Клоака - Доктороу Эдгар Лоуренс (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Я вовсе не хочу сказать, что миссис Пембертон сознательно строила какие-то планы будущего, связанного с капитаном Донном, или расчетливо надеялась на его практическую помощь. Если то, что поведал мне Ноа Пембертон много лет спустя, было правдой, то, значит, чувства этих людей вновь пробудились, хотя до этого чувства матери Ноа были убиты, умерщвлены и могли выразиться только в отрицании. Она просто ощутила, что ее жизнь с Огастасом была лишь удобным оправданием неверного выбора, что в свое время пренебрегла настоящей любовью. Но… если бы это было так, то, уверен, я бы что-то заметил. С другой стороны, между вдовой Огастаса Пембертона, урожденной ван Люйден, и каким-то уличным полицейским должна была ощущаться непреодолимая кастовая пропасть. Но она не ощущалась. Кто знает, если Ноа был прав, то не сложилась бы жизнь Эдмунда Донна по-другому? Возможно, будучи отвергнутым Сарой, он и пошел служить в муниципальную полицию и обрек себя на недостойную жизнь. Кто знает? Я, во всяком случае, не возьмусь об этом судить.
Но мы отвлеклись. Кроме Сары Пембертон, существовали и другие люди, которые явно нуждались в успокоении. Сидя в гостиной за чашкой чая, Эмили Тисдейл первой нарушила вялое течение бессодержательной беседы.
— Вы до сих пор не знаете, где Мартин, — сказала она Донну, — так почему вы его не ищете?
Капитан не успел ответить. Эмили вскочила на ноги и начала, подобно Мартину, сжав кулаки, мерить шагами гостиную, рассуждая вслух.
— Отец и сын поссорились. Мартина лишили наследства. Это очень грустно и прискорбно, но это произошло. Что случилось, то случилось. Но почему это не стало концом всей истории? Нет, они решили продолжить. Как можно нормально жить, если происходят столь неестественные вещи? У Мартина невероятно развито чувство чести, — кричала Эмили надтреснутым голосом. — Он способен на все. Я не могу сказать вам, каких высот мог бы достичь Мартин, не попади он в ловушку, из которой всю жизнь он старается выкарабкаться. Да, да — это ловушка, в которую он попался. Где он, что с ним произошло?
— Можно предположить, что ему удалось найти Юстаса Симмонса, компаньона Пембертона-старшего, — ответил Донн.
— Ну, так давайте искать и мы этого… компаньона.
— То, что Симмонса удалось найти один раз, не значит, что так же легко будет найти его во второй раз.
— Но надо же что-то делать! Ведь все они где-то есть — живые или мертвые, не правда ли? Найдите их! Для меня важна определенность — или одно или другое… Это я могу принять и понять. Я готова либо выйти за Мартина замуж, либо оплакать его. Я готова носить траур. Но почему эта проклятая чудовищная семья лишает меня права даже на это?
Сара Пембертон вступила в разговор, согласившись с девушкой.
— Да, вы знаете, очень странно, но я до сих пор ощущаю себя частью этой семьи.
При этих словах Эмили бросилась на диван рядом с вдовой и горько разрыдалась. Сара прижала девушку к груди и взглянула на Донна.
— Мы обязательно найдем Мартина, правда, капитан? Я не думаю, будто настолько прогневила Бога, что он решил устроить из моей души свалку для всяческих несчастий.
За все это время преподобный Гримшоу не проронил ни единого слова. Нахмурив брови и сложив на груди руки, он задумчиво и отрешенно глядел в пол. Я не знал, чем был занят доктор Гримшоу, с тех пор как видел его в последний раз — может быть, он увещевал Сару или утешал Эмили — этого я не знаю, но в тот момент я смотрел на него с чувством своего превосходства. Моя роль в деле была намного важнее, чем его. Во всяком случае, это именно я привлек к расследованию капитана Донна и внес в дело необходимую ясность и определенность. Мне кажется, что для газетчика весьма необычное ощущение — чувствовать себя большим праведником, нежели священник.
Но вот он заговорил… Преподобный был раздражен и явно пребывал в замешательстве.
— То, что произошло, находится вне пределов всякого христианского разумения. Признаюсь, что с позиции веры я не могу ничего понять. А это и есть свидетельство самой веры. Как вам известно, миссис Пембертон, я очень глубоко уважал вашего мужа. Он был моим другом. Членом приходского управления церкви Святого Иакова. Я не хочу сказать, что он вел безгрешную жизнь и ничем не был запятнан… Нет. Но он любил вас и своего сына, которого подарили ему вы. Это говорил мне он сам.
Священник обернулся к Донну.
— Огастас был груб и неотесан и не всегда мог оценить, какое воздействие окажут его слова на души более чувствительные и нежные. Это правда, и я не собираюсь это отрицать. Я готов даже согласиться с отсутствием у Огастаса твердых моральных принципов в ведении дел. Его христианская душа была там, — Гримшоу показал рукой на потолок, — а методы ведения торговых дел он держал здесь. — Священник опустил руку и помахал ею около пола у своих ног. — Давайте примем это как данность. Он был таким же, как большинство людей, которые занимаются подобными делами, — таким же, как инвесторы, основатели крупных предприятий, капитаны индустрии. Это очень сложные, противоречивые личности, способные на проявление всей гаммы человеческих чувств — от самых благородных до самых низких. Но то, что вы предполагаете, — это таинственный заговор! Вы считаете, что он прикинулся мертвым лишь для того, чтобы оставить свою семью без средств к существованию? Я не могу представить себе, что он мог оказаться таким язычником, я просто не могу подобрать иного обозначения подобного образа действий, в свете того, что я знаю об Огастасе Пембертоне, несмотря на все его несовершенства, несмотря на то, что он был, возможно, не самым лучшим из христиан.
Я хотел было вмешаться, но Донн предостерегающе поднял руку. Капитан сидел на низком креслице миссис Торнхилл и являл собой довольно забавное зрелище, сложившись практически пополам и упираясь подбородком в свои острые колени.
— Мы не приписываем мистеру Пембертону никаких мотивов, — сказал он. — Мы далеки от мысли предполагать, что он выдумал свою смерть для того, чтобы лишить наследства жену и сына.
— Но именно это вы и пытаетесь доказать, сэр! Какова иная цель ваших… рассуждений?
— Это не пустые рассуждения, преподобный. В нотариальной палате зарегистрирован документ, из которого становится ясным, что еще за год до того, как мистер Пембертон узнал, что страдает смертельным заболеванием, он заложил свое имение в Рейвенвуде компании по торговле недвижимостью за сумму в сто шестьдесят пять тысяч долларов. Нам также удалось выяснить, что он продал свое место на Нью-Йоркской фондовой бирже и свою долю в бразильской судоходной компании. Отсюда можно заключить, что, узнав о болезни, мистер Пембертон решил ликвидировать все свои дела.
— Кто вы, чтобы делать подобные заключения, сэр? — Гримшоу повернулся лицом к Саре. — Почему я слышу такие вещи от полицейского? Почему миссис Огастас Пембертон запятнала себя сотрудничеством с полицией. Полиция и, — преподобный бросил на меня уничтожающий взгляд, — пресса. Боже, спаси нас всех. Неужели потеря дома стала для вас столь чувствительным ударом, что вы не колеблясь согласились осквернить могилу своего мужа?
— Его могила, — вмешался Донн, — осталась неоскверненной, так как его там не оказалось. Мы осквернили чью-то еще могилу.
Капитан просто констатировал факт, фраза была сказана без всякого подтекста. Но Гримшоу услышал иное.
— Вы, как служитель непогрешимой церкви, которая называется Муниципальной полицией, хотите сказать, что Мартин — наш пророк и что тень Огастаса разъезжает в омнибусе по Бродвею!
— Послушайте, преподобный, может быть, вам стоит взять себя в руки и обдумать сложившуюся ситуацию, как это сделал я, — произнес Донн. — Вот положение: отец и сын находятся неизвестно где, только не там, где им надлежит быть. Отец мертв, но в могиле его нет, хотя имеется официальная справка о его смерти. С другой стороны — сын, который, как лунатик, гоняется по городу за призраком. Да, мы чуть было не забыли о семье, которая унаследовала несуществующее более состояние. А теперь скажите мне, как истолковать такую ситуацию?
