Однажды орел… - Майрер Энтон (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
— Нет, никаких привидений.
— Ну, так как же наши дела?
— Штормовые сигналы. Новая операция.
Широко раскрыв глаза, Бен медленно почесал голову.
— Ты шутишь.
— Боюсь, что нет.
— Какие части? Неужели наша дивизия?
— В том-то все и дело.
— Боже! Нет покоя бедным грешникам. — Они посмотрели друг другу в глаза долгим, пристальным, многозначительным взглядом. Затем Бен сказал:
— Что ж, давай повеселимся хоть сегодня… Что будешь пить? Джип здесь, э-э… просто как огонь.
— Вот и отлично! Сейчас самое время отведать его.
Бар «Виктория» был битком набит военными в форме армии нескольких стран. Панели, покрывавшие стены, были такими темными, что зал казался погруженным за линию горизонта из черного, как смоль, дерева; стены были расписаны видами пустыни и джунглей; из лабиринта листьев и переплетенных лиан на посетителей смотрели кенгуру, пушистые сумчатые, медведи, горные валлаби, большие сумчатые крысы.
— Обрати внимание на этих сумчатых, — заметил Бен. Ну и хитрецы: все запрятали в сумки, никакого тебе впечатления.
— Но ведь это только! у особей женского пола.
— Да у них и у мужских особей тоже все шиворот-навыворот.
Им подали заказанные напитки, и они подняли стаканы.
— За «Саламандру»!
Странным казался этот мир. Где-то там, на полуострове Хуон, солдаты еще сражались, шлепали по непролазной грязи, с отчаянием всматривались в колючие непроходимые заросли и на веки вечные проклинали джунгли. А здесь, на верхнем этаже, в одиночестве сидел в своем кабинете главнокомандующий, внимательно рассматривая карты и планы, мрачно размышляя о некомпетентных и мстительных начальниках в Вашингтоне и, что очень вероятно, о достойном сожаления недостатке преданности со стороны подчиненных; и здесь же, в этом и подобных ему барах, смеялись, спорили и пили больше, чем нужно, другие солдаты и женщины…
Дэмон вздохнул. Итак, он станет генералом. Если, конечно, Макартур не отправит его домой до этого. Как странно. В тысяча девятьсот двадцать четвертом, тридцать первом, тридцать восьмом годах это казалось ему немыслимым, не виделось даже в самых нереальных, самих тщеславных снах. Тем не менее он не испытывал в связи с этим никакого подъема. Разумеется, он был счастлив, потому что сидел здесь имеете с Беном, живой, невредимый, с обостренными чувствами, так остро воспринимая все окружающее. Но над всем этим в его сознании витало воспоминание об ужасной картине обширного кладбища в Моапоре, о могильном мраке длинных госпитальных палаток, о грудах снаряжения и запасов, гниющих на заболоченных просеках и полянах и Кокогеле, о дивизии, расположившейся палаточным лагерем на холмах позади залива Девой и с трудом пополняющей свои ряды молодыми парнями из Бруклина и Биг-Спринга, из Салипаса и Флетчер-Лендинга, парнями, которые не умели бесшумно проползти двести футов или быстро снять со спины и взять наизготовку оружие в темноте… Сидя здесь, в этом прокуренном шумном зале, и слушая Бена, рассказывающего ему историю о необычайно хитрых уловках Джексона в Мельбурне, с помощью которых он вывел с судна на берег ротного пса по имени Гогарти, Дэмон ощутил в душе старую, давно забытую боль: это огромное, рискованное предприятие, означавшее бессмысленную трату сил и материальных ценностей, несущее страдания, горе и разрушения, и теперь, в эту минуту, готовится снова увлечь его за собой и швырнуть в огнедышащую утробу войны… Да, он здесь, в этом дурацком шумном и уютном австралийском баре. Его рука, вот она, сжимает стакан, скользкий и холодный; сердце его бьется уверенно, успокаивающе; по его рукам и ногам разливается приятное тепло от алкоголя. Он жив, его плоть настойчиво и неразумно требует своего, а время торопится к своему концу…
Бен закончил свой рассказ: собака и Джексон, переодетый в австралийского докера, были разоблачены и задержаны. До сознания Дэмона начал доходить голос сидящего поблизости человека — британца, в этом голосе звучал авторитет двух минувших гордых и славных столетий.
