Остров дьявола - Шевцов Иван Михайлович (книга бесплатный формат txt) 📗
- Она сегодня… у нее сегодня свидание в ресторане. Ее Дэвид пригласил, - ответила она с чувством радости за свою подругу. Эта радость в перемежку со смущением звучала в ее звонком голосе, искрилась в чистых глазах, сияла на лице.
- Вот как? А тебя никто не приглашал в ресторан?
Вопрос, видно, смутил Кэтрин, она смешалась и замедлила с ответом. Затем, преодолевая смущение, призналась, пряча невинную улыбку:
- Дэвид приглашал однажды, но я не пошла.
- Отчего же?
- Не знаю, - искренне ответила она.
- Он тебе не нравится? - Макс разговаривал с ней, как с подростком, забывая, что в ее возрасте бывают матери двоих, а то и больше детей.
Она неопределенно пожала покатыми плечиками.
- Он Мануэле нравится, - ответила после некоторой паузы.
- А со мной ты пошла б в ресторан?
Вопрос удивил ее. Темные глаза округлились, длинная красивая шея напружинилась, темно-зеленый купальник еще четче обрисовал маленькие плотные груди. Сказала по-детски непосредственно:
- Вы меня не приглашали.
- Я приглашаю.
- Когда? - как будто с готовностью отозвалась она.
- Сегодня. Посидим. Поужинаем.
- И мы встретим там Мануэлу и Дэвида? - не то спросила, не то утвердительно сказала она погасшим голосом, в котором уже не было готовности.
- Вполне возможно, - ответил Макс.
Она на минуту задумалась, и Макс чувствовал, как нерешительно мечется ее мысль, взвешивая все "за" и "против". Ответила категорично:
- Нет, сегодня не могу. Может, когда-нибудь потом.
"Любопытно, что ее смущает и сдерживает?" - подумал Макс, а вслух сказал:
- Ну что ж, перенесем на потом. - И дружески подмигнул ей.
Вдруг она заспешила, словно что-то вспомнив, сказала торопливо, скороговоркой, в которой слышалось взволнованное извинение:
- Сеньор Веземан, я побежала домой, мне нужно маме помочь.
И, схватив полотенце, скрылась в прибрежном кустарнике.
Глава вторая
На другой день утром, не успел Макс войти в свой кабинет, как раздался телефонный звонок. Макс услышал его еще за дверью. Звонил Штейнман, просил срочно зайти. Голос у Штейнмана металлический, холодный, тон официальный, категоричный. "Что-то важное. Наверно, был вчера разговор с шефом", - решил Макс и мысленно прикинул, как себя вести в случае "чрезвычайных обстоятельств", под которыми подразумевал подозрение начальника насчет его подлинной личности. В каждый свой приезд на Остров Левитжер напоминал об усилении бдительности, о коммунистической агентуре, которая попытается проникнуть на Остров, чтоб выведать секреты изысканий ученых, совершить диверсии, и даже террористические акты. И хотя здесь, на Острове, отношения между Штейнманом и Веземаном были более дружеские, чем когда-то в Пуллахе, все-таки полковник старался держать своего подчиненного на известном расстоянии и не давал повода для фамильярности и панибратства, хотя они и обращались друг к другу на "ты". Честолюбивый и завистливый Штейнман считал, что в отсутствии на Острове Левитжера не Дикс, а он был здесь старшим начальником, что весь персонал Острова должен его почитать и бояться, в том числе и Дикс. Последний же, надо полагать, в пику заносчивым притязаниям Штейнмана демонстративно проявлял к нему пренебрежение, точно дразнил его ради своего удовольствия, потому что сам Дикс считал себя выше всевозможных табелей о рангах и субординации. Штейнмана он не уважал за его холуйство перед шефом. Карл был четырьмя годами старше Макса, но выглядел он не моложе шестидесятилетнего Дикса, сохранившего спортивную форму воздержанием от разного рода излишеств и особо тщательной заботой о своей плоти. За шестнадцать лет совместной работы Веземан хорошо изучил коварный нрав своего начальника, в котором злобный хищник слился с угодливым лакеем, трусливым и подлым, готовым ради собственного спокойствия и благополучия послать на плаху самого близкого друга, впрочем, друзей у Штейнмана не было и, судя по всему, он в них не нуждался.
Макс догадывался, что вчера шеф беседовал со Штейнманом, давал, как водится, руководящие указания, информировал, напоминал о бдительности и выражал свое неудовольствие. После такой беседы с шефом Штейнман обычно приглашал к себе Веземана и, уже от своего имени и ни в коем случае не ссылаясь на шефа, излагал содержание беседы. Так уже повелось.
