Ветер удачи (Повести) - Абдашев Юрий Николаевич (книга регистрации .txt) 📗
Теперь, когда пули щелкали по скале или взрывали снег на седловине, Кирилл уже не прятал голову за каменный бруствер, как это бывало прежде. Он пытался постичь логику, руководившую поступками неприятеля, и ничего не мог понять. Почему группа слева от него медлит и не повторяет вчерашних попыток достичь непростреливаемой зоны с другой стороны? Почему те немцы, что растянулись цепью напротив седловины и залегли среди валунов, ведут себя так пассивно? Почему они тянут время, чего ждут? Его не покидало предчувствие, что все это неспроста и что-то непременно должно произойти.
Но вот наконец на правом фланге у немцев стало наблюдаться некоторое оживление. Солдаты в маскировочных костюмах, белые на белом снегу, начали редкими перебежками продвигаться вперед к выступу ледника. Одновременно усилился огонь с фронта. Пули все чаще попадали в бруствер, выбивая из него каменную крошку.
— Федя! — крикнул Кирилл. — На тебе цепь, слышишь? Я отсекаю группу слева от нас. — И, не дожидаясь ответа, он дал длинную очередь по перебегавшим солдатам. Снова запахло сладковатой пороховой гарью.
В спину порывами дул ледяной ветер. С тугим пробочным хлопком разорвалась еще одна мина.
— Эй, Кирилл, погляди направо! — предупредил Силаев. — Там опять фрицы!
Кирилл поднес к глазам бинокль и увидел совсем рядом, почти в упор, на том же карнизе, что и накануне, двух немцев. Каким образом они сумели туда вползти, он не знал, да это было и неважно. Просто он слишком увлекся той фланговой группой. Сейчас на фоне темной скалы солдаты были видны достаточно отчетливо. Да они особенно и не прятались. У одного из них был наготове автомат, другой в левой руке держал смотанную в кольца веревку, а правой что-то быстро раскручивал в воздухе. Еще секунда, и темный предмет, привязанный к концу веревки, описав в воздухе навесную траекторию, упал по другую сторону скального гребня.
«Якорь! — молнией пронеслось в сознании Кирилла. — Железная кошка!» Вот в чем подвох. Они заранее выбрали место, где скальная стена не слишком высока, отвлекли внимание. А главное — егеря теперь оказались ближе того места, где на хребте были поставлены мины. Он же чувствовал: что-то будет!
Между тем немец подергал за конец веревки, но якорь, видимо, не смог хорошо закрепиться и перелетел обратно через гребень. Солдат отскочил в сторону, и кошка упала в снег прямо у его ног. Он тут же стал поспешно наматывать веревку на локоть, намереваясь повторить попытку.
— Федя, бегом за пулемет! — крикнул Кирилл, выползая задом на локтях.
Он подхватил автомат, приготовленный ими на всякий случай, и побежал, прыгая на своих длинных ногах. Только бы поспеть!
Даже пригибаясь на бегу, Кирилл не мог не заметить, как кошка второй раз перемахнула через поставленные на ребро сланцевые плиты. Он был уже близко, он видел, как скребут по камню острые якорные лапы, как ищут они малейшую трещинку, малейшее углубление, лишь бы закрепиться. А он все бежал, оскальзываясь на прессованной английской подошве и прыгая козлом через запорошенные снегом обломки скал.
Якорь все-таки нащупал какую-то выбоину. Веревка подергалась и натянулась. Кирилл часто дышал, сердце неистово колотилось, когда он наконец добежал до места. Сейчас достаточно было ударить каблуком, и не очень надежно закрепленный якорь наверняка полетел бы вниз, но Кирилл продолжал стоять, как завороженный, глядя на прочную, по особому сплетенную веревку. Она чуть подрагивала и раскачивала якорь. Он не видел противника, и противник не видел его.
Там, на седловине, ударил длинной очередью и смолк ручной пулемет. Значит, Федя не дремлет. Стараясь не шуметь, Кирилл оттянул короткую рукоятку затвора. Она клацнула едва слышно. Из-за гребня отчетливо доносилось сопение и скрежет альпинистских триконей о шероховатую поверхность камня.
Наконец чьи-то мокрые побелевшие от напряжения пальцы ухватились за край плиты. Вот и вторая рука мертво вцепилась в острый излом. Кирилл отступил на шаг и поднял автомат.
