Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду - Льюис Дэмиен (книга бесплатный формат TXT) 📗

Нэпалу нравится, что я постоянно тренируюсь, ведь у него появилась уйма времени для сиест. Пока я довожу себя до изнеможения, он дремлет, растянувшись где-то неподалеку. В отличие от моей австралийской овчарки Блю Нэпал не храпит. Зато сколько снов он видит! Думаю, во сне он гоняется за животными, которые недоступны ему наяву. Мои колеса борются с беговой дорожкой, а Нэпал лежит, распластавшись, и подергивает лапами, словно куда-то мчится. У него вздрагивают губы, а иногда он повизгивает, взлаивает или издает глубокое горловое рычание. Его веки трепещут. Это азарт охоты.

«За кем он гоняется? — думаю я. — За кроликами? Рысями? Койотами? Кто знает…»

Посреди одной из тренировок звонит Джим Зигфрид. У него для меня просто потрясающая новость. Татьяна, младшая сестренка Нэпала, которую он воспитывал, выиграла награду Американской гуманитарной ассоциации, став собакой-героиней. Меньше чем через месяц после выпуска из СПНВ она спасла жизнь Кристине, молодой женщине из Флориды.

Кристина с детства страдала прогрессирующей потерей слуха. Ситуация осложнялась астмой и болезнью Меньера — это воспаление среднего уха, и во время приступов люди могут терять равновесие или падать в обморок. Из Татьяны воспитывали «собаку-слушательницу», чтобы она, уловив какой-либо важный звук (например, звуковой сигнал светофора), подталкивала Кристину носом.

Кристина получила Татьяну в июне 2012 года и вскоре поняла, что ее собака наделена еще одной потрясающей способностью, не усвоенной в СПНВ, а врожденной. Непосредственно перед приступом болезни Меньера Татьяна начинала суетиться вокруг Кристины и тыкаться в нее носом. Девушка сообразила, что собака предчувствует ее приступы, и начала внимательнее наблюдать за ее поведением. Получив от Татьяны предупреждение, Кристина старалась найти безопасное место, лечь или сесть, чтобы не упасть и не получить травму.

Однажды вечером они легли спать. Татьяна спала в комнате Кристины, на ее кровати. Посреди ночи у девушки остановилось дыхание. Татьяна спрыгнула с кровати, выбежала из комнаты и разбудила родителей Кристины.

— Что случилось, Тати? Что?

Собака чуть ли не силой притащила их в спальню Кристины. Они сразу вызвали скорую. Бригада сказала, что еще минута — и девушка бы не выжила.

Кристина прислала Джиму электронное письмо, рассказав обо всем, что сделала Татьяна, и закончив такими словами: «Эта собака стала не только моими ушами и моей лучшей подругой, но и моей героиней и ангелом-хранителем. Ей просто цены нет! Ей и всем, кто занимался ее воспитанием и дрессировкой, всем, кто помог мне ее получить. Я обязана ей своей ЖИЗНЬЮ!»

Джим ездил на вручение награды в Лос-Анджелес, в Беверли-Хиллз. По стечению обстоятельств они с Кристиной одновременно припарковались на стоянке. Стоило Татьяне увидеть (или скорее почуять) Джима, как она чуть не кинулась к нему, но в последний момент сдержалась, храня верность хозяйке. Кристина дала Джиму карточку с таким текстом: «Интересные факты о Татьяне. Карие глаза. Финалистка премии „Собака-героиня“ Американской гуманитарной ассоциации… Лауреат премии 2012 года „Собаки-помощники — герои для детей“. Хвост, как вертолетный пропеллер. Берегитесь, если она начнет им вилять!»

После вручения награды Джим с Татьяной немного побеседовали наедине. Джиму это помогло — в последние месяцы у него было много проблем. Его госпитализировали с пролежнем. Это случилось за несколько недель до возвращения Татьяны в СПНВ, поэтому он не мог присутствовать на церемонии. Собаку привез другой воспитатель. Конечно, Джиму было очень тяжело.

Но и это еще не все. Лежа в больнице, он решил, что пора наконец завести собственную собаку-помощника. Ему дали золотистого ретривера по кличке Дельмар, однако через пару недель пес начал хромать. Джим отвез его на осмотр, и оказалось, что у Дельмара артрит. Пришлось вернуть собаку в СПНВ. Расставание оказалось таким болезненным, что Джим начал сомневаться, сможет ли завести новую собаку-помощника.

Я мог лишь сочувствовать, ставя себя на его место.

