Встретимся у Ральфа - Джуэлл Лайза (книга жизни TXT) 📗
Ральф отвернулся. Он не привык торчать перед зеркалом: не то чтобы неприятно, но неловко, что ли. Потоптавшись посреди комнаты, распахнул дверцы шкафа.
Десятки пар крохотных туфелек полностью заставили пол гардероба. Обувь самая разная, на каблуках и без, но главное — вся явно ношеная; в отличие от туфель, купленных в приступе приобретательства и составляющих экстравагантные дамские коллекции, эти давно и верно служили своей хозяйке.
В одежде царил художественный хаос цветов и тканей: шифон, бархат, замша, вельвет и шелк били в глаза самыми разными оттенками красного, коричневого, зеленого. От всего этого многоцве-тия исходил слабый аромат пряностей, копченостей, пива, дымка. Энциклопедия личных пристрастий. Ральф снял плечики с самой нарядной вещицей из чего-то воздушного с выбитыми розочками, бретельками-ниточками и длинным рядом микроскопических пуговиц вдоль спины. Он представил себе Джемм в этом наряде — цветок в черных кудрях, волнующе обтянутая высокая грудь. Дитя Ренессанса.
Нет нет нет нет нет НЕТ! Ральф резко мотнул головой, избавляясь от наваждения. Не для того он сюда забрался, чтобы обнюхивать одежду Джемм и сочинять сказочки. Не собирается он терять голову. Джемм совсем не в его, абсолютно не в его, определенно не в его вкусе. Нет, нет и НЕТ! Он предпочитает высоких, как супермодели, худых, холодных, надменных блондинок, любительниц шампанского, журнала «Elle» и модных приемов.
Однако пора и делом заняться; пора понять, что же такое творится вокруг. Еще вчера утром он был в игре, более того, числился в фаворитах; еще вчера был «сексуальным» и даже «пугающим», еще вчера «с ним было бы веселее». Вчера именно он находился в центре странных фантазий Джемм. А день спустя оказался в полном пролете?
Близкое — и неприглядное — будущее вдруг предстало перед ним во всей красе. Джемм со Смитом, спевшись, станут неразлучны; в гостиной перед телевизором они выделят Ральфу кресло, а сами завладеют диваном; по ночам он будет вынужден часами слушать несущиеся из-за стенки недвусмысленные звуки. Потом они объявят о своем решении пожениться, и после вечеринки по случаю помолвки Смит, конечно нервничая, начнет забрасывать удочки — как насчет того, чтобы освободить жилплощадь, дружище? И «дружище» переселится в картонный ящик из-под телевизора (кто еще, кроме Смита, станет терпеть, мягко говоря, неровные выплаты Ральфа за жилье?), а однажды, обкурившись травки до беспамятства, сгорит заживо в костре, разведенном из его конуры местной шпаной.
Какого хрена ее потянуло на Смита? Чем ей Ральф не понравился? Чем оттолкнул? Может, газовые атаки сыграли недобрую службу? Стоит выйти из сортира — и туда, как назло, влетает Джемм. Или все дело в том, что он не вился вокруг нее со своей помощью, пока она готовила угощение? В отличие от проныры Смитти. Из трепа за ужином она не могла не понять, сколько Смит зашибает… а солидный банковский счет всегда был одним из притягательных качеств в мужике. Смит, ловкач, еще и цветочки приволок — тоже плюс в его пользу. Девушки на цветы падки. Допер, да поздно. Ну почему Смит? Почему не Ральф? Если уж на то пошло, он Джемм с первой минуты понравился. У Смита и так всего навалом — и квартира, и работа классная, и куча денег. Как-нибудь обойдется без подружки. Вдобавок он ведь уже влюблен в другую. Ральфа даже затошнило вдруг от едкой зависти, всплывающей на поверхность души, будто комки туалетной бумаги в забитом унитазе.
Задавив остатки неловкости, Ральф уселся на кровать и взял из стопки верхнюю тетрадь. Он начал с первой страницы, с января 1996, когда Джемм для него еще не существовало и знакомство с ней было в будущем. Если Смиту подфартило спать с Джемм, то на его, Ральфа, долю по крайней мере выпало узнать ее получше.
Подошел обеденный перерыв; клерки в надраенных ботинках и солидных пальто заполняли улицы, заскакивали в кафешки, глотали сандвичи, покупали «Ивнинг стандард». Ральф читал.
После обеда клерки висели на телефонах, проводили деловые встречи, пили кофе и трепались у «ксероксов» в своих офисах. Ральф читал.
К пяти часам за окном потемнело и клерки, наведя порядок на рабочих столах, повыключали компьютеры. Ральф все еще читал.
