Дело Локвудов - О'Хара Джон (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
— А что стряслось с твоим братом? — спросил Джордж. — Я ничего не знаю.
— Ты не знаешь? Он упал в метро на рельсы, прямо под колеса поезда. Это случилось за несколько недель до смерти твоего брата. В газетах об этом писали. Всего несколько строк. Погибла звезда принстонского футбола.
— Извини, Нед. Возможно, это было как раз в тот день, когда нью-йоркские газеты опоздали к поезду. Тем не менее ты мог предположить, что я об этом потом узнал.
— Ну, если не знал, то я тебя прощаю. Кевин мало что значил. Жена и двое детей в Ист-Ориндже, служба в страховом агентстве. Даже не партнерство. Всего лишь служба. Я не поэтому тебе звонил. И не для того, чтобы оросить взаймы. С деньгами у меня, к счастью, все благополучно. Ты, наверно, уже не помнишь, но, когда мы виделись с тобой в последний раз, я говорил тебе, что мне подсказали одну идейку. Так вот, дельце оказалось выгодным.
— Что-то припоминаю. Кажется, «Дженерал электрик»?
— Ну что ты, мое дельце чисто спекулятивное, но теперь оно получило размах, и я сижу крепко. Давай выпьем. Джорджетти, можем мы занять этот столик? Еще пару «плантаторских пуншей», пожалуйста.
Они сели.
— Буду с тобой откровенен, Джордж. Не сразу я на это решился, не знал, как и быть. Думал, думал, а потом пришел к выводу, что в общем-то мы ведь с тобой довольно близкие друзья. Были друзьями по колледжу, и хотя видимся теперь редко, но я все еще считаю тебя своим другом.
— И правильно считаешь, — сказал Джордж.
— Ты потерпи немного, потому что без предисловия я не могу вот так взять да все и выпалить.
— У нас целый вечер впереди, — сказал Джордж.
— Будь спокоен, так много времени это не займет, — сказал О'Берн. — Но сперва ответь: сильно подействовала на тебя эта история с братом?
— Сильнее, чем я вначале предполагал. А что?
— Вот и со мной так же. Первое потрясение было не таким сильным, а потом я постепенно понял, что жизнь у моего брата была собачья. Приличный был парень, да вот жена — зануда. Двое некрасивых детей. Заработка настоящего никогда не имел. И однажды на станции метро «Лексингтон-авеню» упал на рельсы прямо под колеса переднего вагона. Сердечный приступ. Уже потом, спустя много времени, я узнал, что он лет двадцать крутил любовь с женщиной, на которой не мог жениться (или она не могла выйти за пего замуж) из-за того, что оба они — католического вероисповедания. Когда он погиб, она пришла ко мне просить оказать ей услугу. Хотела, чтоб я отдал ей что-нибудь из личного имущества Кевина — кольцо, например, или булавку для галстука, или еще какую-нибудь вещицу, которую тот носил с собой. В конце концов выяснилось, что она хотела взять у меня лишь четки, которые Кевин постоянно держал при себе. Знаешь, что такое четки?
— Ну конечно.
— Серебряные четки на серебряной цепочке, очень маленькие, в серебряной шкатулке размером с коробочку для пилюль. Кевин никогда ничего ей не давал. Подарками они не могли обмениваться, так как боялись, что жена Кевина и ее муж обратят на это внимание. Двадцать лет эта женщина и мой брат любили друг друга. Возможно, один-два раза в году им удавалось переспать. Но не больше. Она сказала мне, что они несколько раз прекращали связь, но потом снова сходились. Гуляли в парке. Ездили в автобусе по Пятой авеню. Старались ограничиваться платонической любовью, что было не легче, чем устраивать тайные свидания. Муж ее очень похож на жену Кевина. Такой же доверчивый и нудный. Юрист. Довольно известен в католических кругах. Сын одного из друзей моего отца. Мог бы стать священником, если б не был женат. Зарабатывал намного больше Кевина. Как супружеские пары они никогда не встречались.
О'Берн отпил из своего стакана.
— Грустная история, — сказал Джордж. — Очень грустная.
— В тот день, когда Кевин попал под поезд, он ехал на свидание с ней. Возможно, оттого и сердечный приступ, что он поволновался перед этой встречей. Так или иначе, приступ случился, и Кевина здорово покалечило. Бедняга. Она ждала его, ничего не подозревая, и только на следующее утро все узнала из газет.
— А газеты бывают такие паскудные, — сказал Джордж.
— Она даже не пошла на его похороны. У нее ничего после Кевина не осталось, кроме страшной мысли о том, что этот самый сердечный приступ мог произойти и тогда, когда он лежал с ней в постели. Представляешь, какое чувство вины может испытывать после этого католичка? Думаю, нет. Чтобы представить это, надо самому быть католиком, похожим на нее. Я вырос в католической семье, но даже мне трудно вообразить себя на ее месте. Это она мне сказала. Чувство вины вызывается, во-первых, тем, что он ехал к ней на свидание и что это свидание едва не состоялось. К этому прибавляется потребность искупить грех. Самое же страшное заключается в том, что она все еще любит и что эта любовь так и осталась неудовлетворенной. И это действительно так. Она призналась мне, что считает грехом просить у меня четки Кевина, но не может не просить, ибо, не имея ничего из его личных вещей, лишится рассудка.
— Надеюсь, ты уважил ее просьбу.
— Да. Его жена очень обрадовалась, когда я попросил у нее четки, полагая, что я делаюсь религиозным. А когда я сказал ей, что потерял их, то она, конечно, заявила, что ничего другого от меня и не ждала. Ну и черт с ней. Мне все равно, что она подумала. Мне важно было поддержать подружку Кевина. Ту, кого он любил и кто его по-настоящему любил. Она каждое утро ходит в церковь, но не думай, что это приносит ей успокоение. Ей всего около пятидесяти лет, но держу пари, что она и года не протянет.
— Мне действительно жаль Кевина, — сказал Джордж. — Хороший был парень.
— Так вот и кончилась его собачья жизнь, Джордж. А теперь твоя очередь.
— Моя очередь?
— Как будто мало тебе неприятностей из-за брата, — сказал О'Берн. — Скажи мне: много ли ты знаешь о своем чаде?
— Ты имеешь в виду дочь или сына?
— Сына. Его, кажется, Бингом зовут?
— Да, — ответил Джордж. — Мы с ним не очень близки. Он живет в Калифорнии, и с тех пор, как он распростился с университетом, я видел его один-единственный раз. Он приезжал на похороны моего брата. Знаю только, что он зарабатывает уйму денег.
О'Берн кивнул.
— Его ждут неприятности.
— Какого рода?
— Я был там прошлой зимой. Провел в Калифорнии месяц, знакомился с людьми, связанными с нефтяными предприятиями. Помнишь, был в Принстоне парень по имени Джек Мэрфи?
— Что-то не припоминаю. Джек Мэрфи. Имя и фамилия довольно распространенные.
— На курс моложе нас с тобой. Мы с ним не были особенно дружны, но он ирландец, поэтому оба мы чувствовали себя в Принстоне так же, как ты и Харборд чувствовали бы себя в Фордэме. Зимой я разыскал его, и он принял меня весьма любезно. Гостеприимно. Спросил о тебе и, конечно, интересовался твоим братом. Я не мог сообщить ему никаких подробностей, из чего он заключил, что мы с тобой не такие уж приятели, и поэтому говорил со мной откровенно. Он сказал, что у тебя там сын — чего я не знал — и что этот Локвуд дождется своей очереди: быть ему ославленным в газетах. Ты что-нибудь об этом знаешь, Джордж?
— О том, что его ждут неприятности, ничего не знаю. А что за неприятности?
— Мэрфи сказал, что если твой сын не получит пули в лоб от какого-нибудь ревнивого мужа, то может получить ее от одного из нефтяных дельцов.
— От ревнивого мужа — возможно. Это меня не удивит. А вот от дельца — это уже удивительно. Мне казалось, что в кругах нефтяников он завоевал себе имя.
— Еще как завоевал, — усмехнулся О'Берн. — Мэрфи и кое-кто из тех, с кем я познакомился, говорят, что в мире нефтяного бизнеса разного рода грязные махинации — далеко не редкость и твой сын овладел ими в совершенстве. Вначале кто-то, видимо, помог ему нажить на законных основаниях солидный капитал.
— Отец его приятеля, — сказал Джордж.
— Но этим он не удовольствовался. Да разве он исключение? В его возрасте…
— Не пытайся его оправдывать, Нед. Ты только запутываешь дело. Продолжай.
