Осада, или Шахматы со смертью - Перес-Реверте Артуро (книги без сокращений txt) 📗
По влажному тротуару стучат чьи-то шаги. Рохелио Тисон еще плотней вжимается в стену подворотни, скрывая свое присутствие. Двое мужчин проходят в туманном свете фонаря на монастырской стене и удаляются к перекрестку улиц Крус-де-Мадера и Камино. Походка и повадка — как у молодых махо, идут налегке. Лиц не разглядеть. Комиссар провожает их глазами, покуда оба не исчезают из виду — там, где две недели назад Тисон целую ночь простоял неподвижно, озираясь, вслушиваясь в полное беззвучие, втягивая ноздрями тот особый воздух, который был выкачан из-под воображаемого колокола, куда комиссар проникал с извращенным наслаждением человека, убедившегося, что в городе имеется еще одно — тайное — пространство. Оно вписано в некую геометрическую фигуру, нанесенную на план Кадиса и невидимую никому, кроме убийцы и сыщика.
Сейчас Тисону видится движущаяся в тумане женская фигура. Это, конечно, приманка — та юная, шестнадцатилетняя шлюшка из квартала Мерсед, которой комиссар, не озаботившись даже узнать, как ее зовут, велел прогуливаться вперед и назад по площади. Через мгновение он убеждается, что да, так и есть, он не ошибся. Она медленно идет вдоль монастырской стены с таким расчетом, чтобы держаться, как было велено, на свету, а потом повернет назад и окажется в темноте. И этот медленный, с ленцой, свойственной ее ремеслу, проход бесит комиссара. Не сработает, говорит он себе, меж тем как силуэт девицы четче обрисовывается в неверном свете. И эта мысль подобна оплеухе. Все слишком очевидно. Слишком очевидно, кто она и зачем. Разве теперь, после стольких неудач, использовать эту тактику — не то же, что класть целый кусок сыру в мышеловку: если убийца и в предыдущие ночи кружил где-то в городе, он понял достаточно, чтобы не поддаться на уловку. Опять, думает Тисон, опять мой король заперт в углу доски, а по всему городу разносится хохот противника. Ни вихрей, ни гранат. Надо плюнуть на все да идти спать. Я устал. Хватит с меня.
Он уже собирается выйти из своего тайника, закурить, размять ноги, вытрясти проклятую туманную сырость, от которой так мозжат кости. Но уже через миг профессиональная выдержка удерживает его от этого порыва. Девица дошла до фонаря, постояла под ним немного, повернулась, собираясь идти обратно. А из тумана — в глубине площади он особенно плотен — вынырнула тень. Тисон, насторожившись, видит это мужчина, идет один вдоль монастырской стены, а поравнявшись с девицей, подается чуть в сторону, уступая ей дорогу. На нем круглая шляпа, темный короткий плащ. Вот разминулся с проституткой и, не взглянув на нее, не обратясь к ней, продолжает путь, приближается к подворотне, где прячется невидимый ему комиссар. В это самое время издали доносится хриплый яростный крик, и Тисон узнает голос Кадальсо. Миг спустя на пронзительную трель свистка заливисто откликается другая. Потом — еще одна. Тисон в изумлении смотрит на девицу, до которой еще дотягивается рассеянный свет фонаря, и дальше — в темноту. Что за черт такой? Отчего крики и свистки? И наконец торопливо выскакивает из укрытия, сжимая трость. Тотчас одновременно происходит следующее: девица, знавшая, что он прячется по эту сторону площади, в страхе бросается к нему навстречу, а мужчина в круглой шляпе, который вот-вот должен был поравняться с подворотней, вдруг втягивает голову в плечи и бросается прочь. Тисон на кратчайшее мгновение впадает в замешательство. Но безошибочно срабатывающий инстинкт полицейского разворачивает его в сторону убегающего и гонит следом. Тем более что он уже очень скоро узнает его. Точно также — пригнувшись, стремительно и молча, убегал от него человек на Куэста-де-ла-Мурга. Пораженный этим открытием комиссар опять замер на миг, и этого хватило, чтобы, надвинув шляпу пониже, развевая полами короткого плаща, как птица — крыльями, беглец пронесся вниз по тонущей в туманной пелене улице. Тогда, позабыв и про свисток, и про девицу, комиссар вытаскивает пистолет, взводит двойной курок, прицеливается и стреляет из одного ствола.
— Держи его! — кричит он, заглушая грохот выстрела. — Держи убийцу!
