Встретимся у Ральфа - Джуэлл Лайза (книга жизни TXT) 📗
— Помощь требуется? — предложил Смит, в то время как Ральф прошаркал обратно в гостиную и завалился на диван досматривать «Жителей Ист-Энда». Счет 2 : 0 в пользу Смита.
Наконец уселись за стол. Запахи кокоса, уксуса и кориандра мешались с божественным ароматом тайского риса. Восторгу Смита и Ральфа не было границ.
— Ничего вкуснее в жизни не ел! — объявил Ральф.
— Даже в ресторанах такого не подают, — согласился Смит.
Когда запас комплиментов иссяк, понадобилось несколько банок пива, чтобы подогреть беседу, причем основные усилия опять пришлись на долю Джемм. Она воспользовалась случаем, чтобы получше узнать соседей.
Смит, как выяснилось, работал в Сити, в известной фирме, специализирующейся на связях с общественностью и обслуживающей в основном банки и прочие финансовые учреждения. Прежде он подвизался на бирже, где здорово надорвался, после чего решил, что никакие бешеные заработки не стоят здоровья. Впрочем, между строк Джемм уловила, что и нынешнее его жалованье, существенно более низкое, раза эдак в четыре превышает ее собственный скромный доход. На Альманак-роуд он обосновался восемь лет назад — скопил приличную сумму, работая в Сити во время экономического бума и живя с родителями, благодаря чему смог выложить наличные за эту квартиру, когда жилье в Бэттерси шло по удобоваримой цене.
Чуть позже к нему присоединился Ральф, оказавшийся, к величайшему изумлению Джемм, художником. Ральф никак не вписывался в созданный ею в воображении стандартный образ художника. Джемм все последние дни гадала, чем он может зарабатывать на жизнь, почти не покидая стен квартиры. Ральф уже давно не писал — несколько месяцев, если она верно поняла, — перебиваясь случайными заказами в области компьютерной графики. Именно перебиваясь — судя по всему, его заработка хватало впритык на жилье, пиво, сигареты, вечерний «косячок» и — при острой необходимости — на такси до дома. Описание собственной несостоятельности и неудавшейся карьеры Ральфа, похоже, не вдохновляло. На своем курсе в Королевской академии искусств он был звездой, а его дипломную работу приняли «на ура» и критики, и публика. Ральф показал Джемм небольшую коллекцию газетных вырезок того периода с угрюмыми черно-белыми снимками «мастера» и сопутствующими статьями, изобилующими выражениями типа «впечатляющий талант», «гений», «ярчайшая звезда на небосклоне своего поколения». Он несколько раз успешно выставился, продал с десяток картин за сумму, на тот момент казавшуюся баснословной, — и шумихе настал конец. На место Ральфа пришли новые «ярчайшие звезды поколения», а его произведения из выставочных залов перекочевали в винные погребки и холлы отелей в Сити.
— А взглянуть на твои работы можно? — попросила Джемм. — Здесь есть какие-нибудь?
— Угу. Я бы тоже не отказался — хоть одним глазком. — Смит повернулся к Джемм. — Восемь лет живу с этим парнем, а чем он занимается в своей студии, так и не видел. Даже снимков. Покажи ей дипломные работы, Ральфи.
Ральф недовольно скривился, однако исчез мгновенно. Вернулся он с большим альбомом, на первом развороте которого громадными буквами значилось: «Ральф Маклири». Джемм перевернула плотную страницу. Не большой ценитель и уж тем более не знаток современного искусства, она тем не менее поразилась первой вещи под названием «Зыбучие пески. 1985». Вторая картина называлась «Ядовитые газы и ультрафиолет. 1985», а третья, размером поменьше, — «Мощные электрические бури. 1985».
Абстракция, понятно, но цвет богатый, и, даже несмотря на очевидную одномерность изображения, Джемм ощутила исходящую от картин энергетику.
— Послушай, это же… здорово. Просто здорово и… — она подыскивала слова, которые не выдали бы ее невежество, — сильно, впечатляюще… жутковато даже! А ведь я современное искусство не очень люблю. Но эти вещи великолепны!
— Спасибо. — С маской деланного равнодушия, но явно довольный, Ральф захлопнул альбом. — И хватит расспросов о нас. Расскажи-ка лучше о себе.