- Доброе утро, Карл, - как всегда сказал Макс, войдя в кабинет Штейнмана и по своей давней привычке садясь на мягкий темно-коричневый кожаный диван. В ответ Штейнман проворчал недовольно:
- Утро не очень доброе. Макс. - Он уставился в Веземана своими невыразительными узко посаженными глазами и, как это нередко бывало, начал буравить его подозрительным холодным взглядом. Макс натренированно выдерживал его взгляд.
Штейнман потрогал тонкими нервными пальцами узкий лоб с глубокими залысинами, точно хотел проверить остаток сильно поредевших рыжих волос, сказал, делая преднамеренные паузы между словами и не отрывая от Макса сверлящего взгляда: - У нас на Острове завелся коммунистический агент. - Умолк, нахмурившись. На лице Макса не дрогнул ни один мускул, лишь в невозмутимом вопросительном взгляде светилось сосредоточенное внимание. Штейнман уточнил: - Кубинский. - И отвел глаза в сторону лежащих на столе бумаг.
- А известно, кто он ? - спросил Макс.
- Узнать, кто он, и обезвредить - наша с тобой обязанность. Обнаружена утечка информации.
- Кто ее обнаружил?
- Шеф, ЦРУ, разумеется. Кубинцы знали о "С-9" и приняли меры. - Штейнман сокрушенно вздохнул и пригладил свой выпуклый череп, покрытый мелкой растительностью.
- Если это не фантазия Левитжера, то дело, как я понимаю, дрянь, - проговорил Макс и, вдумчиво нахмурив лоб, прошелся по кабинету, глядя в пол.
- Между прочим, я вчера тебе звонил, но ты не подходил к телефону, - сказал Штейнман и снова, как лесной клещ, впился в Веземана испытующим взглядом.
- Я был на пляже, затем ужинал в ресторане.
- У тебя звучала музыка.
- А-а, Пятый концерт Бетховена. Под эту музыку я задремал. Наверно, в это время ты звонил.
Макс не стал спрашивать, зачем вчера звонил Штейнман: и так было ясно - не терпелось сообщить об утечке информации. Но самое странное, что Веземан ничего не сообщал в центр о "С-9": не располагал точной информацией. Значит, кто-то другой предупредил кубинцев, если, конечно, Левитжер и Штейнман не дурачат его. Тогда действительно - кто? У Макса не было связи с кубинской разведкой: о нем знала только Москва.
- Итак, давай подумаем, кто вероятный источник информации, - деловито заговорил Штейнман.
- Прежде всего возникает вопрос: каким образом, по какому каналу могла уйти с Острова информация? - сказал Макс с видом глубокой озабоченности.
- Радиопередатчик исключается: пеленгаторы за все время не обнаружили ни одного сигнала. А на них можно положиться. Остаются непосредственные контакты. Кто общается с материком? Начнем с Дикса и его фрау Эльзы. Что ты на это скажешь?
- А, может, начнем с почты? - ответил Веземан.
- Не думаю: там все проверено ЦРУ. Шеф дал полную гарантию. Так что начнем с Дикса.
Макс нахмурил лоб, точно взвешивая свои мысли, но с ответом не задержал, сказал с явной категоричностью:
- Доктора Дикса я исключаю: было бы абсурдом передавать свои же секреты своим врагам. Он убежденный антикоммунист. Что же касается фрау Эльзы, то она слишком глупа для такой роли. К тому же и на материке, я уже не припомню, когда она в последний раз бывала.
- Резонно, - согласился Штейнман. - Следующий Кун. Что думаешь?
Макс не спешил с ответом. Он догадывался, что между Штейнманом и Куном существует глубокая, скрытая неприязнь, но причины ее ему не были известны. Он не знал, что во время войны Штейнман подверг пленного Куна - тогда еще Куницкого - жестокой пытке, вынудил его под объектив фотокамеры расстреливать схваченных фашистами евреев и затем дать подписку о согласии сотрудничать с гитлеровскими спецслужбами. И вот они снова встретились через двадцать лет уже как сотрудники одного учреждения. Насмешница-судьба сделала их коллегами. Штейнман сразу узнал свою жертву и агента, но сделал вид, что они не знакомы. Его тревожил вопрос: узнал ли его Куницкий-Кун? Первое время Штейнман испытывал постоянный страх: рядом с ним был живой свидетель его преступлений, он мог в любое время потребовать суда над военным преступником, нацистом-палачом. Но Кун молчал - он лишь демонстративно высказывал Штейнману свое презрение, не здоровался, не разговаривал с ним, не отвечал на его вопросы. Штейнману стало ясно, что Кун вспомнил его и тоже побаивается. Таким образом между ними установились отношения не просто неприязни, как думая Макс, а взаимного страха и взаимного презрения, даже ненависти.