Я даже не представлял себе, что могу потерять Нэпала.

Глава тридцать первая

Я очень боюсь потерять Нэпала, но в данный момент должен беспокоиться скорее о себе. У меня образовался пролежень на правой пятке — наверное, я ушибся ею о коляску во время тренировок. Вообще-то он меня не очень тревожит. Я не хочу портить себе настроение.

Мы с мальчиками занимаемся дайвингом в Кристал-лейк, местном водоеме родникового происхождения, и в язву попадает немного ряски. Начинается воспаление. Рану промывают и перевязывают в больнице, но лучше мне не становится. Однажды мы с Мелиссой тренируемся на улице, я делаю слишком сильный рывок, переезжая через бордюр, и ударяюсь пяткой. Язва открывается. Оставив Нэпала с Мелиссой, я отправляюсь в кабинет неотложной помощи в «Бейлоре». Меня направляют к доктору Николсону, специалисту по травмам ног. Он тоже военнослужащий запаса. Доктор Николсон говорит, что в пролежне, судя по всему, нагноение. Понадобится МРТ, чтобы увидеть, дошла ли инфекция до кости.

— А что делать, если дошла? — спрашиваю я.

Доктор Николсон говорит, что в таком случае они вырежут воспаленную часть, зашьют кожу сверху — и примерно через неделю я снова буду в строю и смогу вернуться к тренировкам. После МРТ он меня отпускает. Нужно приехать через пару дней за результатами. Я интенсивно тренируюсь два дня, а затем возвращаюсь. Мрачное лицо доктора Николсона не обещает ничего хорошего.

— Все намного хуже, чем мы думали, — говорит он. — Скорее всего, инфекция в вашей правой ноге была уже давно. У вас остеомиелит. Поражена правая пятка или вся ступня. Мы можем попробовать консервативные методы лечения, но это означает месяцы, если не годы в больнице, и никто ничего не гарантирует.

Я спрашиваю, есть ли альтернатива.

— Мне жаль, Джейсон, — отвечает он, — но я бы рекомендовал ампутировать ногу ниже колена.

Я в ужасе. Это как гром среди ясного неба. «Ампутировать». Я чего угодно ожидал, только не этого.

Я прошу у доктора Николсона разрешения провести несколько минут наедине со своим псом. Я глажу и крепко обнимаю Нэпала, пытаясь понять, что со мной происходит. Нет, не только со мной, с нами. После получения травм я лелеял мечту снова ходить. Снова встать на ноги. Выбраться из коляски, пусть даже ненадолго. Я не забывал свои первые слова, которые произнес, выйдя из комы: «Сэр, я буду ходить». Огромные силы были направлены именно на эту цель. И перспектива потерять часть правой ноги — это страшный удар. Это оглушает меня. Точнее, оглушило бы, не будь рядом Нэпала.

Я сижу в смотровой и рассказываю ему обо всем этом. Думаю, если выбирать между годом в больнице без гарантий на выздоровление и ампутацией, я выберу ампутацию. Я не смогу лежать в больнице, меня это раздавит. Сломает. К тому же инфекция может проникнуть глубже и убить меня. Нэпал не сможет быть рядом со мной в больнице. Разлучиться со своим псом на год или с ногой на всю жизнь? Тут даже и думать не о чем.

Я наклоняюсь и глажу Нэпала, зарываясь пальцами в мягкий блестящий мех.

— Что ж, приятель, настал момент истины. Мы на перекрестке. Я могу снова оказаться в темноте и скатиться в ужаснейшую депрессию. Или смело встретить трудности. Я так хотел проехать марафон. Это придало бы моей жизни смысл. Нам это нужно. Нужно. Что скажешь?

Я смотрю в широко раскрытые глаза моего пса. Это выражение я называю «Кот в сапогах». Вот такой у него сейчас вид. Он словно хочет сказать: «Иногда мы сталкиваемся с тяжелыми проблемами. Тогда нужно смело идти им навстречу, понимая: нам это по силам. И знаешь что, приятель? Ты прав. Давай так и сделаем. Но при одном условии: мы все равно проедем этот марафон. Мы можем отползти в сторону, жалея себя, или двигаться дальше, воплощая свои мечты. Что ты выберешь?»

Я чувствую, что Нэпал со мной. Вместе мы справимся.

Я снова зову доктора Николсона и спрашиваю, смогу ли я после ампутации участвовать в Марафоне морской пехоты. Он внимательно смотрит на меня. Разглядывает меня так, будто видит перед собой сумасшедшего.