Закон предков (Рассказы) - Яньков Николай Дмитриевич (книги полностью txt) 📗

Грязевые донные источники остались теперь в двух противоположных углах озера, как бы по диагонали. И — странное дело! — сфероностоки, водяные яблоки, тоже растут в двух противоположных углах Арея, Если прочертить диагонали между грязевыми источниками и донными «огородами» сфероностоков, то эти диагонали схлестнутся крест-накрест.

Рано утром, когда тысячные толпы туристов (на берегах Арея две турбазы и два спортивно-оздоровительных лагеря) дрыхнут в своих палатках, гладь озера лежит ровной глянцевитой пластиной. В зеркало ее глядится высокое небо, чуть подкрашенное соком зари. Свежестью, силой жизни пропитаны вода и воздух, каждая травинка и каждый куст. Один только вид озера наполняет душу и тело покоем, уверенностью, надеждой. А вода?! В светлых ее наливах таинственно качаются водоросли, похожие на птичьи перья. С виду вода кажется тяжелой, жестоко-холодной. Но, едва окунешься, по телу прокатывается несказанная благодать. Днем пить сырую воду брезготно (у берега полощут свои струпья и язвы больные свищами, экземой, губительным кожным грибком), но сейчас я черпаю воду пригоршнями и пью вдосталь. Вода, срываясь с ладоней, падает на гладь озера и гулко звенит в тишине утра. Пальцы ног щекочут вьюны и маленькие синявки, караси-карлики. Стою по грудь в воде. На той стороне кварцевыми песками белеет «чингисов» вал, топорщатся мощные древние сосны, сучья которых похожи на изломанные мохнатые крылья. Где-то там, в правом углу озера, на замшелом дне растут таинственные сфероностоки. Я так и не мог понять: на чем и как растут водяные яблоки? На их глянцевитой темной кожице нет ни малейших следов корней, черенков или присосок.

Вася Горбун выходит из зимовья и тоже пьет озерную воду, черпая ее жестянкой.

— Любую заразу убьет, — объясняет он. — Пей, не бойся. Я только и спасся этой водичкой. Весь посгнил было, только благодаря водичке этой живу.

Лицо Васи Горбуна делается светлым и как бы вбирает в себя утреннюю свежесть Арея. Колечки русых кудрей спадают на его лоб, синие глаза перекликаются цветом с чистым высоким небом, слегка разглаживаются складки морщин. Для туристов и наезжан-дикарей Вася Горбун представляется придатком Арея — вроде той кряжистой коряги под обрывистым берегом, где весь день стоит полутьма от высоких кустов ольхи, или вроде того Духа, которым когда-то молились язычники. Но сейчас вдруг подумалось, что и Вася Горбун был когда- то красив и молод. Подошли две старушки на слабых ревматических ногах, одна из них попросила грязи.

— Иди, моя, возьми, сколь тебе надо, — махнул Вася Горбун на распахнутую дверь зимовья.

Показалось, что вторая старушка прячет под ситцевым запаном бутылку водки.

— Это что же там с ними деется? — махнул рукой за таежные дали Дух-озера. — Водка у них в хождении наравне с деньгой-золотом или как? Или уж я сам похож на такого страшного лешака, которого надо ублажать зельем?

Я еще в первые дни заметил, что Вася Горбун за свой труд ничего не просит и ни от чего не отказывается. И сейчас он ничего не сказал старухе, которая выпростала из-под запана бутылку, кивком головы дав понять, чтобы она оставила ее в зимовье.

— Тяжело! — сказал Вася Горбун. — Хоть бы курорт открыли тут — специалиста пришлют по грязи. Я бы тогда на спокой ушел.

Но по многочисленным архивным бумагам я знал: курорта на Арее не будет. Ученые экспедиции и комиссии начиная с 1769 года писали в своих заключениях: «Арейские грязи, водоросли, кварцевые пески, воды прибрежных источников и вода самого озера, в которой содержатся натрий, кальций, магний, хлор, радиоактивное серебро, радон, йод, железо, обладают целебной силой, но создание санатория на Арее нецелесообразно ввиду незначительного запаса целебных грязей и водорослей, ввиду короткого теплого периода (один июль), а также из-за удаленности от главных дорог». Только один врач, восторженная Анна Бек, посетившая Арей в 1916 году, высказала предложение открыть на Арее санаторий. Подобно конникам Золотой Орды, весь путь от Читы до Арея (230 километров) Анна Бек одолела на лошади.