— Лавочники, изобретатели, специалисты по производительности труда, «толкачи» — это все правильно. Никаких возражений. Но в бою, там, где им пришлось столкнуться с тысячью стратегических и тактических дилемм, — нет! Это им просто не дано, вот и все…
Дэмон обернулся. Британский полковник с тупым, румяным лицом и аккуратным пробором на голове, наклонившись вперед, разговаривал с другим офицером и двумя женщинами: медицинской сестрой американской армии и девушкой в голубом платье, выглядевшей встревоженной я расстроенной.
— Но ведь здесь Джойс, она же янки, разве вы не знаете? — воскликнула девушка с приятным австралийским акцентом уроженки Лондона, указывая на медицинскую сестру.
— Да, я знаю. Я вовсе не хочу ее обидеть. — Зубы под усами британского полковника казались костяным белым заборчиком. — Это вопрос национальной одаренности, разве вам не понятно? Национальные качества, результат воспитания… О чем тут спорить? Вы согласны? Это же святая правда. Грузовики, склады снабжения, организация перевозок, горючее, боеприпасы — это у них все на высшем уровне. Американская деловитость. Если бы премьер-министр соображал что-нибудь, он просто настоял бы на том. чтобы американцы взяли на себя обеспечение снабжением, а нам дали возможность позаботиться о руководстве военными действиями. Это единственно правильное решение…
— Ты только послушай его, — заметил Бен, сверкнув глазами. — Этот тип становится невыносимым, и моему терпению может наступить конец.
— Спокойно, Бенбо. Не видишь разве, он явно перебрал…
— А мне наплевать! Пьяный или трезвый, но он дурно пахнет. Я пришел в этот знаменитый бар не для того, чтобы выслушивать этакое…
— …В конце концов, — продолжала австралийская девушка, — янки прибыли сюда оказать нам помощь в обороне, и я не понимаю, почему надо кусать руку, которая вас кормит…
— Вот именно, я и говорю об этом. Рубить дрова и носить воду. Но что касается военного искусства…
— Но, сэр, — запротестовала медицинская сестра, — наши войска сражались там, на территории Папуа, и побеждали…
— Господи помилуй, Папуа! Тоже мне сражение! Это только подтверждает мои слова. И они еще набрались нахальства выдавать это за победу! Этот фарс…
— Этого, кажется, достаточно! — решительно произнес Бен.
— Послушай, Бен…
Но Крайслер уже был на ногах и шел к столику, за которым сидел англичанин. Дэмон поднялся и последовал за ним, задаваясь вопросом, чем все это может кончиться: дракой, извинением или примирительным «еще по одной»? Бен всегда ввязывался в подобные истории: в поездах, придорожных закусочных, на пароходах; казалось, ему были необходимы такие столкновения, чтобы подогревать в себе этот беспрестанно толкающий его к спорам дух противоречия. «Чего доброго, — подумал Дэмон, — в результате всего этого нас обоих отошлют домой, на одном и том же тихоходе, во Фриско».
— Добрый вечер, дамы, — подойдя к столику, произнес Бен и поклонился.
Лица сидящих за столиком удивленно обратились к нему. Бен пристально посмотрел на британского полковника:
— Знаете, приятель, вы становитесь довольно несносным. Англичанин скользнул по нему взглядом.
— Не вполне уверен, что вас это касается.
— Ваши слова только что убедили меня в обратном.
— Подслушивали, да?
— Откровенно говоря, я старался не слышать вас, но, увы, мне не удалось это.
Второй британский офицер, майор, произнес предостерегающе:
— Ронни…
— Нет, нет! — Полковник отмахнулся рукой. — Я хочу продолжить разговор.
— Насколько я понимаю, — монотонным голосом продолжал Бен, — вы считаете, что операция в Моапоре была фарсом. Я правильно понял?
— О! — Англичанин снова оскалил свои лошадиные зубы. — Один из «героев», надо полагать.
За соседними столиками воцарилась тишина, слышался только гул голосов у стойки.
— Это верно, приятель, — ответил Бен. — Один из героев.
Англичанин презрительно улыбнулся и посмотрел на своего компаньона, затем на девушек. Не сводя с них взгляда, он произнес:
