Ночь с Ангелом - Кунин Владимир Владимирович (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Были предприняты все меры предосторожности и безопасности, вплоть до того, что заведомо слабым лошадям вкалывали сильнодействующий допинг, а могучим фаворитам каждого заезда — транквилизаторы, способные усыпить жеребца на бегу!
Все это делалось для того, чтобы всех и вся сбить с толку, не дать этим невероятным русским выиграть еще хоть один заезд! Чтобы потом не пойти по миру, ведя на поводу оставшуюся от распродажи ипподромного имущества парочку жалких одров…
Так вот, в пятом заезде старик Вилли, которого на следующей неделе уже должны были списать за полную старческую и профессиональную непригодность, нафаршированный пятью шприцами с мощными олимпийскими допингами, оставил «за флагом» всю свою лошадиную братию, состоявшую из одних чемпионов Европы и рекордсменов мира, и подарил ленинградцу Алексею Самошникову и его другу Григорию «с-под Одессы» еще полмиллиона западногермайских, очень твердых в то время, замечательных бундесмарок!!!
Бездыханную «легенду русских и немецких ипподромов» Арутюныча с жутковатым воем сирены увезла «скорая помощь», примчавшаяся из специализированной психиатрической клиники.
В шестом забеге Адонис и в седьмом — Чарли-Браун удвоили выигрышную сумму от предыдущих пяти заездов, и Лешка с Гришей стали обладателями девятисот шестидесяти четырех тысяч трехсот восьмидесяти двух марок. Почти — миллиона…
Больше геррам Самошникову и Гаврилиди уже не приходилось бегать в кассы — делать ставки, а потом мчаться — получать выигрыши.
Из Главного управления полиции была вызвана бригада опытных детективов — их в приказном порядке сдернули с субботнего отдыха, — по распоряжению главы всей полиции города они обязаны были четко выполнять ставки герров Самошникова и Гаврилиди, получать причитающиеся им суммы и запирать в специально привезенный ими какой-то особый полицейский сейф. Естественно, за отдельную плату!
Два детектива этой группы в совершенстве владели русским языком, а еще один, на всякий случай, — не пригодившимся ивритом…
После Чарли-Брауна, победившего в седьмом заезде, дирекция ипподрома решила прекратить бега. О чем и объявила по громкой трансляции на весь ипподром.
Что тут началось — словами не описать!
Решением обербургомайстера города по тревоге было поднято специализированное подразделение, натасканное на разгоны уличных нацистских демонстраций и других массовых беспорядков городского типа.
Чтобы не провоцировать жителей своего города на волнения и гражданское неповиновение, мудрый и осторожный бургомаистер запретил руководителям ипподрома прерывать бега, обещая им в дальнейшем поддержку Ратхауза. По-нашему — Горсовета.
В восьмом заезде красотка Пикулина, придя первой к финишу, вынула из отощавших касс ипподрома еще триста тысяч марок и презентовала их нашим героям — поразительно спокойному Лешке и почти сбрендившему Грише.
Ипподром рыдал! Молился и рыдал, рыдал и молился!..
В девятом и десятом заездах, как я и ожидал, победили соответственно Лешкины Тимбер и Томми. Чем укрепили финансовое положение герров Самошникова и Гаврилиди еще на четыреста тридцать тысяч западногерманских марок…
Тут Гриша очнулся, пришел в себя и стал в привычную позу менеджера артиста Самошникова: с полицией он подписал все договора на охрану и сопровождение, вызвал специальную бронированную инкассаторскую машину для денег и представительский, длиною с трамвайный вагон, белый лимузин «мерседес» — для себя и Лешки.
— Инкассаторский броневик я нанял только на сегодня, — небрежно сказал Гриша. — Доехать до банка. Мало ли шо?.. Ни за кого же поручиться нельзя. А лимузин этот… Не, ты только посмотри! Тут же по три двери с каждой стороны! Это таки — «мерседес»! Так он у нас на неделю. Мы на нем завтра в Бонн поедем, повезем эти поганые десять косых той посольской курве!.. Не возражаешь?
Сознания того, что отныне он обладает гигантской, неслыханной суммой денег, у Лешки не было.
Отчетливо он понимал лишь одно — теперь у него есть те десять тысяч марок, которые он должен заплатить за возвращение домой.
— А попроще нельзя было? — тоскливо спросил измученный Лешка.
Ответить Гриша не успел…
В сопровождении прессы и телевидения на ипподром въехал сам обербургомайстер. Он лично поздравил русских героев с неслыханной удачей и произнес небольшую речь о неразрывных связях русского и немецкого народов. Начал он с того, что Кандинский и Тютчев жили и творили в Мюнхене, Тургенев в Баден-Бадене, русская эмиграция времен революции семнадцатого года осела в Берлине, а закончил свою речь трогательным сообщением, что его папа в сорок втором был похоронен под Смоленском на краю деревни Липки.
Тут же из своей машины обербургомайстер позвонил Президенту местного отделения знаменитого «Дойче Банка» и попросил в порядке исключения открыть в субботу один из филиалов, чтобы наши новые русские друзья смогли бы положить на свой счет…
— Как, у вас нет своего счета? Кайн проблем! Сейчас будет!..
…который для них сейчас немедленно откроют, всего лишь пару миллионов марок, честно выигранных ими на ипподроме и не облагаемых ни одним пфеннигом подоходного налога!..
Вот так-то, Владим Владимыч! Последовавшие за этим события, насколько я помню, вы хотели увидеть своими глазами.
— Если можно.
— Как сказал бы Гриша Гаврилиди, «он еще будет спрашивать?!» — рассмеялся Ангел. — Укладывайтесь поудобнее и…
Я зажмурился. Так было легче переноситься из Этого Времени в То. В связи с частыми сменами Временного Пространства к середине ночи у меня уже выработался некий комплекс привычных приемов.
— Поехали? — услышал я голос Ангела.
— С Богом… — машинально сказал я.
— Ну, уж дудки! — на удивление неприязненно возразил Ангел. — Я бы хотел, чтобы вы наблюдали произошедшее беспристрастным писательским глазом.
— «Беспристрастного» глаза у писателей не бывает, Ангел, — сказал я. — Все мы в плену у самих себя, любимых… И про кого бы мы ни сочиняли, мы вольно или невольно пишем о себе. Тщательно скрываемые от постороннего глаза пороки, темные и ужасные стороны своей души мы зачастую приписываем выдуманным нами же отрицательным персонажам, а наши положительные герои совершают поступки, так и не совершенные нами в нужные и критические моменты нашей жизни. То же касается и прекрасных черт характеров наших придуманных симпатяг. Это те свойства души и характера, которые мы сами безумно хотели бы иметь. Так что ждать от сочинителя беспристрастности — дело тухлое, Ангел. А со Всевышним, я смотрю, у вас складывалось не все гладко, да?..
Но ответа Ангела я уже не услышал.
… Ипподром располагался на окраине этого большого города, и организованный Гришей Гаврилиди кортеж, двигающийся по предместьям к центру, выглядел очень внушительно и помпезно!
Впереди шел патрульный полицейский желто-зеленый автомобиль, мигая всем, чем может мигать полицейская машина, оснащенная по последнему слову техники Того Времени…
…за ним неторопливо двигался бронированный инкассаторский автомобиль с маленькими круглыми бойницами по всему корпусу для стрельбы изнутри по злодеям, затеявшим напасть на инкассаторов снаружи…
…а за инкассаторским броневиком плыл «мерседес» неправдоподобной длины, в котором сидели усталый, потухший Леша Самошников — будто из него, как из детского шарика, выпустили воздух — и чрезвычайно оживленный Гриша Гаврилиди.
Пассажирский салон лимузина был отделен от шофера толстым стеклом с занавесками, а двухсторонняя связь с водителем осуществлялась через микрофоны и динамики.
По бокам этого сказочного «транспортного средства» и позади него ехали полицейские мотоциклисты в роскошных кожаных светло-зеленых комбинезонах, белых космонавтских шлемах и в белых высоких жестких крагах.
Лешка тоскливо посмотрел на окружавших машину мотоциклистов и устало спросил Гришу:
— Эти-то на хрена?
— А для понта! — радостно прокричал Гриша. — Причем, заметь, за те же бабки! Они спросили: «Вам сопровождение нужно?», а я говорю: «А как вы думаете?», а они говорят: «Нет проблем!» Красиво жить не запретишь, Леха… Не, но какой фарт?! Это шобы так повезло? Кому-нибудь рассказать — можно же с дерева свалиться! Шоб десять заездов подряд?.. Шоб такая везуха?!
