Рейс - Лойко Сергей Леонидович (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
– Как вы поняли, Юрий, я не привозил Лиличку из Москвы, хотя и собираюсь ее туда с собой забрать после окончательной победы русского оружия, – сказал Белкин, когда Савелий закрыл за Липой дверь. – Простите, если это прозвучит несколько цинично, но девушка, по существу, мой военный трофей. Впрочем, как и весь этот замок. Все, что вы видите вокруг, включая Лилию и Савелия, досталось мне на ответственное хранение от местного олигарха Каметова. Полагаю, вы знаете, о ком речь.
Алехин неопределенно пожал плечами, что могло быть в равной мере истолковано как «да», «нет» и «мне плевать», и Белкин продолжил свой рассказ:
– После того как мне удалось взять небольшой городок Слонявск с мизерной группой из двенадцати спецназовцев, которые обратили в бегство триста украинских спартанцев, ваш покорный слуга, которого покойный писатель Захаров окрестил в одном из своих военных очерков Наполеоном Новороссии, отправился в поход на Донецк. В пути в мой маленький отряд влились сотни добровольцев, многие из которых на свой страх и риск с оружием в руках пересекли государственную границу, чтобы встать в ряды народного восстания. По мере продвижения к Донецку мы практически без боя захватили десятки танков, бронемашин, установок «Град» и другой техники, брошенной врагом во время панического бегства.
Заметив, что бутылка «Рислинга» опустела, Белкин поднялся, принес вторую и вновь наполнил бокалы.
– Развивая метафору, Захаров сравнил наш победный марш с наполеоновским «полетом орла», – Белкин заглянул в глаза Алехину, не увидел в них понимания и объяснил: – Он имел в виду знаменитый поход возвратившегося с Эльбы Наполеона из Канн на Гренобль в одна тысяча восемьсот пятнадцатом году. Свергнутый с трона император начал его с горсткой преданных ему гвардейцев, а закончил с целой армией, которая перешла на его сторону.
Белкин пододвинул чашу с фруктами ближе к Алехину и жестом пригласил его вновь поднять бокалы.
– Так и мы, дойдя до Донецка, превратились в мощную народно-освободительную армию, – продолжил министр обороны ДНР. – Опасаясь народного гнева, местная власть поспешно бежала в Киев, а господин Каметов, по существу хозяин всех здешних мест, владелец шахт, заводов, борделей и пароходов, торжественно вручил мне ключи от города. Короче говоря, мы заключили с ним джентльменское соглашение: он передает новому правительству во временное пользование все местные шахты и предприятия под гарантии того, что ни одно из производств не будет остановлено и ни одна из шахт не будет закрыта. Доходы мы будем с ним делить пополам, пока не кончится война. А дальше будем уже официально решать, что делать со всей этой собственностью. Пока что наш устный договор основан на взаимном доверии. Я солдат и человек чести. Думаю, Каметов это понимает. Кроме всего прочего, Каметов передал мне во временное владение свой замок, в котором мы с вами находимся. Я, со своей стороны, гарантировал ему, что имение не будет разграблено или разорено. Его дворецкий Савелий остался на месте, как и девушка Лилия. Вроде как присматривать за мной, чтобы не заблудился в здешних анфиладах. Осталась также и часть прислуги, включая поваров. Ландшафтный дизайнер, садовники, разнорабочие, все остальные девушки его эскорта покинули резиденцию вместе с хозяином. Я несказанно рад, что Лилия не последовала их примеру. Она искренняя, добрая, заботливая девушка и очень светлый человек. Я не собираюсь присваивать себе ничего в каметовском имении, но… Заботиться о всех этих садах, дендрариях и газонах у меня нет ни времени, ни желания. Идет война. И я не привык к роскоши.
Алехин слушал разглагольствования Белкина с неподдельным интересом. Он не понимал, что вызвало у этого человека такой поток красноречия и такую степень откровенности с ним – в сущности, совершенно незнакомым человеком. Его сейчас гораздо больше интересовала любая информация о недавней трагедии с британским самолетом. Ради этого за последние сто двадцать часов он переместился в этот неведомый ему мир с другого конца земного шара.
