Дело Локвудов - О'Хара Джон (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗

— А я, может, и себя оправдываю, — возразил О'Берн. — Одним словом, он пошел на мошенничество. Так мне сказал Мэрфи. Твой сын открыл собственную фирму по разведочному бурению скважин. Закупил или взял напрокат большое количество инструмента и стал предлагать свои услуги тем, кто арендовал земельные участки, но не мог оплатить бурильные работы. Подрядился пробурить скважину на участке некоего… предположим, Смита. Фамилия не имеет значения. Словом, прошло около двух месяцев. Является он к Смиту и говорит, что у него кончились деньги. У Смита, конечно, их тоже нет. Тогда твой сын заявляет, что вынужден свернуть работы, тем более что дело это вообще будто бы безнадежное. Смит, как водится, огорчился, но заявил, что махнет на это дело рукой и денег добывать не будет. Работы были прекращены, и Бинг начал убирать инструмент.

— И увез?

— Разобрал буровую вышку и все остальное и погрузил на машины. Скважина, мол, пуста. Издержки производства. Может, повезет в другой раз. Слыхал, говорит, об одном участке в Мексике, где можно поискать, а у Смита наверняка никакой нефти нет. А спустя немного времени пришел к этому Смиту другой человек и предложил продать ему этот участок под пастбище по цене несколько долларов за акр. И Смит согласился, так как ему нужны были деньги. А через неделю на этом же месте опять появилась вышка и бурение возобновилось. А через две недели забил нефтяной фонтан.

— И мой сын оказался владельцем нефтяного месторождения? Здорово придумано.

— Да, здорово, если человек согласен жить на положении приговоренного к смерти. Смит угрожает рассчитаться с ним, и тот, понимая серьезность этой угрозы, теперь постоянно носит оружие. Без пистолета — никуда. Если возвращается домой вечером, то обязательно проверяет, не подкарауливает ли его кто в кустах.

— Мне кажется, Смит не очень-то умен. Почему он поверил Бингу, когда тот сказал, что скважина пуста?

— Потому, наверно, что знал твоего сына как большого специалиста, пользовавшегося до этого времени отличной репутацией.

— Это, видимо, ему и помогло догадаться о наличии нефти, — сказал Джордж. — Я думаю, что если бы Смит нанял хорошего юриста, то мог бы привлечь его к суду за обман. Человек, перекупивший у Смита договор на аренду участка…

— Мелкий фермер. Ничего собой не представляет.

— Но его могут привлечь в качестве свидетеля. Поэтому он может шантажировать. Во всем остальном — блестящая комбинация, а? С точки зрения этики восхищаться тут нечем, но у нефтепромышленников, мне кажется, свои взгляды на этику.

— Я вижу, ты не очень-то этим шокирован, — удивился О'Берн.

— К чему притворяться? Нет, не шокирован. Конечно, хорошо, когда твои дети вырастают порядочными людьми и при этом преуспевают. Но если они не могут быть одновременно и порядочными и преуспевающими, то пусть уж лучше преуспевают. У тебя детей нет, поэтому тебе и не понять.

— Значит, зря я тревожился и все это тебе рассказывал?

— За то, что тревожился, спасибо, Нед. Но сам я не так уж настроен тревожиться. Эгоистично с моей стороны, но если бы он оказался не тем, за кого я его принимал, то я сам оказался бы подлецом. Видишь ли, я ведь фактически отрекся от него. Его выгнали из Принстона за жульничество, и я был очень зол тогда. А он взял да уехал в Калифорнию и занялся там нефтяным бизнесом. Сначала наживал деньги законным путем, а потом стал мошенничать. Значит, я был прав, осудив его так сурово. Честно говоря, Нед, твой рассказ вызвал у меня вздох облегчения.

— Ты всегда был довольно странный тип, — сказал О'Берн.

— Так же, как и ты. Когда-то мечтал об Ирландии, собирался удить там рыбу и нагружаться ирландским виски. Много было всяких фантазий, в Африку собирался. Что с тобой случилось, Нед? Деньги повлияли?

— Вероятно. Впервые в жизни у меня набралось достаточно денег, чтобы делать то, что хочется. Уехать в Ирландию, например. Но, нажив миллион, я захотел иметь два миллиона. И теперь уже вряд ли смогу довольствоваться рыбной ловлей. Этот спорт увлекателен, но не настолько, чтобы променять на него биржевую игру. Я играю очень рискованно, Джордж, так что за какие-нибудь два дня могу спустить все. Возможно, в конце концов я и кончу Ирландией, хотя начинаю в этом сомневаться.