В шесть или около того он захлопнул дневник, вернул на место под столом, поправил покрывало, выключил свет и вышел. Вернулся к себе, сел за стол, щелчком выбил из пачки сигарету и закурил в ожидании возвращения Смита и Джемм.
Глава девятая
— Что она тут делает? — спросила Шиобан, старательно изображая спокойное безразличие, прямо противоположное ревности и нервозности, которые бурлили внутри. Уж больно хороша девица; чертовски хороша, так и светится здоровой красотой, энергией — словом, всем тем, что давно сделало самой Шиобан ручкой. И волосы — просто роскошь!
Это была прощальная вечеринка в Сол-и-Сомбра. Ничего особенного, легкая выпивка почти без закуски, пожелание Карлу удачи в новой блестящей карьере от студентов, многие из которых занимались у него в танцклассе по пять лет.
— Она тоже у меня училась, разве я тебе не говорил? — Карл присосался к бутылке с пивом.
Даже не упоминал.
— По-моему, нет. А может, и говорил. Точно не помню.
Как-то эта красотка танцовщицей не смотрится; скорее уж ей место в классе аэробики или в тренажерном зале.
— Способная, даже очень. Мы с ней в паре работали, когда ты бросила танцы.
— Вот как? — От незнакомой прежде ревности стянуло желудок. Улыбайся, Шиобан, улыбайся, да пошире. Не смей показывать ему, что ты ревнуешь.
— Она тебе не нравится, верно? — неожиданно бросил Карл.
— Н-ну… Я ее, собственно, не знаю. Просто неприятие внутреннее, вот и все. Никогда таких не любила. Не мой тип. «Пивной тест» ей ни за что не пройти.
«Пивной тест» Карлу был хорошо известен: если новая знакомая вызывала сомнения, Шиобан представляла себя с ней в пабе, один на один за столиком с парой кружек пива и пакетиком чипсов. Годилась девушка для дружеской болтовни в такой обстановке — значит, тест пройден. Не годилась — ее радостно заносили в категорию «не мой тип».
— Угу. Мне она тоже не нравится. Кайф!
— Правда? А мне показалось, она тебе симпатична.
— Нисколько. Бревно эгоистичное, вот она кто. Я ее и не приглашал сегодня; наверное, кто-то из девчонок притащил.
— И что же тебе в ней не нравится? — Любопытство Шиобан полыхало уже вовсю. Чтобы Карл вдруг высказывал о ком-то четкое мнение, намеренно отказал в приглашении на вечеринку и назвал «эгоистичным бревном»? Это так на него непохоже.
— Даже не знаю. Но ты права, Шабби, что-то в ней есть… неприятное. Не могу точно сказать, что именно, но определенно есть.
Карл лукавил. На самом деле он был взбешен. Велел же этой стерве не появляться на вечеринке, и она обещала!
— Стану я толкаться среди твоих ничтожеств с бутылкой дешевого пива в руках. Делать мне больше нечего. Не переживай. Тащи свою благоверную, никто ее не тронет, слово даю.
И вот пожалуйста — как ни в чем не бывало красуется среди «ничтожеств», как в перчатку затянутая в черное платье с голой спиной до задницы, глушит пиво и строит глазки Джо Томасу, вечно потному мелкому банковскому клерку со съезжающими роговыми очками и избытком брильянтина на жидких волосах. Бедняга Джо. Того и гляди помрет от нежданно свалившегося на его напомаженный череп счастья.
Сейчас Карл уже и не сказал бы, кто сделал первый шаг, приведший к этому кошмару. Разумеется, он сразу обратил внимание на Шери, — а какой мужик не обратил бы? С другой стороны, на свете полно женщин, обращающих на себя внимание; если с каждой заводить интрижку, жить некогда будет. Карл и не заводил. До Шери. Выходит, вся вина на ней.
Однажды он у входной двери натолкнулся на Шери, копавшуюся в сумочке в поисках ключа. Карл как раз вернулся с занятий, соответственно, был при всем танцевальном параде, что вызвало резонный вопрос со стороны Шери: не принимал ли он, случаем, участия в бале-маскараде? Выслушав объяснения, соседка сообщила, что сама до двадцати лет занималась в балетной студии, обожает рок-н-ролл, а в детстве танцевала с отцом, страстным поклонником джаза. Ну как было не пригласить девушку в свой танцкласс? Шери приглашение приняла и уже на следующее занятие появилась в Сол-и-Сомбра. Оглядываясь назад, Карл понимал, что она отчаянно флиртовала с ним, во всю свою сексуальную мощь испуская эротические сигналы, к которым он поначалу был абсолютно — и искренне — глух.
