Книга теней - Риз Джеймс (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

— Так, значит, вы — не он? — спросила она. Я поняла, что она ожидает, когда я встану, как положено джентльмену в присутствии дамы. Растерявшись, я утратила дар речи и даже не пригласила ее присоединиться ко мне, но она, по-видимому, не испытывая никакого смущения, сказала по-французски с сильным, но трудноопределимым акцентом: — Я приняла вас, месье, за него. Здесь, на юге, полно поэтов. Но сейчас вы должны заказать мне рюмку шартреза: я чувствую себя слишком неловко, чтобы так сразу уйти.

— Конечно, — сказала я и тут наконец встала, а она села, словно нас связывали какие-то невидимые нити. — Шартрез? — уточнила я, приходя в себя после этой гимнастики, диктуемой правилами этикета.

— Да, — улыбнулась она. — Aqua vitae , настоящая вода жизни. — И когда официант принес мой кофе, она протестующе замахала рукой, потребовав взамен две рюмки тошнотворно-зеленого ликера. — Значит, не поэт, — сказала она, оценивающе разглядывая меня и придвигаясь поближе. — Кто же вы тогда? Торговец живым товаром? Проходимец, приехавший из Марселя, чтобы немного остудить свою полную интриг голову?

Не успела я ответить, как она вновь заговорила:

— Молчите. Вы — безнадежно влюбленный путешественник. Прованс, как известно, — общепризнанное средство для излечения северян, умирающих от разбитого сердца. Вы ведь путешественник?

— Да.

— Откуда едете? И куда?

— С севера… а куда, точно не знаю.

Легкий ветерок с реки колыхал цветущие виноградные лозы над головой, унося лепестки пастельного цвета, которые сыпались вниз, как конфетти. Первая порция шартреза вскоре сменилась второй.

— Вот, значит, как, — сказала она понимающе. — Бродяга, гонимый любовью.

Она смотрела на меня так долго, так пристально, что мне пришлось отвести взгляд. Лицо мое раскраснелось, но я сумела выдавить из себя:

— Едва ли… А вы… Вы здешняя, мадам?

— В Арле я более известна, месье, но лучше всего меня знают в Греции. Но кто может устоять против милого Авиньона? Впрочем, цыган приходится терпеть. — Тут она замахала обеими руками переодетому женщиной актеру в задранной до тощих бедер юбке, пересекавшему площадь. И добавила, сделав жест в его сторону: — И странствующих актеров тоже. — При этом она расплылась в улыбке и подала подошедшему к нам актеру руку для поцелуя.

Он не присел к столику и вел с нами беседу, стоя у низкой ограды из кованого железа, отделявшей террасу от площади.

— Твой приятель? — спросил он, не отрывая от меня взгляда.

Хотя это казалось совершенно невозможным (мы только что повстречались, и я не успела вымолвить ни словечка!), было очевидно, что я чем-то обидела этого пугающе худого человека, носившего на пальцах гораздо больше перстней, чем, по моему мнению, пристало мужчине. Пожав его неохотно поданную руку, я испытала такое ощущение, словно беру мешочек со стеклянными шариками.

— Знакомый, — ответила она, — но наши отношения с каждой минутой становятся все более дружескими.

— В самом деле? — отозвался он гнусаво. Раздался смех, к которому я не присоединилась; это было бы глупо, поскольку я не знала, над чем они смеются. Судя по тому, что актер продолжал разглядывать меня, именно я была объектом этой не произнесенной вслух шутки. — А вы, — спросил он, так пристально изучая черты моего лица, словно хотел сдвинуть меня с места своим взглядом, — вы участвуете в нашем представлении? — И добавил, повернувшись к моей собеседнице: — Несомненно, он мог бы участвовать. Например, в качестве хористки. — Она тоже посмотрела на меня и кивнула актеру, лукаво улыбаясь.

Эту последнюю издевку я поняла, и она уколола меня гораздо больнее, чем они могли бы себе представить. Поэтому я обрадовалась, когда моя столь внезапно обретенная подруга сказала актеру:

— Это не тебя зовут на сцену? Ступай!

Но ей не удалось прогнать его, прежде чем он перегнулся через увитую виноградными лозами ограду, чтобы взять мою руку в свою и поцеловать, предварительно проделав это и с моей собеседницей.

— Очарован, — сказал он. — «Мне верится, что ваш характер сходен с открытым выражением лица» [143] .

И, произнеся напоследок эти слова великого поэта, он покинул нас, чему я была весьма рада. Уходя, он дважды оглядывался, но смотрел не на меня, а на мою соседку по столику. Уже издали он поднял вверх тонкую, украшенную перстнями руку и, не оборачиваясь, помахал нам. Он был похож на злого джинна, и мне хотелось, чтобы он поскорее вернулся в свою бутылку.

И тут меня охватило беспокойство, что эта женщина, чьей красотой я была поражена, возможно, сочтет меня неучтивой (уж не знаю почему: ведь именно этот тощий и гибкий, как змея, актер прервал наш разговор своими ядовитыми намеками), и я спросила:

— А вы тоже актриса?

— Когда-то была недолго, — ответила она, казалось, продолжая оценивать меня, — но теперь утратила надежду вновь обрести прежнее положение в обществе. — Она рассмеялась, и в это время мимо проехала тележка, груженная пестрыми декорациями. Мне показалось, что на потрескавшемся холсте… да, я различила, что там изображено кораблекрушение. — Я приехала на репетиции, можно сказать, помочь советами. Представления начинаются через два дня, и единственное, в чем их постигло крушение , — главная героиня . — Она вновь пристально посмотрела на меня, откинулась на спинку стула, чтобы лучше видеть меня сидящую. — «Двенадцатая ночь» , — сказала она, кивнув в сторону театра. — Все эти глупости, придуманные Шекспиром, когда мужчины переодеваются в женское платье и наоборот. Себастьяна, Виола и все прочее… Вам известна эта пьеса?

— Да, — ответила я, вспомнив даже строчку, вскользь брошенную актером. Сглотнула слюну и сказала: — Жаль, что не удастся посмотреть спектакль. Мне не приходилось видеть Шекспира на сцене, и я бы очень хотел…

— Двигаетесь дальше?

— Oui , завтра. В Арль, а потом в Марсель.

— А дальше? За моря?

— Да. — Казалось, ее дерзкий взгляд оказывает на меня буквально физическое воздействие: когда она взяла мою руку в свою, то наверняка почувствовала, какая она липкая и скользкая. Она издала протяжное «Хмм…» , словно пробуя новое блюдо, потом внезапно отпустила руку и, улыбнувшись, вновь откинулась назад. — Вы, должно быть, страшно взволнованы из-за вашего морского путешествия. Оно у вас впервые?