— А что твоя жена обо всем этом думает?

— Ты ведь знаком с Кэтлин, — сказал О'Берн. — Разве она производит впечатление женщины, которая пожелала бы жить в тридцати пяти милях от ближайшей парикмахерской?

— Конечно, нет. Иными словами, рыбу удить она с тобой не поехала бы.

— В Дублин поехала бы, особенно если б папа произвел меня в князья. Она прирожденная горожанка и своим привычкам никогда не изменит.

— Ты и сам горожанин, — сказал Джордж.

— Поневоле. Сам-то я мечтаю о домике где-нибудь неподалеку от ирландской деревни и поближе к реке, богатой рыбой. Поболтать с кем-нибудь захочется — приглашу на обед местного доктора, адвоката, приходского священника. Но приглашать буду не часто. Обойдусь книгами, сотнями книг, которые все собирался прочесть или перечитать. А то съезжу к бабам в Дублин или Белфаст. Заведу себе какую-нибудь Бэби Остин, но не телефон и найму глухую старуху, чтобы она стряпала для меня и убирала в доме.

— Почему глухую?

— Потому что предпочитаю как можно меньше разговаривать. Когда приучу ее к этому, то мы сможем молчать неделями. Жить она будет, конечно, в другом месте, но по утрам станет приходить и подавать мне чай.

— В этой идиллии не отводится никакой роли твоей жене, — заметил Джордж.

— Верно. Жена мне нужна в Нью-Йорке — как средство защиты от женщин, ищущих себе мужей. Для меня жена — это все равно что адвокат. Когда у тебя есть адвокат, то другие адвокаты уже не навязывают своих услуг. Я бы сказал, они чуточку более этичны, чем эти женщины. Да, в моей идиллии нет места для жены. Только для шлюх. Мне всегда не хватало той энергии, которой должен обладать муж. В то же время я чувствую себя вполне нормальным мужчиной. В том смысле, что не страдаю извращениями. Но я могу обходиться без женщины дольше, чем большинство моих знакомых. Когда у меня появляется желание, я ничуть не хуже других, но появляется оно не часто. Поэтому лучше бы мне было остаться холостяком. Этим я не хочу сказать, что Кэтлин — ненасытная женщина, но она ревнует меня, думает, что у меня было много женщин на стороне.

— А было?

— Не очень много.

— Ну все-таки, сколько?

— В моем возрасте это бывает трудно сказать. Несколько сот. Кажется, много, но спал я с ними, как правило, только по разу. Люблю разнообразие. Звонит мне, к примеру, мадам и говорит, что у нее есть новенькая девушка, которая, по ее мнению, мне понравится. Я любезно соглашаюсь приехать — и готово дело. Тут не количество женщин играет роль, а то, что каждый раз, встречаясь с кем-то из них, я изменяю своей супруге. С точки зрения статистики Кэтлин права, я изменял ей сотни раз. Но, не будь я женат, меня считали бы обыкновенным парнем, который один-два раза в месяц позволяет себе развлечься. Немногие здоровые мужчины способны довольствоваться только этим.

— Очень интересная мысль. Мне она и в голову не приходила. Я всегда считал тебя немного развратником.

— На самом же деле сравнительно с другими я почти аскет. Тебе не хочется сегодня встряхнуться?

— Не прочь бы. Но все зависит от того, какая будет женщина, — ответил Джордж.

— Обычная шлюха. Из тех, которые занимаются этим за деньги. Но не дешевая и выглядит соответственно. Здесь же можем и поужинать. С такими не совестно и показаться на людях.

— Ужинать я предпочел бы не здесь. Тут я уже заметил двоих из клуба «Ракетка», причем одного из них — с женой. Благодаря своему братцу я стал пользоваться дурной славой. Лучше уйдем с нашими дамами куда-нибудь в другое место.

Примерно через час все четверо собрались в баре на Пятьдесят пятой улице. Женщины оказались удивительно миловидными. Блондинка, предназначавшаяся для О'Берна, все время улыбалась. Ее звали Элейн, и, судя по всему, они с О'Берном встречались уже не раз. Вторая девица (и той и другой не было и тридцати) выглядела довольно театрально — в черном блестящем шелковом костюме с белой пикейной вставкой, не скрывавшей, впрочем, верхней части груди, в черных шелковых чулках и черных лакированных туфлях.