В палатках проснулись туристы. Начинается возня у воды, рыболовы-любители отталкивают от берега плоты, лодки. Палатки туристов-дикарей спрятаны в глубине леса — дым костров путается в хвое сосен и лиственниц: варят завтрак. Возле зимовья устраивается очередь, Вася Горбун наделяет жаждущих здоровья дарами озера. Рассказывает, как правильно пользоваться грязью, водой. Старичок-бурят, глаза которого вывернуты трахомой, спрашивает про глазной ключ. С этим старичком Вася Горбун особенно ласков:

— У меня еще хуже с глазами было. А теперь я стал, как орел!

Если Вася начинает сравнивать себя с орлом, значит, он успел откушать «гостинцев». На столике поблескивают бутылки, одна из них наполовину пуста.

Из поселка приходят рыбаки Юра и Гоха. Бросают на дно плоскодонки невод. Будет рыбалка.

Мы с Юрой садимся в лодку, Гоха и Вася Горбун идут берегом. Плывем под темный ольховый обрыв — там держится щука, да и туристов меньше. Вода переливается, колышется за кормой. Переливы ее чисты, и даже на глаз видно, что это не обычная, не простая вода. Дыхание освежают глубинный холод и запах йода. Нити колючих с виду водорослей качаются в глубине. Подумать только: целое море минеральной воды!

На песчаной косе стоят грузовые автомобили. Капот одной машины открыт, шофер копошится в моторе. Словно кровь на рубашке, под которой свежая пулевая рана, на песке ширится темное пятно. Шофер, очевидно, сливает на берег отработанное масло. Вася Горбун коршуном налетает на этого шофера, начинает кричать, машет руками.

Неподалеку от озера строится мощная автострада. Но и на старой дороге густо пылят колонны автомобилей, идущих на Чикой, Хилок, Петровский завод. Старая дорога проходит по касательной к озеру, и каждый водитель норовит отдохнуть на Арее. Земля в этом углу плотно утрамбована колесами, залита маслом, в воде возле берега валяются железяки, круги негодной автомобильной резины.

— Народу здесь тысячи, — говорит Юра, — а охрана озера налажена плохо.

Вася Горбун шумит на шофера, Гоха стоит руки в брюки, делает вид, что это не его дело. Глядят с бугра на воду глазами-окнами реденькие домики старого Арея (новый поселок в стороне, за полосой леса), темной ботвой зеленеет в огородах картошка. Юра-рыбак рассказывает: было у Васи Горбуна свое хозяйство, дом был, но Вася Горбун пустил хозяйство по ветру, а дом отдал на слом в соседний поселок: вроде, уезжать надумал. Он смотреть не мог на строительство туристских баз, на толпы организованных и диких туристов, которые, как ему казалось, вели себя одинакова дико: рубили на берегу деревья на дрова и палаточные колья, выливали мыльные остирки в священную арейскую воду, оставляли в лечебном песке стекло битых бутылок. Вася Горбун помнил берега Арея девственными: на той стороне, где сейчас стоит турбаза «Кристалл», плавали дикие гуси, купались лоси и трубили изюбры, воздев морды к небу и вытягивая вдоль спины длинные ветвистые рога. Теперь под каждым кустом табунились туристы, и Вася Горбун предвещал Арею беду. Чтобы не видеть гибели озера, он и надумал уехать.

И когда растащили хозяйство Васи Горбуна, а дом разобрали на бревна и увезли, Вася напился, упал в кусты и плакал, жалея Арей. Всю ночь он ходил по берегу, слушал свист одинокого кулика, и так решил он в эту ночь: уезжать ему с Арея нельзя! Будет он тут жить до конца своих дней, но по мере сил и возможности сохраняя озеро. Но дома-то у Васи Горбуна уже не было, рыбаки из жалости отдали ему под жилье зимовейко с одним маленьким оконцем и земляным полом: «пустили на фатеру».

Лодка уткнулась в песок. Расправляем невод, Юра подвязывает веревки. Вася Горбун, видать, усовестил шофера, в целях перемирия водители угощают Васю Горбуна и Гоху. Звякает и блестит стекло. Вокруг нашей лодки толпятся туристы — добровольные помощники. Не дожидаясь Гоху, делаем первую тоню. Плоскодонка делает полукруг и, оставляя за собой цепь темных точек, возвращается к берегу. Идет невод трудно — гребет водоросли. В сетчатой мотне и крыльях накатывает зеленые копны. Вода ласкает босые ноги — таскать невод в такой воде одно удовольствие.