Эта тема никогда не приводила Джемм в восторг, и она быстренько, в двух словах, рассказала о театральном агентстве «Смолхэд менеджмент», куда устроилась три года назад, о своем недавнем повышении — секретарское место она сменила на должность менеджера по работе с юными дарованиями, а теперь набиралась опыта у своего босса, Джарвиса Смолхэда, который возлагает на нее, Джемм, большие надежды. В агентстве не обходится без своих маленьких закулисных трагедий и драм с участием героев-любовников и примадонн, и каждый инцидент приходится утрясать лично. Упомянула Джемм и зануду Стеллу с ее нездоровым интересом к чужой личной жизни; про свою эксцентричную мамочку и долготерпеливого отца; про идиллическое детство, прошедшее в пасторальном коттедже в Девоне. До появления на Альманак-роуд Джемм (Джемм — это сокращение от Джемаймы) жила вместе с сестрой Лулу в огромной, убого обставленной квартире в тупике Куинстаун-роуд. Недавно Лулу решила переехать к своему парню и его трем детям от первого брака. Джемм могла остаться, ее даже просили об этом, но она предпочла сменить жилье.
За разговорами Джемм со Смитом убрали со стола (3 : 0 в пользу Смита), и чем дольше Джемм за ним наблюдала, тем больше убеждалась в своей правоте. Из двоих друзей Смит определенно спокойнее. Спину за столом держал прямее, вел себя вежливее, смеялся сдержаннее. И вместе с тем в Смите чувствовалась некая уязвимость, трогавшая сердце Джемм, грусть какая-то… одинокость.
Ральф более живой и веселый, больше похож на нее, зато именно с чуточку скованным Смитом она ощущала родство душ.
Главное — выбор сделан, а уж запустить процесс и направить события в нужное русло — это раз плюнуть. Возьмет, фигурально выражаясь, Смита за руку и осторожненько поведет по пути к счастью. Вот только прыти подобной от судьбы Джемм никак не ожидала.
Незадолго до одиннадцати Ральф, чуть покачиваясь, встал из-за стола, галантно поцеловал Джемм руку, рассыпался в благодарностях за ужин, ставший вехой в его гастрономическом опыте, и удалился к себе, оставив ее со Смитом наедине.
Джемм тут же взяла быка за рога.
— Ты веришь в судьбу? — спросила она напрямик, сворачивая «косячок» на кухонном столе.
— М-м-м?
— Ну, в то, что все в жизни происходит не случайно, что все предопределено. Вот я, к примеру, оказалась здесь. А если бы мне понравилась другая комната, то сейчас я была бы на другой кухне, общалась бы совсем с другими людьми и понятия не имела бы о вашем с Ральфом существовании. — Джемм помолчала. — Но этого не могло случиться, понимаешь? — Она колебалась, гадая, насколько может быть с ним откровенной.
Смит же гадал, к чему она, собственно, клонит, и упорно, но безуспешно пытался сфокусировать взгляд.
— Сразу предупреждаю — то, что я скажу, тебе покажется идиотизмом. Обещай, что не примешь меня за шизанутую.
Смит потянулся за бутылкой текилы.
— Обещаю.
— Мне с детства часто снится один и тот же сон. Смит пододвинул к ней бокал с текилой. Ну и забавная же девчонка.
— Ничего особенного, — продолжала Джемм. — Извилистая улица, красивый высокий дом с цокольным этажом, обсаженный деревьями. Я иду по улице, заглядываю в квартиру полуподвального этажа и вижу парня, который сидит на диване спиной к окну. Он курит и с кем-то разговаривает, но я не вижу с кем. Мне ужасно, ужасно хочется зайти. Квартира кажется такой теплой, такой уютной; я чувствую, что это мой дом, что я обязана здесь жить и просто не имею права проходить мимо и этого дома, и человека, которого пока не знаю. Вот и весь сон. Так вот… когда я сюда пришла, то узнала ТУ САМУЮ квартиру! Я заглянула в окно — как и во сне — и увидела человека, который сидел на диване ко мне спиной и разговаривал с кем-то в глубине комнаты. Все точь-в-точь как во сне! — Она запнулась, а потом спросила с нервным смешком: — Думаешь, у меня крыша поехала?
Смит стер усмешку, дрожавшую в уголках губ. Не имея представления, куда может завести странный рассказ, он почему-то был совсем не против болтовни. Поэтому изобразил крайний интерес:
