниз.
Она оказалась в как бы дозорной вышке, точно на маяке.
— Это ее студия? — спросила она.
— Одна из них. Но взгляните. Вот над этим она работала в конце.
Там было шесть картин. Оливер и Хедли расставили их неровным полукругом, что превратило маленькую комнату в своего рода часовню. Шесть кругов. Только не все они были круглыми. Один из них был шаром, подобно палящему солнцу, но другие казались менее правильными. Или, возможно, это была иллюзия? Она накладывала слои краски таким образом, что чем дольше смотришь, тем больше проявлялось цветов, пока не создавалось впечатление, будто облако открывает планеты. На одном из кругов, казавшимся сначала темно-коричневым и совершенно непохожим на холсты с насыщенным цветом на лестнице, в текстуре медленно обнаруживались бронзовые и даже пурпурные блики.
