Совсем другие истории - Гордимер Надин (книги без регистрации .txt) 📗
Человек колеблется. Долгие годы он не решался странствовать в открытую, всегда прячась под покровом ночи. Но сейчас он взволнован не меньше коня. Он идет по опушке, где воздух напоен ароматом диких цветов. Равнина заканчивается, и земля вздымается грядой возвышенностей, ограничивающих горизонт — или раскрывающих его еще больше, ибо эти выпуклости уже считают себя холмами, а сверху нависает тень гор. Кругом появляются кусты, и кентавра покидает чувство, что он совершенно беззащитен на открытом месте. Ему хочется пить, жажда все сильнее, но поблизости ни единого признака воды. Человек глядит назад и видит, что полнеба уже затянуто плотным покрывалом облаков. Солнечные лучи окаймляют ослепительным блеском острый край огромной темносерой тучи, стремительно летящей прямо к нему.
В этот миг он слышит собачий лай. Конь нервно дрожит. Кентавр срывается в галоп меж двух холмов, но человек не настолько испуган, чтобы потерять чувство направления, — они должны держать курс на юг. Лай приближается, уже слышен перезвон колокольцев и голос человека, который что-то кричит стаду. Кентавр останавливается, чтобы сориентироваться, но эхо обманывает его, и вот перед ним неожиданно сырая низина, и в дальнем ее конце стадо коз, а перед ним — большая собака. Кентавр стоит как вкопанный. Несколько шрамов на его боках оставлены зубами собак. Пастух испускает вопль ужаса и, словно потеряв голову, кидается прочь. Он громко зовет на помощь — значит, неподалеку и вправду деревня. Человек приказывает коню идти вперед. Он ломает толстую ветку, чтобы отогнать собаку, которая отчаянно лает вне себя от страха и ярости. Однако ярость берет верх: одним прыжком собака перемахивает через камень и пытается впиться зубами кентавру в брюхо. Человек хочет оглянуться, чтобы понять, откуда приближается опасность, но конь действует первым и, стремительно повернувшись на передних ногах, мощным ударом задних подбрасывает несчастную псину в воздух. Рухнув на скалы, та умирает на месте. Кентавру нередко приходилось защищаться подобным образом, но на этот раз человек чувствует себя униженным. Он ощутил напряжение мускулов своего собственного тела, прокатившуюся по нему волну силы, слышал глухой удар копыт, но даже не успел принять участие в битве, так и оставшись зрителем.
Солнце скрылось. Жара спала, стало сыро и холодно. Кентавр шел легким галопом, все еще держа направление на юг. Перейдя небольшой ручей, он увидел вспаханные поля; только он собрался перевести дух, как едва не врезался в стену. По одну сторону виднелось несколько домов. Вдруг раздался выстрел. Конь под ним содрогнулся, словно в него впились жала целого роя пчел. Закричали люди, потом последовал еще один выстрел. Слева с громким треском сломалась ветка, но на этот раз ни одна дробинка не задела его. Он отступил назад, чтобы восстановить равновесие, а потом одним прыжком перемахнул через стену. Оба, человек и конь, летели над землей, сильные ноги то вытягивались, то подбирались, руки были простерты к небу, все еще голубевшему на горизонте. Затрещали еще выстрелы, и целая толпа народу бросилась вслед за ним через поля под аккомпанемент лая и криков.
Пена и пот покрывали его тело. Остановившись на мгновение, он попытался сориентироваться. Мир вокруг тоже притаился, словно прислушиваясь. И тут о землю ударили первые тяжелые капли дождя. Однако погоня и не думала отставать. Собаки мчались вперед, ведомые незнакомым запахом, который мог принадлежать только смертельному врагу: помеси человека и лошади, вооруженной убийственными копытами. Кентавр прибавил ходу и продолжал нестись стремглав, пока крики не начали стихать в отдалении и не послышался разочарованный вой своры. Он оглянулся. Вдалеке на гребне холма он увидел фигуры людей. Ветер донес их брань. Вырвавшиеся далеко вперед собаки нехотя возвращались к хозяевам. Никто не продолжал погоню. Кентавр уже достаточно прожил на свете, чтобы понять, что перед ним граница. Люди не решались стрелять в него, чтобы не попасть в собак; где-то мелькнула вспышка, но так далеко, что даже не было слышно треска выстрела. Он был в безопасности здесь, под рушащимися с небес потоками воды, где в пыли между камнями уже извивались быстрые потоки, — здесь, на этой земле, где он был рожден. Он снова отправился на юг. Его белая шкура промокла под дождем; вода смыла пену, кровь и пот и всю давно въевшуюся грязь. Он возвращался домой — постаревший, покрытый шрамами, но все такой же совершенный.
