Советский русский рассказ 20-х годов - Бабель Исаак Эммануилович (библиотека книг бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
Различные аспекты творчества М. Зощенко обстоятельно исследовались авторами сборника «Михаил Зощенко. Статьи и материалы», выпущенного в 1928 г. издательством «Academia». Так, А. Бармин пишет: «Юмористический рассказ Зощенки восходит к традиции раннего Чехова. […] Роль Зощенки оказалась в наши дни сходной с ролью Чехова, хотя пути их прямо противоположны. […] Работая над сказом, Зощенко в поисках новых связей между элементами произведения приходит к анекдоту чистому. […] Зощенко делает своим материалом быт, потому-то и анекдоты Зощенки оказались явлениями быта. […] Получается что-то среднее между репортажем и литературой (Бармин А. Г. Пути Зощенки//Михаил Зощенко. Статьи и материалы. С. 47, 49, 50).
Обращаясь к проблеме стиля речи зощенковского повествователя, В. Виноградов указывал: «Речь такого рассказчика […] — искусственна. В ней сопоставлены и слиты такие разнородные жанровые типы книжного языка, литературно-разговорной речи с пестрым многообразием профессиональных жаргонов, внелитературных, «вульгарных» форм речеведения, что их «социально-лингвистическое», «научно-эмпирическое» примирение в одном сознании не всегда возможно. Такое примирение осуществляется эстетически, при посредстве образа писателя» (Виноградов В. В. Язык Зощенки/Михаил Зощенко. Статьи и материалы. С. 59–60). Сопоставляя речь героев М. Зощенко с реальными речевыми фактами окружающей действительности, исследователь продолжал: «В современной действительности, которая характеризуется нивелировкой культурных высот, канонизацией форм demi-culture, необычайно широкое распространение получают формы «мещанского» жаргона, вульгарные, не канонизированные этикетом элементы «внелитературных», языковых взаимодействий из сферы городской речи. […] Естественна поэтому художественная установка на эти формы бытовой «стилистики» и «устной» литературы. Тем более что в современной прозе и прозе недавнего прошлого она, эта «установка», находила себе опору в возрождении у Ремизова, Белого и Замятина «сказовой» традиции» (там же, с. 75).
Несмотря на широкую популярность М. Зощенко, значительная часть критики и литературной общественности продолжала относиться к писателю настороженно или враждебно. В 40–50-е годы обстановка вокруг него достигла наивысшего драматизма. Грубой критике была подвергнута повесть «Перед восходом солнца» (см.: Дмитриев Л. О новой повести Зощенко//Литература и искусство. 1943. 4 декабря; Горшков В., Ваулин Г., Рутковская Л., Большиков М. Об одной вредной повести//Большевик. 1944. № 2). Новая волна обвинений против М. Зощенко поднялась после публикации в 1945–1946 гг. в ряде изданий рассказа «Приключения обезьяны». Появились разгромные рецензии Н. Маслина и Вс. Вишневского (Культура и жизнь. 1946. 10 августа).
14 августа 1946 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», где критиковались М. Зощенко и А. Ахматова. По материалам этого постановления А. А. Жданов несколько раз выступал с докладом, в котором М. Зощенко был назван «мещанином», «литературным хулиганом», «подонком литературы» и т. п. В сентябре 1946 г. М. Зощенко и А. Ахматова были исключены из Союза писателей. Представление о характере «кампании» можно получить по сборнику «Против безыдейности в литературе», Л., 1947 (см., в частности, статьи А. Еголина «За высокую идейность советской литературы» и Л. Плоткина «Проповедник безыдейности М. Зощенко»).
М. Зощенко был вновь принят в ССП в 1953 г. Однако суждения, высказанные А. А. Ждановым, по-прежнему имели силу официального приговора. Обстоятельства последних лет жизни Зощенко были далеко не легкими (см.: «…Писатель с перепуганной душой — это уже потеря квалификации». М. М. Зощенко: письма, выступления, документы 1943–1958 годов//Дружба народов. 1988. № 3).
После длительного перерыва изучение творчества М. Зощенко возобновилось, и доброе имя писателя стало восстанавливаться в глазах читателя. Сегодня уже бесспорно доминирует суждение, согласно которому М. Зощенко «высмеивал обывательские черты в человеке, а не самого человека. Человек-обыватель в его представлении был фигурой мифической, несуществующей» (Томашевский Ю. Рассказы и повести Михаила Зощенко//3ощенко Мих. Собр. соч. В 3-х т. Л., 1986. Т. 1. С. 11).
