На войне как на войне - Курочкин Виктор Александрович (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Замаскировав самоходку, экипаж бегом бросился к хате. У крыльца они увидели машину, крытую брезентом, и солдата с автоматом. Он перегородил им дорогу.
– Кругом! – крикнул солдат.
– Почему? – спросил Домешек.
Солдат снял с плеча автомат.
– Не велено пущать.
– Кто это не велел? – вспыхнул Саня.
– Товарищ майор Дядечка. Они здесь ночуют. – Солдат взял на руку автомат и наставил на Малешкина. – Поворачивай кругом, марш! Стрелять буду.
Ефрейтор Бянкин отодвинул в сторону командира, вплотную подошел к солдату:
– Убери свою штуку. А то я тебе так стрельну, штанов не удержишь. Пошли, ребята!
Ефрейтор, не обращая внимания на крики, угрозы часового, пошел к крыльцу.
В хату ввалились гуртом. Солдат выскочил вперед.
– Товарищ майор, никак не слушают. Я им – назад, стрелять буду, а они прут. А этот, – показал солдат на Бянкина, – за автомат хватает.
От яркого света Саня чуть не ослеп. В хате было так тепло, что сразу же обмякло тело. За столом в расстегнутом кителе сидел тучный майор. Он пил чай. Напротив майора – черноглазая женщина с коротко остриженными волосами, в гимнастерке с погонами старшины лениво ковыряла ложкой творог. Стол был уставлен тарелками и мисками, среди которых торчали две черные бутылки. На краю стола попискивал самовар с чайником на конфорке. Откинув ситцевую занавесочку, из кухни вышла хозяйка и остановилась, заложив под передник руки.
– Так, – крякнул майор Дядечка, вытер полотенцем шею и уставился на Саню.
Малешкин козырнул.
– Товарищ майор, эта хата отведена моему экипажу под ночлег.
Женщина за столом подняла глаза и усмехнулась, покачала головой и опять уткнулась в тарелку.
– Как фамилия? – прохрипел майор.
– Младший лейтенант Малешкин.
– Младший лейтенант Малешкин, кругом!
– Товарищ майор, разрешите переночевать, хоть у порога. На улице морозище, замерзнем. Всю ночь ехали, устали…
Майор Дядечка так рявкнул «кругом!», что пламя в лампе взметнулось багровым хвостом, а Саня с экипажем выскочил на улицу. Когда младший лейтенант Малешкин опомнился, солдат с автоматом опять стоял у крыльца, широко расставив ноги.
– Я же говорил, что не пустит. Дюже злой майор Дядечка, как собака. – Часовой еще что-то хотел сказать про своего начальника, но, видимо, не найдя крепче слов, жалобно протянул: – Товарищи танкисты, дайте закурить!
Щербак обложил солдата трехэтажным матом.
– А он-то при чем? – вступился за часового Домешек. – На, кури, бедняга. Не завидую я твоей службе. Какой части-то?
– Снабженцы, – отозвался солдат. – Разное барахло возим.
– Я так и знал – чмошники проклятые. А эта баба – майорова ППЖ? – спросил ефрейтор.
– Черт их разберет. – Солдат вытащил из кармана огромную «катюшу» – патрон от крупнокалиберного пулемета.
– А ты всю ночь так и будешь здесь торчать с автоматом?
Солдат долго бил рашпилем по кремню, пока не за тлел толстый фитиль, прикурил и вместе с дымом вы дохнул:
– Не-е-е! Мои сменщики в машине спят.
– Майор Дядечка свое дело туго знает, – сказал наводчик.
– Ну и гад! Собственных солдат на мороз выгнал. Таких людей, как клопов, давить надо. – Щербак показал, как надо давить, и погрозил кулаком.
Саня с тоской поглядел на небо. Оно было темное, прожженное крохотными колючими звездами. «Как дырявая печная заслонка», – подумал Саня о небе и перевел глаза на снег. Он показался ему лиловым. Малешкин почувствовал, что замерзает и если простоит так еще десять минут, то превратится в сосульку.
– А еще говорят, на Украине зимы мягкие, – лязгая зубами, простонал Саня.
И вдруг водителя прорвало. На нем была куцая и отвердевшая, словно кирза, фуфайка. Руки чуть ли не по локоть вылезали из ее рукавов. Никто так не страдал от холода, как Щербак.
Сначала он долго ругался, так изобретательно и ожесточенно, что даже ефрейтор Бянкин свистнул. А потом закричал:
– Чего на него смотреть? Ахнуть из пушки. Давай, лейтенант, я разверну, а ты ахнешь!
– Заткнись, Гришка! Испугался он твоего крика.
– Криком его не проймешь. Он толстокожий, – подхватил часовой. – Давай, ребята, куда-нибудь отселева. А то он меня завтра с потрохами сожрет.
