Атлант расправил плечи. Часть I. Непротивление (др. перевод) - Рэнд Айн (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
— Мисс Таггерт не верит вам, — проговорил Франсиско д’Анкония. — В отличие от меня.
Они повернулись. Франсиско последовал за ними и теперь смотрел на них с оскорбительно преувеличенной искренностью.
— Да верите ли вы во что-нибудь вообще, сеньор д’Анкония? — возмутилась женщина.
— Нет, мадам.
Он усмехнулся ей в спину, и Дагни спросила холодным тоном:
— Что здесь смешного?
— Эта глупая женщина. Она не знает, что рассказала тебе правду.
— И ты ожидаешь, что я поверю тебе?
— Нет.
— Тогда что тебя здесь так развлекает?
— О, очень многое. А тебя?
— Нет.
— Это, например, я также нахожу забавным.
— Франсиско, ты оставишь меня в покое?
— Именно так я и поступил. Ты не обратила внимания на то, что первой заговорила со мной сегодня?
— Почему ты все время следишь за мной?
— Из любопытства.
— И что тебе любопытно?
— Твоя реакция на вещи, которые не кажутся тебе забавными.
— Что тебе до моей реакции, на что бы то ни было?
— Это мой собственный способ развлекаться, кстати, абсолютно не присущий тебе, так ведь, Дагни? К тому же, кроме тебя здесь нет ни одной достойной внимания женщины.
Охваченная возмущением, она замерла на месте: то, как он глядел на нее, явно предполагало вызвать ее гнев. Дагни держалась так, как всегда — прямая, напряженная, высоко подняв голову. От неженственной позы веяло привычкой руководить. Однако нагое плечо рассказывало о хрупком теле, укрытом черным платьем, и поза превращалась в саму женственность. Горделивая сила бросала вызов любой превосходящей мощи, а хрупкость повествовала о возможной неудаче. Дагни не замечала этого. И ей не встречались люди, способные увидеть это.
Он проговорил, окинув взглядом ее тело:
— Дагни, какое великолепное расточительство!
Ей оставалось только повернуться и бежать. Она почувствовала, что краснеет — впервые за многие годы: краснеет оттого, что приговор этот облек в слова то, что она ощущала весь вечер.
Стараясь не думать, она бросилась от него прочь. Внезапный трубный глас, донесшийся из радиоприемника, остановил ее на месте. Она заметила Морта Лидди, который, включив приемник, махал руками друзьям, громко подзывая их:
— Сюда! Сюда! Я хочу, чтобы вы послушали это!
Громовой раскат начинал Четвертый концерт Халлея. Отрицая боль, он вздымался в полном муки триумфе, торжественном гимне далекому видению. А потом мелодия рассыпалась. Словно бы в музыку швырнули горсть смешанной с камешками грязи, высокую песнь сменили стук и бульканье. Таким стал концерт Халлея в переложении на популярный ритм. Мелодия Халлея расползлась, являя дыры, заполненные какой-то икотой. Великое утверждение счастья превратилось в хихиканье бармена. И все же то, что еще оставалось от музыки Халлея еще сохраняло форму; оно еще держалось, словно спинной хребет.
— Неплохо, а? — Морт Лидди хвастливо и нервно улыбался друзьям. — Как, по-вашему? Лучшее музыкальное сопровождение к кино этого года. Принесло мне премию. И долгосрочный контракт. Это я сочинил для «Неба на твоем заднем дворе».
Дагни стояла, озираясь по сторонам, словно бы стараясь заменить одним чувством другое, словно бы стремясь зрением вытеснить этот звук. Она медленно поворачивал голову, пытаясь отыскать опору хотя бы в чем-то. Она заметила Франсиско: он стоял, прислонившись к колонне и скрестив руки на груди; он смотрел на нее и смеялся.
Нельзя так трястись, подумала она. Убирайся отсюда. На нее накатывал гнев, которого она не могла сдержать. Молчи, велела она себе.
Иди ровно. Убирайся отсюда.
И она пошла к двери, очень медленно, осторожно. Услышав слова Лилиан, Дагни остановилась. Лилиан неоднократно повторяла их в тот вечер в ответ на один и тот же вопрос, но Дагни впервые услышала ее объяснение.
— Это? — Говорила Лилиан, выставляя руку с металлическим браслетом на обозрение двум прекрасно ухоженным дамам. — Нет-нет, я не покупала его в скобяной лавке, это особый подарок моего мужа. Ну, да, конечно же, он уродлив. Но разве вы не видите? Считается, что он не имеет цены. Ну конечно, я бы в любой момент согласилась обменять его на простой браслет с бриллиантами, но почему-то никто не предлагает мне такого обмена, хотя он очень и очень дорог. Почему? Моя дорогая, но это же первая вещь, изготовленная из риарден-металла.
Дагни не видела комнаты. Она не слышала музыки. Мертвая тишина давила на ее барабанные перепонки. Она не могла отличить последующего момента от предыдущего. Она не осознавала, кто окружает ее, не замечала себя, Лилиан, Риардена, не осознавала своего поступка. Просто единственное мгновение взорвало все остальное. Она слышала слова. Она посмотрела на браслет из сине-зеленого металла.
Она ощутила, как срывает что-то с запястья, а потом услышала собственный голос, произносящий посреди великой тишины, с полным спокойствием, превратившись в холодный, лишенный эмоций скелет:
— Если вам хватит отваги — а я в этом сомневаюсь — меняемся.
Она протянула Лилиан на ладони свой бриллиантовый браслет.
— Вы серьезно, мисс Таггерт? — проговорил женский голос.
Он принадлежал не Лилиан. Та смотрела прямо в глаза Дагни.
Она видела их. Лилиан понимала, что это серьезно.
— Давайте браслет, — Дагни приподняла повыше ладонь с искрящейся на ней алмазной полоской.
— Это ужасно! — воскликнула какая-то женщина. Голос ее прозвучал до странности резко. Тут только Дагни заметила, что их окружают люди, и что все они молчат. Она уже могла слышать звуки, даже музыку, даже доносившийся откуда-то издали изуродованный концерт Халлея.
Она видела лицо Риардена. Ей показалось, что нечто в нем изуродовано подобно той музыке; только неизвестно чем. Он наблюдал за ними.
Рот Лилиан превратился в повернутый кверху уголками полумесяц, чуть напомнивший улыбку. Расстегнув металлический браслет, она уронила его на ладонь Дагни, взяв с нее алмазную полоску.
— Благодарю вас, мисс Таггерт, — сказала она.
Пальцы Дагни сомкнулись вокруг металла. Она ощущала только его и ничего больше.
Лилиан повернулась навстречу подошедшему к ней Риардену. Взяв бриллиантовый браслет из руки жены, он застегнул его на ее запястье, поднес ее руку к губам и поцеловал.
Он не смотрел на Дагни.
Лилиан рассмеялась — веселым, привлекательным и непринужденным смехом, сразу вернувшим всю комнату к нормальному настроению.
— Вы можете получить его назад, мисс Таггерт, когда передумаете, — проговорила она.
Дагни отвернулась. Она ощутила покой и свободу. Давление исчезло. Вместе с необходимостью немедленно уходить.
Она застегнула металлический браслет на запястье. Ей понравилось прикосновение тяжелой вещицы к коже. Необъяснимым образом она ощутила укол незнакомого ей прежде женского тщеславия: желания показываться на людях в этом необыкновенном украшении.
Откуда-то издалека доносились негодующие голоса:
— Самый оскорбительный поступок из всех, какие я видела… Какая злоба… Я рада, что Лилиан поставила ее на место… пусть себе тешится, если ей хочется выбросить на ветер несколько тысяч долларов….
Остаток вечера Риарден не отходил от жены.
Он участвовал в ее разговорах, он смеялся с ее друзьями, он вдруг превратился в преданного, внимательного, полного восхищения мужа.
Он пересекал комнату с полным бокалов подносом в руках, предназначенным для друзей Лилиан — никто еще не видел его в столь радушном расположении духа — когда Дагни приблизилась к нему.
Она остановилась и поглядела на него так, словно они находились вдвоем в его кабинете.
Она стояла в позе начальника, с высоко поднятой головой. Риарден посмотрел на нее сверху вниз. Открывшееся его взору тело ее — от кончиков пальцев до лица — было нагим, если не считать металлического браслета.
— Прости меня, Хэнк, — проговорила она, — но я не могла поступить иначе.
Глаза его оставались бесстрастными. И, тем не менее, она вдруг ощутила уверенность в том, что понимает его чувства, его желание дать ей пощечину.