Сергей был уверен, что необходимая ему информация у этого павлина имеется, и напряженно размышлял о том, каким способом ее из него извлечь. Пока все складывалось как нельзя более удачно. И он внимательно слушал Белкина, с готовностью подставляя свой бокал всякий раз, когда этот человек, утверждавший, что он не привык к роскоши, брался за запотевшую бутылку. Такое вино Алехин пил второй раз в жизни. Первый был на годовщине свадьбы Саши Книжника, когда невестка поведала тестю под большим секретом, что беременна и что у Евгения Тимофеевича скоро появится внук или внучка. Женя не смог сдержать слезу и выкатил угощение для всех. Среди прочего был там и «Рислинг», правда, мозельский, – как говорили, по семьсот евро за бутылку (на самом деле – не больше семи).
* * *
Наполеон Новороссии действительно к роскоши не привык. Хоть и не особенно бедствовал в прошлой жизни.
Рудольф Иванович Белкин родился в Москве, на Старом Арбате. Его родители были профессиональными музыкантами. Оба играли в оркестре Большого театра: папа – валторнистом, мама – скрипачкой. Жалование у обоих было весьма скромное, но выживали супруги Белкины очень даже неплохо благодаря заграничным поездкам.
Во время зарубежных гастролей им платили командировочные по двадцать пять долларов в день. На питание. Огромные по тем временам деньги для советского человека. Естественно, ни на какое питание эти доллары не тратились. Советские музыканты даже воду в отеле пили из-под крана, а не из мини-бара. Ни в какие рестораны или кафе не ходили. Питались тем, что брали с собой в дорогу. Чемоданы всех без исключения артистов оперы, балета и музыкантов оркестра в полете из Москвы ломились от консервов, колбасы, суповых пакетиков, сухофруктов, растворимого кофе и индийского чая со слоном на этикетке по сорок восемь копеек за пачку. Все возили с собой кипятильники. Некоторые, особенно хозяйственные, брали на гастроли электрические плитки и кастрюльки для приготовления супа. Консервы грели в номере прямо в банках. Выходит такой Эскамильо на сцену, поет о своей любви к Кармен, срывает аплодисменты, а потом бежит в номер и «рубает в маринаде салаку».
На обратном пути те артисты, кто не рискнул попросить политического убежища, как Михаил Барышников или Александр Годунов, везли в Москву чемоданы, набитые дешевыми импортными шмотками, колготками, парфюмерией, сигаретами и сувенирами. Все это моментально распродавалось в стране, где чего ни хватишься, так того и нет. На вырученные от такой унизительной коммерции средства и жили, по советским меркам, припеваючи. Покупали квартиры, машины, дачи, устраивали деток в музыкальные школы и к частным преподавателям иностранных языков.
Хилого здоровьем Рудика тоже отдали в музыкальную школу. Хотели путем внутриродовой селекции вырастить из него советского Паганини. Не вышло. Нет, Рудик к восьмому классу играть выучился очень даже прилично. Подавал надежды. Радовал маму, бабушек, смущал дедушек и не раздражал папу. Однако случилась непредвиденная трагедия. В восьмом классе на уроке физкультуры Рудик упал с «козла» и сломал руку. Рука срослась, но на карьере скрипача этот перелом поставил крест. Рудик, правда, не особо переживал, в отличие от его родителей. У него, кроме навязанной ему с детства музыки, была настоящая страсть – история. И не просто история, а история военная. Он взахлеб читал все, что мог, о жизни и подвигах Александра Македонского, Ганнибала, Суворова, Чапаева и Жукова. Роман Тарле «Наполеон» Белкин знал наизусть.
Кроме этого, Рудик покупал тоннами цветной пластилин, и пока остальные мальчишки играли в футбол и казаков-разбойников, а в старших классах тайком курили в дворовых беседках, на чердаках пили портвейн и гуляли с девчонками, он, вызубривший от корки до корки Lehrbuch der Bogenfuhrung auf der Violine, лепил целые армии и выстраивал макеты разных великих сражений на полу, на столе, на диване и подоконнике в своей комнате. Мама возвращалась домой и выговаривала ему, что он утомляет пальцы и что это скажется на занятиях музыкой, но с его исторически-пластилиновой страстью сделать ничего не могла.