Современные исследователи уделяют внимание проблеме комического у писателя, ставя его новеллистику 20-х годов в связь с последующим творчеством (см.: Старков А. Юмор Зощенко. М., 1974). Исследуются структурные особенности рассказов М. Зощенко. Подчеркивая характерные черты зощенковского рассказа, Л. Ершов пишет: «Как правило, в первой половине новеллы представлены один-два, много — три персонажа. И только когда развитие сюжета проходит высшую точку, когда возникает необходимость типизировать описываемое явление, сатирически его заострить, появляется группа людей, порой толпа. […] Простодушно-наивный рассказчик уверяет всем тоном повествования, что именно так, как он, и следует оценивать изображаемое, а читатель либо догадывается, либо точно знает, что оценки-характеристики рассказчика неверны. Это вечное борение между утверждением рассказчика и читательским негативным восприятием описываемых событий сообщает зощенковскому рассказу особый динамизм, наполняет его тонкой и грустной иронией» (Ершов Л. Ф. Из истории советской сатиры//М. Зощенко и сатирическая проза 20–40-х годов. Л., 1973. С. 39, 38).
Наиболее значительной из современных монографий о М. Зощенко представляется работа М. Чудаковой «Поэтика Михаила Зощенко» (М., 1979), в которой проблема авторского слова рассматривается как ключевая в творчестве писателя. Исследовательниц пишет: «Зощенко начал свой путь, сделав главным предметом изображения новую речь. Затем явилась задача проверки возможностей этой речи, и Зощенко принадлежит утверждение художественных принципов, исходивших из того, что можно и чего нельзя выразить средствами данной речи. […] Он стремился изобразить и осмыслить саму речь, речевую жизнь как нечто важнейшее для понимания всех сфер жизнедеятельности общества. Ему в такой степени удалось отразить эту речь, что творчество приобрело значение документа. […] Его художественный опыт, возросший на «живой речи», в плотном контакте с нею, возымел огромное влияние. Его слово прорвало границу литературы и разлилось вокруг нас, прямым образом воздействуя на речевую жизнь общества — в первую очередь на язык массовой коммуникации — и помогая укоренению той самой речи, которую оно отражало и оценивало» (Чудакова М. О. Поэтика Михаила Зощенко. С. 196–197). Из числа работ, посвященных поэтике М. Зощенко, необходимо отметить статьи В. Г. Салагаева (Салагаев В. Г. О стилистико-синтаксической композиции сатирических рассказов Зощенко//Филологический сборник. Вып. 12. Алма-Ата, 1973; Он же. О стилистической системе Зощенко//Русское языкознание. Вып. III. Алма-Ата, 1975).
Впервые — Красный ворон, 1923, № 42; под названием «О том, как Семен Семенович в аристократку влюбился». Под названием «Аристократка» впервые вошел в сборник «Аристократка», Пг.; М., 1924.
Печатается по изд.: Зощенко Мих. Собр. соч. В 3-х т. Л., 1986. Т. 1.
В 20-е годы В. Шкловский писал: «Зощенко работает на том, что сказчик-обыватель, говоря, разоблачает сам себя. Пример — «Аристократка». Тут читатель не воспринимает события так, как их сказывают. Суетливость и обстоятельность сказчика мотивируют его неведение вещей. Он занят сперва водопроводом и уборной, потом пирожным. Он не видит себя со стороны. Читатель испытывает, видя человека в двух планах, чувство превосходства, достигается «выпуклость» предмета. Читатель как будто сам догадывается, что можно увидеть предмет иначе» (Шкловский В. О Зощенке и большой литературе//Там же. С. 22).
Детальный анализ развития сюжета и психологии персонажей рассказа «Аристократка» дан в книге Дм. Молдавского «Михаил Зощенко. Очерк жизни и творчества». Исследователь отмечает: «Образы уравновешивают друг друга. Ни о каком сочувствии к ним и речи быть не может. Спокойствие и эпический холодок лишь оттеняют гражданскую позицию автора. Этому способствует и ритмика рассказа, очень четкая и равномерная, взятая в одном сложном размере, местами приближающемся к гекзаметру. Несоответствие ритма повествования и темпа событий также один из источников комического» (Молдавский Дм. Михаил Зощенко… Л., 1977. С. 118–119).