Над краем скалы сначала возник капюшон, а за ним и лицо немца с узким кожаным ремешком на самом кончике подбородка. Белые округлившиеся глаза смотрели неотрывно в черный зрачок автомата.
У Кирилла нервно дернулась щека, и он надавил на спуск. Автомат рванулся у него в руках, и Кирилл с ужасом увидел, как лицо немца превращается на глазах в громадный дуршлаг с черными дырами. От его головы летели какие-то шмотья и осколки, похожие на фаянсовые черепки. Автомат грохотал, не переставая. Кусками отрывалась белая ткань капюшона, а побелевшие пальцы все еще впивались в края плиты…
Автомат умолк сам по себе— в диске кончились патроны, — но Кирилл по-прежнему продолжал давить на спусковой крючок, словно палец свело судорогой. Ему казалось, что это длилось вечность, на деле же прошло около пяти секунд. Только теперь руки немца разжались, и тело его тяжелым мешком шлепнулось на карниз. Кирилл все это время с такой силой стискивал зубы, что заболели скулы. Он спохватился и стал быстро выбирать на себя веревку, хотя, судя по всему, о ней уже никто не заботился.
Пробираясь на свою позицию, Кирилл видел, как с юга к перевалу подступает белая облачная стена. От нее еще больше веяло холодом и сыростью. Его слегка мутило, и он несколько раз вдохнул воздух полной грудью. Время от времени он слышал тарахтение пулемета…
Силаев с готовностью уступил ему место. Заметив, что Кирилл немного не в себе, он сказал:
— Я все-таки снял одного. Жаль, винтовка стала капризничать. Недосылает патрон. Снег в затвор попал, что ли?
— А ты его ладонью добивай, — посоветовал Кирилл.
Силаев всегда действовал на него успокаивающе.
— Попробуем, — кивнул Федя и, загребая ногами, пошел вразвалочку на свое место. — Диск я только поставил, — предупредил он. — Последний!
Рядом засвистели пули. Эти стрелки никак не успокаивались.
— Пригибайся, черт! — рявкнул на него Кирилл: — Гуляет как в парке культуры…
Но Федя уже укладывался за камнями на утрамбованном снегу. Кирилл на всякий случай сменил в автомате магазин, лег за пулемет и примерился к прикладу. Руки уже не дрожали. Значит, он преодолел что-то, перешагнул через немыслимое.
Кто-то из немцев высунулся из-за камня, и Кирилл снова заставил его залечь.
Рваные клочья облаков промчались над перевалом, в спину ударил снежный заряд, и тут же громадная воронка цирка стала тонуть в сизоватой мгле. Ему показалось, что на левом фланге, у нижней кромки ледника, немцы начали подниматься из-за камней, наверное, решили воспользоваться плохой видимостью.
— Федя, работай! — крикнул Кирилл, не замечая, что повторяет любимое словечко своего сержанта.
Силаев не стрелял. «Наверное, опять клинит затвор», — подумал Кирилл.
Немцы окончательно осмелели. Цепь поднялась в рост, готовясь броситься на штурм каменного завала. Снег слепил их. Кирилл же мог еще кое-что различить, и он стал посылать в клубящуюся муть одну за другой очереди трассирующих пуль. Он бил прицельно и видел, как еще один егерь упал точно подрубленный.
Ветер усиливался, снег летел все гуще и гуще, а Федя все не мог управиться со своей винтовкой. В этот момент слева послышался взрыв — один, другой…
— Ура! Они нарвались на минное поле! — заорал Кирилл не своим голосом. — Федя, ты слышишь?
Силаев не отзывался, и он побежал на помощь, даже не пригибаясь. Кругом кипело сплошное «молоко», в трех шагах ничего не было видно. Ветер набрал такую силу, что трудно было устоять на ногах. Снег стегал, как мелкая дробь. Теперь немцы не сунутся, побоятся мин. Да и в такую заварушку своих от чужих не отличишь — и те и другие в белом.
Федя отдыхал, опустив голову на приклад винтовки. Снежная крупка с треском секла его по спине.
— Кончай ночевать! — крикнул Кирилл. — У нас теперь антракт на двадцать минут, как в хорошем театре.
Но Федя не отзывался и не поднимал головы. Кирилл схватил товарища за плечо и рывком перевернул на спину. Глаза у Феди были прищурены, а между рыжеватыми бровями, под самым обрезом каски, темнел сгусток, из которого едва заметно сочилась кровь.