То ли пуля задела убегающего, то ли сам поскользнулся на мокрой мостовой — так или иначе, Тисон видит: тот падает, но тотчас с удивительным проворством поднимается как раз на углу улицы Сан-Франсиско. Комиссар бежит следом, держась в нескольких шагах. Дорога под уклон, и это спасает. Преследуемый вдруг резко заскакивает за угол и исчезает из виду. Тисон тоже сворачивает за угол, но — улица в сероватом влажном тумане оказывается пуста. Не может быть, думает он, чтобы беглец успел добраться до другого конца площади. Комиссар останавливается, пытаясь выровнять дыхание, успокоиться и оценить положение. Придя в себя, видит, что оказался в верхней части улицы Балуарте, пересекающей Сан-Франсиско. Тишина полнейшая. Тисон достает из кармана свисток и уже подносит было его к губам, но после краткого колебания убирает. Очень осторожно, стараясь ставить сперва пятку, а потом уже всю подошву, на манер охотника, боящегося спугнуть дичь, полуоглохший от стука крови в висках, он направляется к середине улицы, держа в правой руке пистолет, а в левой трость. И вскоре, горько матерясь сквозь зубы, готов уже в отчаянии признать, что и эту партию он проиграл. В одном из последних по улице домов по левой стороне, неподалеку от угла, он видит подворотню — незапертую, широкую, как вестибюль, с обычной решеткой в глубине. Тисон, прижавшись к стене, осторожно заглядывает внутрь, силясь что-нибудь разглядеть во тьме. В этот миг кто-то, выскочив оттуда, отталкивает комиссара и убегает вниз по улице. Однако прежде Тисон успел разрядить в него второй ствол — совсем в упор, так близко, что плащ незнакомца погасил вспышку выстрела, — и услышать яростный, отчаянный, почти животный стон. Потеряв от толчка равновесие, Тисон падает, ушибает локоть. Кое-как поднимается на ноги и бежит вдогонку, но, завернув вслед за раненым за угол, убеждается, что залитая мутноватым лунным светом улица совершенно пуста. А беглец опять растворился в тумане. Подавив желание бежать дальше, Тисон останавливается, переводит дух, собирается с мыслями. Не может быть, чтобы тот сумел добежать до следующего перекрестка — улица слишком длинна. Кроме того, часть ее занимает церковь Росарио. А это значит, что он юркнул опять же в какую-то подворотню, а их здесь не так уж много. Может быть, спрятался в первой попавшейся, а может быть, живет где-то рядом, по соседству. Кроме того, он, скорей всего, все-таки получил пулю. Вероятно, ему нужно убежище, чтобы осмотреть рану. Чтобы прийти в себя, оправиться, передохнуть. Не исключено, что он может и валяться там без сознания. Комиссар, ни на миг не выпуская из поля зрения улицу, обходит дома, заглядывая в ворота каждого и пытаясь представить себе, что бы он делал на месте беглеца. Его люди не могли не слышать выстрелов и сейчас будут здесь. На этот раз не сорвется — волк уже подранил добычу и живой не выпустит. Прежде всего необходимо оцепить квартал. И всякого, кто захочет выйти, осматривать с головы до ног.
Тисон, стоя в тумане, прячет в карман пистолет, подносит свисток к губам и заливается тройной пронзительной трелью. Потом закуривает сигару и ждет, когда появятся его люди. А пока ждет, пытается выстроить события по порядку. Восстановить их ход. И спрашивает себя о том, что же все-таки произошло раньше, на неосвещенной стороне площади. Почему кричал Кадальсо — если, конечно, это был он — и почему слышался свист.
В маленькой гостиной на первом этаже, где по стенам, отделанным темными деревянными панелями, висят морские гравюры, тиканье английских часов с маятником заполняет тишину. А она многообразна — проникнута и растерянностью, и ужасом, и гневом. Лолита Пальма в кожаном кресле комкает и мнет в пальцах платок На ней — утреннее темно-синее платье с мелкими пуговками из черного агата от ворота до талии. Руки сложены на коленях.
— Как ее обнаружили? — вздрогнув всем телом, спрашивает она.
Представитель полиции, назвавшийся комиссаром Тисоном, напряженно выпрямившись, сидит на краешке дивана со шляпой у ног и тростью между колен. Темно-коричневый, дурно сшитый сюртук измят так же, как панталоны. Без сомнения, у этого человека выдалась сегодня скверная ночь. Бессонная и утомительная. Изможденное, осунувшееся лицо, покрасневшие веки, темные круги под глазами, небритый подбородок меж густых бакенбард, соединенных с усами. Крепкий крючковатый нос напоминает клюв хищной птицы. Опасного, жестокого, безмерно усталого орла.
