Беда - Шмидт Гэри (серия книг .TXT) 📗
Чэй бросил свою рубашку Генри.
– Генри, Санборн, – сказал он. – Идите отсюда. И подальше.
Генри посмотрел на двоих с ружьем и бутылкой, направленными на Чэя.
«Если ты построишь свой дом подальше от Беды, она никогда тебя не найдет», – говорил Генри его отец.
Он ошибался, подумал Генри.
С Бедой приходится жить.
Он наклонился, чтобы поднять рубашку Франклина, упавшую возле костра. Отпустил Чернухин ошейник. Взял из костра ветку – толстую, с горящим концом. Выпрямился. Размахнулся.
– Эй! – крикнул Мак.
Все это заняло примерно полсекунды.
В следующие полсекунды Чэй обернулся и увидел, что делает Генри.
Чернуха прыгнула перед Чэем.
Санборн нагнулся к костру за другой горящей веткой.
И с криком, похожим на те, что когда-то разносились над Бухтой дикарей, Генри метнул свою ветку – завертевшуюся колесом – в Мака, который поднял руку в шрамах, чтобы прикрыться, но не успел, и ветка угодила ему в грудь и лицо, рассыпав вокруг дождь искр.
Он выронил разбитую бутылку.
Потом первый рыбак поднял руку, защищаясь от ветки Санборна.
Повел ружьем из стороны в сторону.
И спустил курок, зажмурив глаза от искр, которые разлетелись перед его лицом.
И отправил четырнадцать раскаленных добела дробинок вскользь по грудной клетке Генри, еще не успевшего опустить руку после броска.
Генри отбросило назад и вниз – сначала он подумал, что грохотом ружья, который еще звучал у него в ушах. Но ему показалось так только на мгновение. Все нервы в его правом боку вспыхнули пронзительной, раздирающей болью. Он хотел было крикнуть, но дробь и падение вышибли из него весь воздух, и он задохнулся, как будто ему придавили горло предплечьем.
Он отчаянно пытался глотнуть воздуха, чтобы снова наполнить им легкие, но его по-прежнему не хватало.
Вдруг над ним возникли Чэй с Санборном, и он увидел их широко раскрытые глаза. Это было почти смешно – с такими огромными глазами они смахивали на клоунов. Или на персонажей мультфильма.
– Кажется, меня ранили, – наконец выговорил Генри.
У Чэя снова появилась рубашка Франклина – он прижимал ее к боку Генри.
– Запачкаешь, – сказал Генри. Потом его вырвало. С каждым спазмом его тело как будто разрывалось на части.
Все это время стрелявший ошалело стоял на месте, и над дулом его ружья курился дымок.
– Я не хотел, – повторял он. – Не хотел ничего такого. Мы только думали его попугать. И все.
Между приступами жестокой боли Генри успел подумать, что им это отлично удалось.
Чэй взял руку Санборна и прижал к регбийке Франклина. Потом быстро встал, выбил из рук стрелявшего дробовик и схватил его за горло.
– Давай ключи! – заорал он. Лежа на земле, Генри удивился. Ему казалось, что Чэй просто не способен повысить голос до такого уровня.
– Что? – спросил тот.
– Ключи! – завопил Чэй. – Давай ключи от своей машины!
Генри смотрел на разыгрывающуюся перед ним драму, где вместо рампы был костер, а вместо декораций – невидимый черный Катадин. Все как будто происходило в замедленном темпе, а еще надо было настроить фокус – впрочем, потом он вспомнил, что, когда смотришь спектакль, фокус настраивать нечем. Он решил сморгнуть, но его веки опустились быстро, а обратно поднимались очень медленно. Он подумал, что если попробует моргнуть еще раз, то они не поднимутся вовсе и он пропустит представление. А он не хотел пропускать представление, потому что в нем как раз наступила та часть, когда второй злодей – Мак – подкрадывается сзади к первому положительному герою – Чэю, – который держит за горло первого злодея – того, что уронил ружье, – и пытается достать у него из кармана ключи. Откуда-то издалека Генри услышал, как второй положительный герой – Санборн, который сидел рядом с ним и, наверное, уже промочил насквозь всю рубашку Франклина, – выкрикнул что-то предостерегающее. Но он опоздал. Второй положительный герой всегда опаздывает, подумал Генри. Потому что второй злодей уже поднял упавшую бутылку и с размаху ударил по спине первого положительного героя, прочертив на ней столбик из новых, свежих ярко-красных полос.