– А, боитесь! – заревел Щербак. – Сейчас я с ним один расправлюсь. – И он бросился к машине.
– Щербак, вернись. Я приказываю: вернись! – закричал Саня, но водитель даже не оглянулся.
Самоходка, рыча, поползла к хате. Саня бросился ей наперерез.
– Стой! Стой! – закричал Малешкин.
Щербак остановился.
– Ты что задумал, идиот? Хочешь, чтобы всех под трибунал?
– Не бойтесь, лейтенант. Я их давить не буду. Я их выкуривать буду!
Саня опешил:
– Как это выкуривать?
– Поставлю машину выхлопными трубами к окнам и заведу. Увидите – майор со своей стервой, как ошалелый, из хаты выскочит.
– А что? Идея! – подхватил Домешек. – Давайте, лейтенант, попробуем. Если он побежит жаловаться, скажем – прогревали мотор.
Саня посмотрел на Бянкина:
– А что ты скажешь?
– А чего мы теряем? – сказал заряжающий.
Решили попробовать. Самоходку выхлопными трубами подвели под окно. От шума солдаты в машине проснулись и, узнав, в чем дело, обрадовались. Часовой убежал в хату.
Саня с экипажем на всякий случай закрылись в машине. Щербак завел мотор и стал потихоньку газовать. Из дома выскочил майор, подбежал к самоходке и, стуча по броне рукояткой пистолета, завопил:
– Прекратить! Я требую прекратить немедленно!
Механик заглушил мотор. Наводчик приподнял люк и удивленно спросил:
– В чем дело, товарищ майор?
– Что это значит?
– А ля герр ком а ля герр, – ответил Домешек.
– Что? – взревел Дядечка.
– На войне как на войне. Действуем в соответствии с обстановкой, товарищ майор. – И Домешек захлопнул люк.
Майор чуть не задохнулся от злобы.
– Прекратите безобразничать! Лейтенант Малешкин!
– Мы не безобразничаем! Мы прогреваем мотор, – ответил Саня.
Майор забегал вокруг самоходки, потом взобрался на башню и, безобразно ругаясь, долго колотил каблуками крышку люка. Наконец он выдохся и, пригрозив Малешкину трибуналом, ушел в хату.
Щербак опять завел мотор и так газанул, что задрожали рамы.
Так он газовал минуты две. На машину взобрался часовой и забарабанил прикладом автомата.
– Эй, танкисты, глуши душегубку! В хате не продохнешь. Товарищ младший лейтенант, майор Дядечка просит вас в хату.
– Зачем? – спросил Саня, не открывая люка.
– Не знаю. Идите, младший лейтенант, не бойтесь. Он, кажется, труханул порядочком, – заверил солдат.
Саня посмотрел на Бянкина. Тот утвердительно кивнул головой, а Домешек добавил:
– Если что, мы из него окрошку состряпаем.
Когда Саня вошел в хату, в ней попахивало выхлопными газами.
Майор Дядечка стоял, глубоко заложив руки в карманы шаровар. На его мясистом багровом лице было столько брезгливости, а в маленьких глазах столько злобы, что Саню передернуло.
– Значит, машину прогреваете? – спросил майор.
– Так точно, товарищ майор. – И Саня щелкнул каблуками.
– Ну и хлюст же ты, Мале-е-ешкин, – майор так протянул в слове «Малешкин» букву «е», словно их там было не меньше десятка. – Кажется, и смотреть не на что, а ведь до чего додумался. Ну и ну… – Дядечка зевнул. – Можете располагаться здесь, на полу. Один может спать на печке. Лично вам, младший лейтенант Малешкин, рад бы предложить отдельную постель, но я здесь не хозяин. Сам сплю на лавке. А завтра мы с вами поговорим, Мале-е-е-ешкин.
Хозяйка приволокла ворох соломы, бросила под головы шубу, а вместо одеяла – грубую самотканую дерюгу.
Майор Дядечка спал на двух сдвинутых скамьях под шинелью. Хозяйка сжалилась над Щербаком, пустила его на печку, а сама легла на широкую деревянную кровать. Малешкин, сняв сапоги, забрался под дерюжку, с боков к нему привалились наводчик с заряжающим.
Сане не спалось. Он и сам не мог понять, что ему мешало. Двумя лиловыми пятнами маячили окна. С улицы доносился неразборчивый говор солдат, который поминутно прерывался хохотом. На печке с клекотом, как взнузданный конь, захрапел Щербак. К нему присоединился майор Дядечка и с таким азартом принялся драть горло, как будто по хате поехала, лязгая гусеницами, самоходка. Слева фистулой засвистел Домешек, справа рассыпал горох ефрейтор Бянкин.