Дождь прекратился. В следующий миг все облака словно смело с небосклона, и прямые лучи солнца коснулись влажной земли, исторгнувшей от их жара облака пара. Кентавр шел медленно, словно ступая по девственной белизне первого снега. Он не знал, где было море, но там стояла гора, он это точно помнил. Он чувствовал свою силу. Он утолил жажду дождем, подставляя небесам открытый рот и делая огромные глотки; потоки воды струились вниз по его шее и торсу, заставляя сверкать гладкую кожу. Сейчас он медленно спускался по южному склону горы, обходя огромные скалы, словно наваленные одна на другую небрежным великаном. Человек положил ладони на край скалы, чувствуя под пальцами мягкий мох и грубые лишайники, покрывавшие острые иззубренные каменные грани. Внизу простиралась долина, казавшаяся с высоты обманчиво узкой. Там, в долине, виднелись три деревеньки, довольно далеко одна от другой; самая большая находилась как раз посередине, где дорога поворачивала на юг. Если он срежет прямо через долину вправо, ему все равно придется пройти близко от человеческого жилья. Удастся ли на этот раз обойтись без приключений? Ему вспомнились погоня, крики, выстрелы, темные фигуры людей по ту сторону границы. Совершенно необъяснимая ненависть. Эта земля принадлежала ему; кто были эти люди, построившие здесь свои жилища? Он продолжал спускаться. День даже не собирался заканчиваться. Усталый конь ступал медленно и осторожно, и человек решил, что неплохо было бы отдохнуть перед тем, как переходить долину. По зрелом размышлении он решил дождаться сумерек: тем временем он как раз подыщет себе безопасное убежище, где можно будет отдохнуть и восстановить силы перед долгим путешествием дальше на юг, к морю.
Он спускался все медленнее. Уже готовый улечься отдыхать в ложбинке меж двух больших скал, он увидел темный проем пещеры, достаточно большой, чтобы туда могли войти человек и конь. Помогая себе руками и осторожно ступая копытами по скользким камням, он вошел внутрь. Пещера оказалась неглубокой, но достаточно большой, чтобы можно было свободно развернуться. Положив локти на наклонную поверхность скальной стены, он смог наконец преклонить голову. Он глубоко дышал, не столько стараясь попасть в такт, сколько сопротивляясь натруженному сопению коня. По его лицу стекал пот. Потом конь подогнул передние ноги и тяжело опустился на покрытый песком пол. Полулежа, по обыкновению, человек вытянул шею, но так и не увидел деревни. Сквозь устье пещеры было видно только голубое небо. Где-то далеко в глубине мерно капала вода, порождая долгое, словно в колодце, эхо. Глубокий покой наполнял пещеру. Человек протянул руку назад и провел ею по бархатистой шкуре коня, в которую превратилась его собственная кожа. Конь потянулся, все его мышцы затрепетали от наслаждения, и сон овладел этим огромным телом. Человек уронил руку, и ее пальцы зарылись в сухой прохладный песок.
Заходящее солнце заглянуло в пещеру. Кентавр спал, но не видел во сне ни Геракла, ни сидящих кругом богов. Не было там ни гор, обративших безмятежные лица к морю, ни вздымавших фонтаны брызг островов, ни бесконечных поющих водных просторов. Ничего, кроме глухой темной стены, лишенной цвета и неодолимой. Тем временем солнце проникло до самого дна пещеры; его лучи заставили сверкать вкрапления горного хрусталя, пестрившие стены, и превратили каждую каплю воды в алую жемчужину — они становились все больше и больше, пока наконец не срывались с потолка и, оставляя в воздухе долгий пылающий след, не падали в маленькую, выдолбленную в камне чашу, все еще погруженную в тень. Кентавр спал. Синева неба поблекла, теснину затопили тысячи мерцающих красок. Вечер медленно сходил на землю, тяжело стекая в ночь, словно погружающееся в сон усталое тело. Объятая тьмой пещера казалась огромной; капли воды звенели, словно маленькие круглые камешки, отскакивая от обода колокола. Когда на небосклон вышла луна, была уже глубокая ночь.