Генри попробовал моргнуть еще раз и убедился, что его опасения были не напрасны: веки действительно не хотели подниматься. А когда он с ними справился, оказалось, что он кое-что пропустил. Чэй стоял рядом с ним на коленях, как-то неестественно вывернувшись. А оба злодея исчезли. Но Генри еще чувствовал в воздухе металлический запах выстрела. И хотя боль у него в боку стала острее, он решил, что тошнотворные схватки, прокатывающиеся по всей груди, гораздо хуже.
– Генри, – повторял Санборн. – Генри.
Генри повернул голову так, чтобы видеть Санборна. Это заняло некоторое время.
– Ему нужна помощь, – сказал Санборн. Генри почувствовал, как от его бока отняли регбийку Франклина. – Кровь сильно течет.
Чэй кивнул.
Почему они больше не обращаются ко мне? – подумал Генри. Он попытался встать и не понял: то ли Санборн держит его, не давая пошевелиться, то ли у него на груди лежит что-то тяжелое, вроде ободранного пикапа Чэя.
Потом Чэй оказался на ногах, и представление началось снова: он скомандовал что-то Чернухе – не по-английски, – и Чернуха посмотрела на него, как будто поняла, а потом они вместе скрылись за темными кулисами.
Вдруг освещение изменилось – видимо, один акт кончился и запустили второй. Лежа головой на земле, Генри старался не дать глазам закрыться, потому что группа техподдержки работала удивительно четко, с идеальной слаженностью. Сначала позади Катадина включили прожектор – в первые секунды он светил слабо, но потом стал потихоньку разгораться и разгорался, пока весь контур горы не засиял ослепительной белизной. Тем временем прожектор понемногу выдвигали вверх – еще и еще, все быстрее и быстрее, и вот над горой поднялся гигантский, невероятно огромный шар. Он облил светом весь фасад Катадина и разбросал серебристые нити складок между хребтами, деревьями, камнями, так что все на горе, вздрогнув, очнулось ото сна и отбросило тени, которые исчезали по мере того, как прожектор подымался выше и еще выше – теперь его лучи достигли даже их лагеря, а потом упали на Генри и Санборна, благодаря чему Генри стал видеть все вокруг с великолепной ясностью.
– Санборн, – сказал он.
– Тебе лучше не разговаривать, Генри.
– Спасибо, мамочка.
– Заткнись.
– А ты знаешь, что у тебя на носу здоровенный прыщ? Он отбрасывает тень.
– Спасибо за информацию.
– У тебя есть шанс попасть в книгу рекордов Гиннесса.
– Знаешь, Генри, я бы рад накормить тебя землей, да руки заняты: держу твои кишки, чтобы не вывалились.
– Не пачкай кровью рубашку Франклина.
– Конечно, Генри.
Генри опять повернулся к прожектору. Его цвет сменили на бледно-желтый. Интересно, как они это делают, подумал Генри. Он смотрел, как драпировка горы тоже меняет цвет – только ее кромка оставалась прежней и четко вырисовывалась на звездном небе.
– Ты можешь сам подержать рубашку у себя на боку? Нет, другой рукой.
Генри почувствовал, что его собственная рука пришла в движение.
– Молодец.
– Спасибо, тренер. Стараюсь.
Санборн подошел к куче веток, взял несколько штук и бросил на потухающий костер. Они мигом расцвели язычками пламени и затрещали искрами. Санборн опять вернулся к куче и подбросил в огонь еще одну охапку. Потом подошел к рюкзаку, достал фляжку с водой, принес Генри и приподнял ему голову – и снова уронил ее, когда Генри вскрикнул.
– Ладно, ладно, – сказал Санборн. – Признаю свою ошибку.
Потом он попытался наклонить фляжку у губ Генри, а Генри попытался повернуть голову и поймать несколько капель так, чтобы его тело при этом не вопило о пощаде. Но скоро пришел к выводу, что лучше сохранять неподвижность – полную неподвижность. Например, лежать и смотреть на костер, который весело потрескивает, как будто все в мире идет своим чередом и ни у кого не застряла в ребрах целая пригоршня дроби.
